Вилка Еретика (СИ) - Шмыков Роман

Это вызывает огромное количество химических реакций (см. схему и уравнения на странице 149), впоследствии приводя к образованию язв. Они же без должного лечения превращаются в так называемые «Плутонские свищи» — тонкие трубки, соединяющие лёгкие и внутренние слои кожи. Как итог образуется прямой доступ крови к лёгким, альвеолы отмирают, покрытые кровяными корками, постепенно приводя к затруднённому дыханию в первые несколько лет. В следующую декаду человек не может справиться с дыханием самостоятельно. Лишь изредка кому-то удаётся бороться с болезнью собственными силами организма, но это случай один на десяток тысяч среди воинов Пурпурной армии (в справочнике есть ссылка на молитву Троебожию. См. примечания на странице 682).

Так же периодическое поступление хиломикронов, синтезированных в желудке Анухе, приводят к атрофии мышечных тканей людей, так как первые транспортируются через кровь после вдоха. Весь организм Гражданина бросает силы на скорейшую утилизацию образованных триглицеридов. В первую очередь от этого страдают лёгкие и сердце, сильно снижая функциональные свойства аппарата. Поражённые «Плутонским свищом» обычно живут не более пятнадцати лет после окончания службы, при медицинском вмешательстве добавляется ещё декада. Статистика до сих пор пополняется (ссылка на сбор данных академиков Сид и Чур приведена после статьи), поэтому есть шансы ошибки в расчётах и связи фактов. Да поможет нам Троебожие».

Лекарь не стал всё это разжёвывать самолично, вместо этого вручил огромный справочник и открыл на нужной странице. От ужаса я не мог концентрироваться на буквах, напечатанных на бумаге, которую не видел уже долгое время. Всё отвлекался на Лекаря, он сворачивал сканирующую махину и сам при этом пыхтел, будто это у него лёгкие вот-вот развалятся на составляющие.

Я скользил от строчки к строчке, перечитывал несколько раз, словно пытался выучить наизусть. Это как-то надо описать Пим, вот только не сегодня, а без объяснений она не примет сообщение ни в коем виде. Самолично прилетит да назовёт меня идиотом, ведь я допустил такое обширное поражение своих же лёгких. Она будет права даже в том случае, если убьёт меня быстрее Плутонского свища. Заслуженно, я ведь действительно просто вытирал с губ кровь после кашля, да шёл по своим делам дальше. Смешно, я б над собой посмеялся, если б не новая волна жалости к собственной персоне. Вот сижу в промозглом кабинете с белыми стенами и читаю старомодный источник информации. Там говорится, что я скоро сдохну. Спасибо, так надо, спасибо.

— Я произведу расчёты, примерные прогнозы отправлю на ваш НОТ-СОУ-СМАРТ. — Голос Лекаря был таким же холодным, как кафель под ногами, даже сквозь ботинки впивается в стопы. Я встал, неизменно держа справочник во вспотевших ладонях. — Кому ещё отправить итоги проверки?

— Никому.

Я знал заранее ответ на вопрос, который ещё не успел свалиться изо рта Лекаря. Предписания обязывают, знаю, но правила чуть смягчили, и солдату с увечьем, пусть и скрытым, разрешают самому выбирать, кто увидит сводку его здоровья.

— Я обязан уведомить Совет и Троебожие.

— Без Совета можно обойтись?

Я надеялся на чудо. Уверен, мой взгляд Лекарю показался совсем идиотским. Он изогнул бровь, что стало первым проявлением его эмоций за всё время нашего взаимодействия. Он даже о смертельной болезни сообщил с более упрощённым лицом. Я понадеялся, что не стал глупо улыбаться в надежде смягчить решение, ведь тут не всегда удаётся себя контролировать.

— Отправлю только в Молитвенник Троебожию. Устроит?

— Да.

Внутри у меня взорвался ком радости. Не ожидал нисколько, что позволят. Обязательные инструкции на то и обязательные, чтоб беспрекословно им следовать, а Лекарь выглядел именно тем, кто вообще никогда не отступает от предписаний. Или же ему настолько похуй, что даже Свод ему не указ.

— Можете быть свободны.

Я положил справочник на кушетку, с рук словно стащили по связке камней, и уставшие мышцы заныли от растяжения, слишком налитые кровью. Я забрал китель, на котором валялся, накинул его на плечо. Всё глядел в спину Лекарю, который снова отвернулся от меня. Он разбирал колбы, шприцы, банки с таблетками. Я хотел сделать шаг к выходу из кабинета, как из меня вырвался вопрос.

— Не начнёте лечение?

Лекарь не стал брать паузу, ответил так же быстро, как я с выбором контактов для уведомления.

— Нет.

— Отчего же?

Мне приходилось вытягивать из него хотя бы по два слова. Он либо строил из себя глупого, либо ему лень было объяснять логичные, по его мнению, вещи.

— Не вижу смысла заниматься лечением трупа. Вам остался от силы год, советую принести пользу Городу и Троебожию.

Половина его ответа сквозила ядом, другая же часть была совершенно логичной, пусть и бесчеловечной. Я спиной попятился к двери, не понимая совсем, что делать. Подобная новость слишком сильно ударила, и эмоции так далеко отпрыгнули, что по итогу я не испытал ничего после оглашения вердикта. Всего год, такой же, как остальные, пролетевшие по щелчку пальцев. Сподобишься совершить вдох и один раз лечь спать, а наутро ты уже мёртв. Так работает война, так работает жизнь за пределами нескончаемых боевых действий. Время, данное мне, сократили без моего согласия, и в этом вся трагедия — я ничего не успел сделать, чем гордился бы самолично.

Коридор стал у́же и при этом длиннее. Полосы на полу вели меня обратно к казармам, где суета базы чуть поутихла. Или же я каждый раз эмоционально глохну, когда внутри снова рушится что-то важное. В этот раз узнал, что скоро оборвётся моя жизнь. А что успел сделать? Детей нет, с Пим решили жить вдвоём. Медали и награды? Так у каждого второго такие есть. Я не участвовал в массовых операциях, глобальных зачистках или важных событиях войны. Маленькие движения на фронте, несколько условно удачных миссий, и всё. Меня после смерти не превратят в прах, как требует того Совет по велению Троебожия, и не развеют с Солнечной стороны. По мнению правящей ветви, я не заслужил почестей, а стать удобрением для посевов Города наградой не считаю, как бы об этом ни твердили с экранов. Вот и сохранилась при мне одна память, что я вообще когда-то жил, старался быть полезным для людей. Никто обо мне не узнает, если через год я так и останусь никем, лишь рядовым, который прожил дольше положенного.

Тут коридор закончился, я с силой распахнул двери. Те слишком громко раздвинулись, скрипя ставнями. На меня обратили внимание все, кому не лень. Отряд инструкторов тут же подскочил вплотную, на их лицах застыл один и тот же вопрос, но я мотанием головы дал понять, что никакой информации не предоставлю. Им ничего не осталось сделать, как смириться с этим. Они опустили глаза к полу, в них я всё-таки успел разглядеть разочарование. Если не во мне лично, то в сложившейся ситуации. И без того надежд мало, вера слабеет, так ещё и наставник для целой базы что-то скрывает, нечто крайне важное. Как раз тут моя жалость к себе сместилась на молодых ребят, и как бы ни звучало это неприятно, но я оберну всё на пользу.

Я попросил инструкторов собрать весь боевой состав, который в данный момент находится на базе, у спортивной площадки. Да, Отсчёт ещё не закончился, а я вновь что-то придумал в пределах одной и той же маленькой территории. Постепенно из разных казарм подтягивались новобранцы. Кто чем был занят, — проверка вооружения, помывка транспорта, учебное построение, — все побросали свои дела и принялись толпиться у трибуны, на которую я взобрался с дико стучащим сердцем. Слова есть, но вот порядок нарушен. У меня от силы минута, чтоб собрать всё воедино и не насрать откровенно в штаны. Хочу воодушевить ребят и попутно записать себя в историю в том или ином виде. Иначе не вижу смысла проводить грядущий год, таская в груди смертельную болезнь.

Толпа быстро скопилась, сам не ожидал такого скорого исполнения приказа. Привыкну, надеюсь, что на базе моё решение не самое последнее в списке важности, и не буду вести себя как стеснительный ребёнок каждый раз, когда нужно взять слово. Я связал со своим НОТ-СОУ-СМАРТ микрофоны с трибун и дождался, пока прибывшие на собрание сами по себе утихнут. Прокашлялся, булькающие звуки прокатились по базе. Теперь меня точно услышат все на «Вар».