Алексей Ракитин - Атаман Альтаира
– Что произошло? – спросил я.
И тут же до меня долетел ледяной голос Натс:
– Не надо кричать, Сэмми, я хорошо тебя слышу.
Стало быть, моя красавица где-то рядом. Только я не знал, где именно. Постаравшись запрокинуть голову, я выгнулся, и тут же в ухо мне ворвался голос бортового компьютера:
– Эй! У тебя ошейник с подключениями реаниматора! Аккуратней! Не повреди тонкую технику! Это ведь нанотехнологии, а не фунт изюма в ведре с кизяком!
– Руками-то мне можно двигать? – Я обратился к компьютеру, но Натс, не зная, что у меня в ухе укреплен микрофон и наушник, решила, что я разговариваю с ней.
– Попробуй, конечно, – разрешила она.
Я пошевелил пальцами рук, затем согнул руки в локтях, убедился в том, что они свободны, после чего, сделав усилие, уперся ладонями в пол и придал телу сидячее положение.
То, что предстало моим глазам, показалось необыкновенно интересным. В углу поста управления сидел на корточках Лориварди Гнук. Выставив вперед ладони, точно закрываясь ими, он смотрел сквозь пальцы на Натс, которая стояла перед ним с моей любимой «чекумашей» в руках. Лориварди хныкал как-то совершенно по-бабьи, я бы даже сказал, педерастически; Натс с каменным выражением лица смотрела на него, не опуская пистолет. Чрезвычайно живописная сцена! Тому, кто хоть раз в жизни видел красивую женщину с «чекумашей» без предохранителя, мой восторг будет понятен без долгих разъяснений.
– Натс, дорогая моя, – ласково заговорил я. – У тебя в руках очень серьезное оружие. Скорость пули – девять километров в секунду…
– Вот и хорошо! Как раз сгодится отстрелить этому му… этому чудаку, то есть, яй… гланды, я хотела сказать!
Раньше я считал, что моя гостья – женщина со стажем, но после этой фразы почему-то заколебался. Она явно не желала травмировать мое воображение брутальной бранью. Как все-таки мило с ее стороны!
– Дорогая Натс, пуля, выпущенная из этого пистолета, пробьет термооболочку корабля насквозь, от верхней палубы до нижней! Не стреляй без нужды, пожалуйста.
– Хорошо, я буду стрелять только для того, чтобы убить эту сволочь!
– Гм… А в чем виноват наш друг Лориварди?
– В том, что он хотел убить тебя!
Все-таки приятно сознавать, что нашлась где-то в этой Вселенной молодая красивая львица, вставшая на защиту своего дряхлого седоголового друга!
– А он хотел меня убить? – уточнил я на всякий случай.
– Ты откровенно глупеешь, Ваня, – пропищал мне в ухо бортовой компьютер. – Лориварди угостил тебя бренди с каким-то модификантом низкостабилизированного полимерного яда, что-то, похожее на изометрический карбониевый глюконат. Да только Натс, наблюдавшая за твоим общением с Лориварди, встревожилась и выбежала защищать твою жалкую жизнь. Даже и не знаю, для чего она это сделала!
Так-так, события оказались много драматичнее, чем я предположил сначала.
Натс изложила мне куда более полную, хотя и субъективную версию:
– Я наблюдала, как вы рулили, обнявшись, по подъемному пандусу. Сразу поняла, что напились до положения риз…
– До положения риз? – Не слыхал прежде этой идиомы, и она мне понравилась.
– Когда прошли в пост управления, и в руках твоего нового друга появилась бутылка, я сразу заподозрила, что тебя придется идти выручать. Но все случилось куда быстрее: ты хлопнулся лбом об пол после первого же глотка. Я сразу заподозрила неладное… Вообще с самого начала подозревала неладное! Не надо было нам сюда лететь… Обратилась к Витасу, спросила, где оружие. Он подсказал. Я отыскала, поднялась в пост управления, а этот хр… то есть плохой дяденька, уже прилаживал какое-то устройство вот к этому устройству… – Последовали два кивка в сторону приборной консоли, с которой осуществлялось управление всеми системами корабля.
Там на панели пилотажного контроля стоял приборчик с элетропроводящими прищепками-«крокодилами», несколькими индикаторами и парой довольно мощных бета-ионных батарей. Думаю, тысяч десять вольт эта штука могла выдать запросто. Что намеревался сделать с системой управления господин Гнук, для меня тайны не составило: он явно желал посредством сильного разряда спровоцировать срабатывание системы защиты и последующую перезагрузку главного бортового компьютера. При перезагрузке он перехватил бы управление и получил в свое распоряжение «Фунт изюма». Разумеется, корабль оказался бы своего рода горой мертвого металла, но при наличии известных навыков реанимировать эту гору особых затруднений не составило бы.
Я перевел взгляд на астронома-любителя. Гнук под моим взглядом поежился. Поздно! Ежиться надо было раньше…
– Не убивайте меня!
– Хорошо, убивать не буду, – пообещал я. – Просто замучаю до смерти.
Натс засмеялась, она решила, что это каламбур.
Я заставил себя встать на ноги. Это оказалось не очень-то легко сделать – в ногах торчали четыре иглы, воткнутых роботом-реаниматором довольно глубоко. Компьютер тревожно запричитал, убеждая меня обратно лечь. Однако ему пришлось заткнуться после моего строгого приказа. Кровь стала сочиться из-под пластырей, удерживавших иглы в венах, но я проигнорировал кровотечение. Проковыляв к командирскому креслу, вытащил из скрытого в нем ложемента термокинетический пистолет и гибкую ленту-наручник.
Лориварди с нескрываемым страхом следил за моими действиями.
Ленту я бросил сидевшему в углу пленнику и кратко приказал: «Заматывай крест-накрест!» Он безропотно подчинился. Ха! Попробовал бы он не подчиниться… Очень мягкий и гибкий полимер напоминал ремешок из хорошо выработанной змеиной кожи, однако через три минуты под воздействием тепла рук его молекулы начинали полимеризоваться, и он превращался в чрезвычайно прочные наручники.
Убедившись, что Лориварди должным образом замотал себе руки, я немного успокоился и улегся обратно на пол.
– Дорогая Натс, отнеси, пожалуйста, «чекумашу» на место, – попросил я. – Мне страшно видеть такое оружие в твоих руках. Не дай Бог, начнешь из него палить, и тогда никакой ремонт не восстановит мое оборудование!
Когда девушка вышла из поста управления, я направил пистолет на пленника. Сугубо в целях профилактики!
– Послушайте, Сэмми, не убивайте меня, – зашептал Гнук. – Я вам сослужу такую службу, какую вы даже вообразить не сможете! Я вам пригожусь как… как… Короче, у меня для вас будет предложение…
– Мне не интересны твои предложения, – просто ответил я, – мне интересно тебя помучить.
– Не надо, уважаемый Сэмми! – залепетал Гнук. – Не надо, прошу вас! У меня есть нечто такое, чего нет более ни у кого! Я могу дать вам выход на…
– Не нужны мне твои выходы! Ты, Лориварди, здорово ошибся в выборе цели. И тебе еще придется об этом пожалеть.
– Я уже жалею, – всхлипнул Гнук.
– Нет, пока еще не жалеешь. Настоящая жалость появится позже. А пока заткнись!
Через четверть часа, когда реаниматор закончил восстановление моей крови, извлек иглы, заклеил проколы в районах вен оранжевыми кусочками синтетической кожи и скрылся в отведенном ему шкафу, я поднялся на ноги с ясной головою и в прекрасном настроении.
Натс находилась подле меня. Все время, пока я лежал на полу, она гладила своими прохладными ладошками мое лицо и выглядела настоящей матерью Терезой. Я не знаю в точности, кто такая мать Тереза, но словосочетание мне нравится. Плохого человека так не назовут.
Теперь же, поднявшись на ноги, я ласково попросил:
– Дорогая Натс, будь так любезна, спустись в гостиную, приготовь бутылочку ледяного шампанского с клубникой. Я отведу этого му… чудака в его тюрьму и через пять минут присоединюсь к тебе.
Она выскользнула из поста управления, а я присел перед Лориварди на корточки.
Он поежился, ожидая, что сейчас его будут бить. Правильно, кстати, все понял.
Невесомым движением полураскрытого кулака, без всякого замаха и видимого усилия, я засадил Лориварди в зубы слева. Японцы называют этот удар «уракен», мы же, донские казаки – простым русским словом «зубочистка», каковым он на самом деле и является. Челюсти господина Гнука весело клацнули, он пискнул, прижав скованные руки к лицу. Из-под пальцев потекла кровь.
Я не садист, не извращенец и не комплексующий выпускник начальной монастырской школы тюремного типа с углубленным изучением подрывной деятельности, но мне всегда приятно видеть кровь того, кто хотел меня убить. Каюсь, грешен!
– Обрати внимание, Гнук, я не сломал тебе челюсть. Я лишь выбил тебе клык, – по-доброму проговорил я.
– Два… – выдохнул Лориварди.
Перевалившись на бок, он выплюнул на пол два окровавленных зуба. Что-то в их виде мне показалось странным. Присмотревшись внимательнее, я понял, что же именно меня смутило: их режущая кромка оказалась не треугольной, как у большинства людей, а плоской, подобно обычным резцам. Только один народ в человеческом мире имел подобные плоские клыки.
