Сергей Лукьяненко - Императоры Иллюзий
– Его схватил меклонец, – сказал Томми. – И не здесь, а в той самой комнатке, где он жил. Артур мне рассказывал, по пути к Граалю.
Кей замолчал, аккуратно завязывая галстук. Отодвинул Томми от зеркала.
– Хоть под венец, – сообщил ему Томми. – Немножко грима – и порядок.
– Ты допрыгаешься.
– Да ладно, Кей. Я любя.
– Любил меклонец дождик… Понял стиль общения с полковником Каховски?
– Откровенность?
– Полная. Такую не проведешь.
– А с девчонкой?
– Еще не знаю… – Кей посмотрел на Томми. – Но не вздумай ее обидить. Она была моим партнером, пусть и в одной-единственной схватке.
– Да я и не собираюсь…
– И не собирайся. Пойдем.
Внизу никого не оказалось. Зато дверь в столовую была приоткрыта, и оттуда слышался легкий шум.
– Ага, завтрак у нас будет, – удовлетворенно произнес Томми.
– Обед. Пора переходить на местное время.
По сравнению с гостинной – деревянные стены и кустарная мебель, столовая выглядела диссонансно. Казалось, что этот кусок дома небезуспешно имитировал обстановку военных кораблей: тускло-серый пластик стен, анатомические стулья, покрытый керамической пленкой стол. Лишь кресло в котором сидела Ванда было таким же как в гостинной – оббитое велюром чудовище, в котором бы уместились и двое.
– Тоска по молодости, Кей, – перехватив его взгляд сказала старушка. – Обычное дело для ветеранов… некоторые даже приспосабливают под жилье старые корветы.
– А вы обошлись столовой.
– Кухня – женское дело, не так ли? Кухня, киберцентр и койка – три «К», для которых нас держали во флоте.
– И удержали? – Кей присел за стол, не глядя опустил руку к пульту, подрегулировал форму кресла. Подмигнул Рашель, возившейся у плиты – та торопливо отвернулась.
– Да нет, конечно… Девочка, не мудри! В этой плите очень бедный выбор блюд. Включи седьмой рацион – двух мужиков он удовлетворит полностью.
Дач ухмыльнулся:
– Седьмой? День рождения Императора?
– Или начало боевой операции. Каким кораблем вы прилетели, Кей?
– Своим. Он на орбите, мы садились в шлюпке. Лететь пассажирским не было денег.
Каховски покачала головой – не то с сочувствием, не то с неодобрением.
– Кей, ты меня огорчаешь. Профессионал твоего уровня не может заработать на билеты?
– Работа на Джиенахе уж больно грязная. И слишком часто хочется пришить собственного клиента.
Рашель принялась вынимать из плиты тарелки. Тонкий фарфор казался неуместным в казарменной обстановке.
– Здесь я пошла наперекор своим воспоминаниям, – Ванда явно чувствовала чужое настроение. – Что поделаешь, люблю тонкую посуду… Рашель, в баре, в гостинной, вина. Принеси «Ночь желаний»… фривольное название, но какой букет…
– Полковник всегда так тебя гоняет? – спросил Дач вслед Рашель. Остановившись, та заулыбалась – так радостно, что Кею захотелось отвести глаза.
– Нет, это сегодня…
– Да иди же ты, господи! Не пялься на старого негодяя! – тонко крикнула старуха. Рашель выпорхнула из столовой.
– Зачем ты раскрыл меня при ней? – спросила Ванда, мгновенно меняя тон. Томми, маявшийся в уголке стола, вздрогнул.
В голосе Фискалоччи-Каховски была смерть.
– Нам понадобятся люди, полковник, – спокойно ответил Кей. – Рашель способная девочка, она подойдет. Пусть знает все.
– Что – «все»? Зачем понадобятся? Ты решаешь что-то за меня, Альтос?.. тьфу… Дач!
– Я просто не сомневаюсь в вашем решении, – примиряюще сказал Кей. – А Рашель очень умная девочка, насколько я вижу – физически развитая…
– Ты дерьмо! Эта девочка уже четыре года влюблена в тебя! И не говори, что не видишь этого… дерьмо! Хочешь впутать ее в свои дерьмовые игры? У тебя хоть что-то человеческое есть?
– Дерьмо, – поднимая глаза ответил Кей.
Секунду Каховски молчала. Потом разразилась тонким, захлебывающимся хохотом.
– Дач… вот скотина… я еле шевелюсь, а ты меня смешишь… на кусочки ведь рассыплюсь…
– Госпожа полковник, я не собираюсь ни во что втягивать девочку, – тихо сказал Кей. – Но хочу, чтобы она все услышала – хотя бы в качестве третейского судьи.
– Рашель? – Ванда снова засмеялась, уже тише. – Если ты скажешь, что собираешься убить Императора во время Преклонения, она согласится перезаряжать пистолеты…
Томми, успевший расслабиться и вновь заскучать, фыркнул, пытаясь спрятать улыбку. Каховски посмотрела на него – и лицо ее стало жестким.
– Думаю, пистолеты перезарядят другие, – пожал плечами Кей. – Неужели вы не найдете для меня «мяса», полковник?
4.
Император Грей был не в духе. Событие заурядное, но плохо воспринимаемое двором.
Рано утром он велел отправить к родителям свою малолетнюю подружку, и несколько придворных, уже с месяц ожидавшие этого, привели дочерей «посмотреть дворец Императора». Но их надежды не оправдались – Грей провел весь день, не выходя из спальни, то просматривая правительственные информ-каналы, то требуя самых странных деликатесов. Ни один из них он так и не попробовал, отдав должное лишь минеральной воде.
Уже под вечер Грею доложили, что патриарх Единой Воли просит его аудиенции.
Церковь никогда ни была значительной силой в Империи. Может быть потому, что давнее слияние религий оттолкнуло от нее гораздо больше людей, чем привлекло; может быть потому, что подражая тактике Императора Церковь допускала существование планетарных культов – действующих в ее рамках… а может быть просто из-за политики невмешательства в мирские дела, принятой много лет назад.
Но формально Патриарх был фигурой равной Императору. И Грей не собирался нарушать эту формальность.
Сегодня ему не хотелось официальных церемоний. Император принял Патриарха в личных апартаментах – что могло быть либо жестом благосклонности, либо полным пренебрежением.
О таких мелочах Грей всегда предоставлял судить другим.
Патриарх вошел в маленький сумрачный зал, когда Грей, склонившись над столиком, собственноручно разливал по чашкам кофе. Кроме трех свечей в тяжелом подсвечнике ничто не разгоняло мрак.
– Приветствую, Владыка, – Грей слегка кивнул, окидывая Патриарха взглядом. – Вы не разделите со мной скромный ужин?
Задрапированная в темные ткани фигура слегка склонила голову. Лишенный признаков пола и возраста, измененный несложной хирургической операцией голос был тих как журчания ручья:
– Благодарю, Император.
Фиолетовые стены, купол черного стекла над головой, мебель из темного дерева… Грей не знал, нравится ли Патриарху подобная обстановка. Но хотел бы знать – почти так же сильно, как истинную личность Патриарха.
