Вадим Львов - Сталь и пепел. На острие меча
— Слушай, Алтуфьев, ты чего лыбишься все время?
— Так вы уже спрашивали, господин генерал! — весело отозвался подполковник. — Мы — на коне, америкосы — в дерьме. Вон белый флаг вывесили. Значит, припекло пиндосов хорошенько. Крепко мы их за яйца держим.
Громов усмехнулся:
— Ты им все кроссовки свои забыть не можешь?
— Так точно, как вспомню, так в глазах от бешенства темнеет.
— Ладно, давай ближе к делу.
Подполковник кивнул и сделал приглашающий жест рукой.
— Американцы гоняют по радиостанциям на всех частотах текст о прекращении огня. Просят разрешения встретиться с командованием. С вами то есть. У соседей такая же фигня.
— Уже знаю.
Громов задумчиво потер подбородок.
«Хреновая ситуация. Москва толком ничего не говорит, не может, раз Бородулин сам ни хрена не знает. Все боятся подставы. Понятно, что пальцы пляшут на курках».
То, что американцы будут просить перемирия, генерал предвидел еще пару дней назад. После того как немцы отскочили в сторону и заключили сепаратный мир, генерал-лейтенант Коун принял единственно верное решение — уходить как можно быстрее за Рейн. На территорию Нидерландов. Только кто сказал, что мы их собирались выпустить без боя?
Последний бой Громов запомнил хорошо. Наверное, в силу отчаянной обреченности американцев.
Во главе прорывающейся колонны первой бронетанковой дивизии неслись немногие уцелевшие М1А2 «Абрамс», за ними боевые машины пехоты и бронеавтомобили. Причем, плюнув на дороги, американцы рванули прямо через поля и мелкие городки, ломясь через изгороди и дренажные канавы. Перед прорывом их артиллерия выпустила, казалось, все остатки боеприпасов.
Разбив свою бригаду на три тактические группы, Громов устроил настоящую охоту на бегущих. Одна группа загоняла, другая, войдя в щель, оставленную немцами, перекрыла участок прорыва, третья шла параллельным маршрутом, уничтожая огнем бегущих. Это был не бой — натуральная бойня. Прорвавшуюся вперед ударную группу американцев встретил Слепнев, обогнав их параллельным маршрутом.
Напоровшись на русских «Барсов» и спешенных гренадеров, американцы из Old Ironsides, вопреки ожиданиям Слоенова и самого Громова, назад не повернули. Мгновенно развернулись из походного в боевой порядок и пошли в атаку, стараясь смести вставших на пути русских и пробить себе путь к свободе, путь домой.
Атака американцев быстро захлебнулась под прицельным огнем «Т-80УМ». Затаив дыхание, Громов и Слоенов наблюдали с НП, как смерть прореживает ряды ползущих на них американских бронированных машин. В довершение всего четыре «Ка-52», оставшихся в наличии бригадной авиагруппы, прошлись над этим стальным месивом, не жалея НУРСов.
Прорыв не удался, и, собрав остатки своих разодранных в бою колонн, Коун отвел их обратно в «треугольник» Хорнбург — Хельмштадт — Брауншвейг.
Уже после боя, чихая от дыма, пропахшего жженой резиной и горелым мясом, Громов посетил наспех образованный сборный пункт для пленных американцев.
— Сколько их? — спросил подвернувшегося под руку капитана-особиста.
— Больше трех сотен. Две трети раненые или обожженные.
Громов подозвал Слоенова:
— Распорядись, нормальную помощь надо оказать пленным и эвакуировать их.
— Это как? У меня ни людей свободных нет, ни медикаментов лишних. Всего в обрез. Сами же знаете.
Громов подумал и позвал адъютанта:
— Сойкин! Дуй-ка ты к немцам, пусть они американцев эвакуируют. А для начала — пусть их бюргеры к себе в дома забирают и уход организуют до эвакуации.
Через полчаса стонущих американских раненых распределили по домам перепуганных немцев. Громов вспомнил, как бургомистр Хельмштадта что-то блеял про какие-то нарушения и ссылался на федерального канцлера, но Сойкин врезал пожилому фрицу в печень, сразу приведя его к необходимому консенсусу.
— Чего он там блеял? — спросил Громов штабного переводчика, старшину Рузанова.
— Да говорил, что Германия уже не воюет на стороне американцев и они даже не союзники. Мол, мир, дружба, жвачка.
— Вот твари! — искренне возмутился Слоенов, и комбриг был с ним абсолютно согласен. По русским меркам, это было какое-то запредельное скотство. Еще вчера эти люди встречали прибывших из-за океана американцев как защитников от «русских варваров» и махали им звездно-полосатыми флажками, посылая воздушные поцелуи. А сегодня готовы спокойно смотреть, как разбитые «защитники» будут умирать без медикаментов…
Громов долго с недоверием осматривал окрестности. Самому начинать переговоры совершенно не хотелось. Мало ли что…
— Генерал! На связи Волна.
«Вспомнишь начальство — оно и нарисуется. Не сотрешь!»
— Слушай, Уран… — Было заметно, что Бородулин здорово волнуется. — Москва договорилась. Я сейчас с генералом Коуном встречаться еду. Твои задачи такие — обсудить маршрут отхода американцев на твоем участке. Будь постоянно на связи, усек?
— Так точно.
Вздохнув, Громов сказал Алтуфьеву:
— Пусть твои орлы тоже белой тряпкой помашут. Мол, мы их услышали. Сойкин, ты по-англицки разумеешь?
— Есть немного, господин генерал-майор.
— Немного… И я вот немного. Ладно, у тебя «Тигр» на ходу?
— Да. Я все больше на танке передвигаюсь. Еще «Феннек» есть.
— Не… машина должна быть наша. Из патриотических, так сказать, соображений.
— Принял! — Лаврушин снял наушники, покосился на Тюленева и, хлопнув его по плечу, приказал:
— Бери, Тюлень, белую простыню и махай в сторону «Хаммера». Потом подойдешь к ним и скажешь, что встреча будет вон на том перекрестке. — Палец сержанта указал на ближайшее к ним пересечение дорог.
— Ты охренел, Лавруша? А по рации что, с пендосами нельзя о встрече договориться?
— Не твоего ума дело, ефрейтор. Ты в Наполеоны, что ли, записался? Может, ты уже бригадой командуешь? Тебе приказали — исполняй. Или ссышь, «москва»?
— Да пошел ты… — пробурчал Тюлень, заходя в соседнюю комнату, и начал ковыряться в опрокинутом платяном шкафу.
— Только здесь махать не вздумай. НП не свети…
— Ага. Сейчас прямо здесь махать и начну, — желчно отозвался Тюлень.
— Тьфу. Язва ты, Тюлень, натуральная язва… Давай шевелись.
Увидев машущего с крыши соседнего здания Тюленя, американцы тут же вылезли из «Хаммера» и тоже помахали белой тряпкой. Еще через десять минут высокие договаривающиеся стороны встретились.
— Американцы сейчас подъедут к оговоренному перекрестку. Через пятнадцать минут, — доложил Алтуфьев.
— Это точно? Твои разведчики не напутали? А то я этих мудозвонов знаю!
