"Фантастика 2025-22". Компиляция. Книги 1-23 (СИ) - Хонихоев Виталий

Наконец унизительный подъем закончился, и Хизаши прошел под вторыми ториями с натянутой симэнавой. Очередное испытание было пройдено. Он выпрямился и гордо встретил жалостливый взор юного покровителя змей.

– Так упрям, – вздохнул он и покачал головой. – Как жаль, как жаль…

Под его взглядом Хизаши потянуло в сон, и сколько бы он ни сопротивлялся, открыл глаза уже в огромном зале в пурпурных и золотых тонах. Золота хватило бы целой провинции, шелка на украшение ушло столько, что можно пошить одежды на небольшой город. Хизаши стоял на коленях перед ступенями, где высились два трона, но оба они пустовали, открывая вид на свернувшегося на стене нарисованного дракона. А вот на галереях, опоясывающих зал со всех сторон, было очень даже оживленно. Хизаши услышал возмущенные перешептывания, точно попал не в Такамагахару, а на людской базар.

– Как он мог?!

– Кем себя возомнил?

– И хватило же наглости!

Хизаши с трудом поднял голову и окинул взглядом собравшихся – все они, безусловно, были богами. Не ками, привязанными к месту, где их почитают, а самыми настоящими небожителями, почитаемыми во всей империи. Они повелевали стихиями и погодой, насылали и исцеляли болезни, оказывали помощь и отбирали ее, управляли водой, небесами и сушей, вершили людские судьбы. И глядя на них сейчас, Хизаши терял остатки благоговейного трепета.

– Этот ёкай обвиняется в том, что по злому умыслу умертвил всех жителей деревни, а до того обманом вынудил их поклоняться себе, присвоил статус ками, не имея на то никакого права. Случай небывалой наглости и ужасающего коварства, и потому мы сегодня собрались здесь на суд!

Говорила все та же священная фазаниха Накимэ. Ее облик также претерпел изменения, и теперь перед Хизаши стояла прекрасная дева, но красота не могла обмануть Хизаши.

– Вздор! – перебил он, и в горло точно углей напихали. Он же и пошевелиться не мог, не то что говорить.

– Мы лично были свидетелями слов юной смертной, коей повезло не намного пережить остальных своих сородичей, – продолжила Накимэ. – Это ли не основание для наказания?

Все ободряюще загомонили, и тогда Хизаши таки проглотил огненный ком и выпалил:

– Что это за суд такой? Что за сброд решает мою судьбу? Где Аматэрасу [207]? Где Цукиёми [208] и Сусаноо [209]? Я требую справедливого разбирательства!

Закончил и едва не умер на месте – так ему стало плохо. Зато его обвинители оторопело замерли. Еще бы, как посмел жалкий хэби вести здесь дерзкие речи!

– Довольно, – махнула рукой Накимэ. – Я говорю от лица богов и мне известна их воля. Ни к чему тратить время на столь ничтожное создание. Предлагаю высказаться, стоит ли преступник, посчитавший себя равным небожителям, того, чтобы жить, или нет.

– Казнить, – немедля высказался Хатиман, покровитель героев и великих сражений.

– Миловать, – прошелестела Накисавамэ-но ками, Плачущая богиня болот.

– Казнить! – громко бросил бог Множества Зол, Ясомагацухи-но ками.

– Казнить, – согласился бог долголетия, Фукурокудзю.

И потянулась цепочка слов, каждое из которых весило как целая гора, и они падали на Хизаши, без цепей приковывая к полу. Хизаши горел изнутри, но огонь этот ранил лишь его одного. В нем рождалось чувство, истинной силы которого хэби прежде не знал.

Позже он поймет, что это была ненависть.

А тогда он перестал считать, на какой стороне перевес, когда понял – смерти не избежать. В нем клокотало и бурлило, выжигало лавой. Он не виноват! Неужели никто даже не попытается разобраться? Он не виноват! Не виноват!..

– Решение принято, – безжалостно подытожила Накимэ, когда гомон затих. – Есть возражения?

Хизаши опустил голову под давлением эмоций, но продолжал буравить глашатаю богов ненавидящим взглядом. Он ненавидел не Накимэ, ее для него не существовало, ведь она лишь посредник, говорит вслух то, что на уме у остальных. На этом подобии судилища не было ни одного старого бога, сплошь мелкие сошки. Не им решать, жить ему или умереть.

Глаза Накимэ стали вдруг совершенно белыми, и она, помолчав, громко изрекла:

– Боги согласны с этим решением! Хэби по имени Хизаши обрекается на заточение и дальнейшую жизнь в смертном теле, а его силы будут отняты в качестве наказания за гордыню и совершенное преступление.

Ему показалось, он враз потерял слух, а может, это все одна большая иллюзия, шутка богов над тем, кто меньше и слабее них. Жестокая, ужасная, призванная развеять их тысячелетнюю скуку. Но что-то внутри болезненно сжалось, понимая, что никакая эта не шутка. Все по-настоящему.

Он хотел возразить, закричать во весь голос, однако проклятая цепь передавила горло, запечатывая невысказанную ярость в груди.

– Нет! – все-таки вырвалось у него, и нутро вместо привычного огня ожгло морозом. Он сковал грудь, заледенил конечности, превратил Хизаши в недвижимую статую, замершую в непрекращающемся унижении – на коленях перед пустыми тронами. На крушение всех его мечтаний никто из великих даже не удосужился взглянуть лично.

Как же он их возненавидел в тот момент! Какой злобой сочился изнутри, но отчаяние все равно было сильнее. Боги исчезали один за другим, потеряв к нелепому суду интерес, ушла и Накимэ, исполнив свое предназначение. Хизаши не мог пошевелиться, лишь ощущал чье-то присутствие.

– Мне так жаль, – донесся чей-то тихий вздох. Хизаши не способен был угадывать сейчас.

Участь, что для него избрали, оказалась хуже смерти. Он еще не представлял, насколько, но почти готов был молить о немедленной казни, и все же нечто в нем, что жаждало существовать, еще билось, еще кровоточило золотой жидкостью, заменявшей ёкаям кровь.

Потом была тюрьма. Много-много лет одиночества и пустоты. Хизаши уже не был хэби, но и человеком еще не стал. Он просто болтался в бездумном ничто, наверное, миллион лет. Или всего лишь один день. Это больше не имело значения.

Потом была казнь. Она плохо запомнилась Хизаши – тот же зал, но никто не пришел посмотреть, будто все разом потеряли интерес к сломленному пленнику. Он и правда был сломлен своей слабостью, безвольностью, сбит с ног чудовищной несправедливостью. Но когда последняя частичка его сил покинула тело, в сердце вспыхнул огонь.

«Не отдам»… «Не позволю»…

И ведь не отдал. Когда сияние, покидающее его, зависло ярким мерцающим шаром, из него выпал девственно-белый веер на гладких деревянных дощечках.

И в тот же миг Хизаши понял две вещи: он больше не тот, что прежде, и у него еще остался шанс что-то исправить.

Его вернули в мир людей, как ненужную вещь, как игрушку, которая разонравилась капризному ребенку. Он не знал, сколько прошло времени, он и прежде не следил за его течением. Что ж, теперь точно придется.

Хизаши лежал в темноте и ощущал себя ничтожеством. Мир был темен и совершенно нечитаем. Впервые в жизни враждебен. Только запах остался прежним, но без былой яркой остроты. Вместе с ней он потерял и большую часть привлекательности – теперь лишь тянуло сыростью и прелыми листьями, земля была слишком холодной, влажной и неприятной. Хизаши попытался сесть и обнаружил себя в узкой норе в корнях огромной сосны. Занимался рассвет, и легкая дымка тумана расползалась между деревьями, рвалась, словно тончайшая бумага под неумелыми прикосновениями. Было холодно. Хизаши выполз наружу полностью и попытался встать, но непослушные ноги тут же подкосились, и он упал в покрытую росой траву. Попробовал снова, опираясь о древесный ствол, напрягся, как никогда раньше, и заставил себя устоять.

Ужасно! Тело будто бы превратилось в мокрую тряпку, тяжелое и неуклюжее, не способное найти себе опору. Руки свисали, слабые, как соломинки, ноги тряслись, и Хизаши впервые задумался о том, что такое – ходить и насколько это на самом деле тяжело! Меняя свои формы, он оставался хэби, даже если выглядел человеком. Ему все было легко, он не прикладывал усилий, чтобы двигать этими деревянными конечностями, они просто покорялись его воле. Не надо было напрягать руки, чтобы они что-то делали.