"Фантастика 2025-22". Компиляция. Книги 1-23 (СИ) - Хонихоев Виталий

Его накрыл удушливый страх беспомощности. Хизаши опустился на колени и пополз обратно в нору меж корней и, свернувшись там клубком, зажмурился. Если очень захотеть, получится ли представить, что это не по-настоящему? Как покинуть это темное мрачное укрытие и показаться другим ёкаям на глаза? А людям? Как ему теперь жить? Как смириться с бессилием?

Вскоре погода за пределами его убежища сменилась, поднявшийся ветер пригнал табун тяжелых от влаги туч, и начался дождь. Разом похолодало, воздух каплями мерзко оседал на коже, слишком нежной для новых потрясений. А потом стало и того хуже – начала собираться вода. И чем дольше длилось ненастье, тем быстрее росла лужа под Хизаши. Лежать в ней ему не понравилось, ведь это тело ощущало холод и сырость в сотни раз сильнее, и не нашлось силы, что способна была бы прогнать мелкую дрожь, сотрясающую его до стука зубов. Пришлось снова выползать, пачкаясь в грязи.

Несмотря на наступивший день, ливень смешал небо с землёй потоком воды, будто задавшись целью смыть Хизаши любой ценой. Он обнял себя руками за плечи в инстинктивной попытке согреться, но после пары шагов поскользнулся и упал лицом вперед. Обида придала ему упрямства, и Хизаши поднялся. Дождь быстро смыл с него грязь, но забрал последнее тепло. Распущенные длинные волосы облепили лицо, плечи и спину, сковали и без того неуверенные движения. Мир был несправедлив к нему, неоправданно суров. Хизаши шагал по лужам, ненавидя теперь ещё и проклятый дождь! Это все происки богов, смеющихся сейчас над ним с небес.

Он кусал губы до крови, и она смешивалась с водой, он царапал ладони ногтями, но они все равно не были такими же острыми и твёрдыми, как должны быть.

Потом дождь закончился, и выглянуло солнце, робкое, едва заметное за облаками, но оно подарило немного света, и Хизаши наконец увидел, что давно вышел на дорогу, раскисшую и хлюпающую под ногами. И все же это была дорога, и она означала, что здесь могут проходить люди. Хизаши испугался.

Тогда он остановился, но поздно – ему навстречу ехала повозка, запряженная ленивым мулом. Животное уныло месило грязь мощными ногами, но еще издалека заметило Хизаши и встало как вкопанное. Тот, кто управлял им, тоже заметил его и жестом поманил к себе.

– Куда ты держишь путь? – спросил он у Хизаши. Тот настороженно вгляделся в круглое лицо мужчины, не нашел в нем ничего опасного и перевел взгляд на крытую повозку позади. Наверное, торговец или зажиточный крестьянин, Хизаши много таких повидал на своем веку, но странное ощущение вдруг возникло, будто сейчас он видит людей впервые и понятия не имеет, что от них ждать.

– Эй, с тобой разговариваю, парень. Ты в порядке там?

– Я потерялся, – ответил Хизаши и невольно поежился от холода, что въелся в самые его хрупкие кости.

– Как тебя зовут?

– Хизаши.

– Садись в повозку, Хизаши-кун, согрейся немного. Я везу в город товары. Если обещаешь не красть ничего, отвезу и тебя.

Так Хизаши встретился с добротой одного человека по отношению к другому. Все как и говорил бива хоши по имени Кендзи, просто Хизаши всегда судил со своей стороны и никогда не был по-настоящему близок к людям.

Какая ирония, что, стремясь стать их покровителем, он в итоге стал ими.

В повозке было гораздо теплее и уютнее, чем на остывшем после дождя воздухе, и Хизаши сжался в углу, нащупал заткнутый за тонкий пояс веер, достал, расправил и погладил кончиками онемевших пальцев белую бумагу. Удивительно, но ни дождь, ни грязь не испортили ее, в отличие от самого Хизаши. Всем своим видом веер напоминал о потере, и Хизаши зло сунул его обратно за пояс, обнял себя и под мерное покачивание погрузился в черноту беспокойной дремы.

Это тело было слабым. Оно замёрзло, устало, болели с непривычки ноги, голова отяжелела, а волосы и одежда не желали мгновенно высыхать. И легче не становилось. А он ведь ничем не заслужил подобных мучений, оттого они казались вдвойне невыносимыми. И в довершение сегодняшних бед – заурчало в животе, и Хизаши не сразу сообразил, что сосущая пустота в нем – это голод, и сколько ни прижимай ладонь, легче не станет, он никуда не уйдет, и позорные звуки, которые издавало нутро, не стихнут тоже. В итоге стало совсем не понятно, что сильнее, холод или голод, хотя с первым можно было попытаться справиться.

Из Такамагахары Хизаши вернулся в простой синей юкате, не способной согреть его не привыкшее чувствовать холод тело, под ней он обнаружил только фундоси [210] и остался в недоумении, как это все потом на себе завязывать. Будучи ёкаем, он большую часть времени обретался в форме серебряного змея, а принимая низшую – форму человека, – всегда был в одной и той же одежде, части его личины.

Вздохнув и помянув демонов, Хизаши принялся бесстыже рыться в товарах, но единственное, что нашел, это овощи, вкус которых – а он сразу же впился зубами во что-то продолговатое и зеленое – был весьма так себе. Но он не остановился, пока не набил живот и не почувствовал приятную сытую тяжесть. После сразу же потянуло закрыть глаза, что Хизаши и сделал.

Когда повозка вдруг резко встала, он дернулся и завертел головой. Снаружи послышался шум, потом вскрик, какой-то лязг – и покров сорвали. Хизаши увидел незнакомые лица, и вид их ему очень не понравился.

– Кто у нас тут прячется? – усмехнулся один из головорезов. Уж в этом Хизаши не сомневался, чувствовал запах крови и догадывался, что человек, подобравший его, уже мертв.

– Похож на богатенького, – заметил второй. – Такой гладенький, хорошенький. Иди сюда, малыш, не бойся.

Хизаши передернуло. Он еще не знал, что эти люди задумали, но уже не хотел к ним приближаться. Вот бы сбить их ударом мощного хвоста!

К нему потянулись грязные руки, пахнущие смертью, и Хизаши вжался в борт повозки, но его все равно схватили и за волосы выволокли наружу. Было до слез больно, а еще сильнее – ненавистно ощущать свою слабость перед этими несчастными смертными. Его бросили прямо на землю, не успевшую подсохнуть, под ноги еще двум злодеям.

– Больше ничего ценного нет, только редька да капуста, – сплюнул первый здоровяк. – А этот сойдет за товар. Вряд ли за него дадут выкуп.

Хизаши попробовал встать, но руки подломились, и он снова упал в грязь. Его затрясло то ли от ярости, то ли от холода, однако это гадкое тело не желало сопротивляться, как бы он ни приказывал ему. Солнечный свет почти погас, запутавшись в древесных макушках на западе, дорога была пустынна, помощи ждать неоткуда.

– Эй, ты! Разговаривать хоть обучен? Или немой? – его легко толкнули ногой в бок, переворачивая на спину. Хизаши тут же сел, напряженный, как струна бивы. – Гляньте-ка, братцы, как зыркает! Аж не по себе.

– Хорош любоваться, вяжи его да рот ему заткни. Ехать недалеко, не задохнется.

Так Хизаши оказался уже в повозке четверых похитителей, связанный по рукам и ногам и с какой-то вонючей тряпкой во рту, кажется, чьим-то поясом. Его бросили, точно мусор, на тряское жесткое дно телеги, и под конец поездки ныла каждая мышца, не привыкшая к усилиям. Хизаши старался дышать ровно, чтобы и впрямь не задохнуться по пути, и когда его вышвырнули наружу, еще был в сознании. Однако тьма стояла такая, что с непривычки Хизаши точно ослеп.

Привыкнуть ему не дали, уволокли под крышу, протащили по узкому коридору, вниз по лестнице и бросили в сырой подвал. Кляп вынули, и на том спасибо. Дверь еще не захлопнулась, и Хизаши услышал тихий разговор похитителей с каким-то мужчиной. Понял не все, но догадался, что его продали, и теперь этот невидимый отсюда человек – его хозяин. После дверь заперли, и Хизаши снова оказался в сыром холодном мраке. Никогда прежде темнота не пугала его, для ёкая ее вообще не существовало, но человеческие глаза видели лишь ее, кромешную и пугающую. Как люди живут в ней? Как встречают новые ночи, в которых скрывается одна только слепая неизвестность? Хизаши подтянул колени к груди, свернувшись неловко и совсем не так удобно, как хотелось бы. Под ним был тонкий слой соломы, но от нее становилось будто бы еще неуютнее и холоднее.