Юрий Арис - Перерождение (СИ)
Тела я обнаружил на глубине, их было много, очень много. Они лежали близко, и вода над ними была такой, что я не мог там дышать. Мне пришлось подняться на поверхность, набрать полные легкие воздуха и только потом приступить к осмотру. Иначе я мог и не выплыть.
Как я и предполагал, трупы были в разном состоянии, причем те, что сгнили больше, лежали на самом дне, под более свежими. Причину смерти угадать оказалось несложно — обилие рубленых ран не оставляло сомнений. Похоже, действовали топором или чем-то вроде этого.
Трупы женщин отличались от трупов мужчин, и отличались существенно. На мужчинах было очень мало ран — одна или две, в основном на голове и шее. Тела женщин были покалечены сильнее, их одежда порвана; у многих в волосах запутались мелкие ветви.
То, что их убили не здесь, не стало для меня большим открытием. Я мог это сказать сразу, как только увидел гору трупов. Ясно, что тела на озеро привозили на лодке и сбрасывали сюда. Но вот только где эта лодка? Обычно люди их оставляют на воде, а здесь я ничего не видел, когда плыл по контуру.
Гораздо больше меня поразило то, что на телах всех женщин я почувствовал запах одного и того же мужчины. Хотя нет, «запах» — не совсем верное слово. Под водой нет запаха как такового. Есть… ощущение. Я не мог этого объяснить даже себе. Я словно видел тень этого мужчины на них.
Я не был уверен, что нужно сделать, чтобы оставить такую тень. Простого убийства, как бы цинично это ни звучало, недостаточно. Надо будет поговорить об этом с Литой.
Кажется, я осмотрел все, но для полной уверенности не помешал бы еще один круг над ними. Я вернулся к поверхности, возобновил свой запас воздуха и снова приблизился к телам. Мои старания не были напрасными — я кое-что нашел.
В одном из тел, самом верхнем, застрял кусок пластика. Совсем маленький, прямоугольный, с закругленными концами. С одной стороны он был телесного цвета, с другой его покрывала ярко-розовая краска.
Я понятия не имел, что это такое, просто эта мелочь казалась тут не к месту. Неплохо было бы показать ее Лите, но тогда придется прикоснуться к подгнившему телу, а этого я хотел меньше всего. Ладно, какая-то пластмасса не может быть чем-то важным!
Не без удовольствия, я отплыл от подводного кладбища, начал двигаться ко второй половине озера. Я не мог избавиться от ощущения, что моя чешуя покрыта какой-то грязью, а в жабры набились кусочки мертвой кожи, пряди покрытых тиной волос…
Вода на второй половине озера была удивительно чистой. Быстрый осмотр дна позволил мне найти причину — сюда трупы не свозили. Но почему?
Да потому что к той половине выходит дорога от гостевого домика, о которой говорила Лита. Дорога, по которой она сейчас идет!
Я быстро стряхнул с себя панику, такой поведение было неблагоразумным. С Литой ничего не случится, еще слишком рано, никто не охотится днем. Хотя… откуда мне знать, когда произошли те убийства и как вообще охотятся люди?
Я остался на второй половине озера, возвращаться в ту гниль не хотелось. Вот здесь я по-настоящему мог наслаждаться своей временной свободой.
Лишь ощущение ее присутствия заставило меня вернуться, и то я плыл близко к берегу. Честно говоря, я бы с большим удовольствием прошелся по земле, но Лита права, меня не должны увидеть.
Она ждала меня на небольшом деревянном помосте, нависавшем над водой. Причем я предполагал, что, раз это задание, она постоянно будет ходить в строгом костюме, обязательном, как я уже знал, для смотрителей. А она стояла передо мной в каком-то легком светлом платье, с распущенными волосами и меньше всего напоминала человека, который способен меня убить.
И ей я вынужден подчиняться, потому что в меня вшили два датчика! Нечестно.
Вероятно, Лита заметила мой удивленный взгляд, потому что поспешила пояснить:
— Эй, не смотри на меня так! Здесь все должны верить, что я — простая отдыхающая. Ты есть хочешь?
Так, решила сменить тему. Значит, смущена. Ну надо же, я и подумать не мог, что способен ее смутить.
— Хочу, — врать не было смысла.
— Тогда бери.
Только теперь я заметил, что на краю помоста стоит пластиковая тарелка. Я подтянулся на шатких досках, которые под моим немалым весом жалобно затрещали, выбрался из воды.
— Что это?
— Рыба. Жареная.
— Из озера?
— С ума сошел? Смысл был тогда ее тащить! Нет, морская.
— А это что? — Я продолжал изучать содержимое тарелки.
— Рис с овощами. Насчет риса не знаю, но овощи точно добавляют в корм зверей, я сама видела. Так что они не должны повредить. Ну, нашел что-то?
— Можно я сначала поем?
— Можно.
Говорить о гниющих трупах по время еды мне не хотелось, и хорошо еще, что Лита поняла это! Был бы у меня выбор, я бы и после еды к этой теме не переходил.
Лита терпеливо ждала, пока я закончу. Села на корточки, начала палочкой гонять водомерок по поверхности воды. Агент секретной службы на задании!
Еды больше не осталось. Смотрительница покосилась на пустую тарелку, на меня, но повторять вопрос не стала. Знала, что я и так скажу.
— Они там.
— Сколько?
— Около тридцати, чтобы их всех посчитать, нужно двигать, — поморщился я.
— Пока не надо, не срочно. Как были убиты?
— Так же, как и первая жертва.
— Значит, топором, хотя на том трупе было обнаружено несколько ножевых ран. Почему трупы не всплывают? — спросила она.
— Камни. Причем не крупные, а мелкие. Некоторые привязаны, другие поместили под одежду. — Ну вот, факты я сообщил, а теперь самое сложное, сейчас начну заикаться: — А еще… я не знаю, как это объяснить… Если вкратце, то на женщинах чувствуется… след… мужчины.
— Нечего тут объяснять. Обнаруженный нами труп тоже принадлежит женщине, ее изнасиловали.
— Изнасиловали? — слово было не совсем знакомым.
— Ах да, ты ведь даже не знаешь, что такое «поцелуй». Как же это объяснить… Так, начнем издалека. Ты знаешь, откуда берутся дети? Есть определенный акт между мужчиной и женщиной, когда они физически сближаются…
— Секс, что ли?
Она посмотрела на меня полными изумления глазами, а я только ухмыльнулся. О том, что такое секс, я знал отнюдь не из книг.
Одна из стен моего аквариума в научном центре была зеркальной и выходила в лабораторию. Это было сделано для того, чтобы дать мне больше пространства, при этом избежав любопытных глаз. Впрочем, один из ночных сторожей и ассистентка, постоянно задерживавшаяся после работы, о присутствии меня за зеркалом не знали. Поэтому я один знал наверняка, ради кого и чего она так часто задерживается.
Сначала я не понял, что, собственно, происходит. Но они пробирались в эту лабораторию практически каждую ночь, так что даже я, имевший очень скудные теоретические знания по этому делу, не мог не разобраться в происходящем. Возможно, где-то среди их многочисленных телодвижений был и поцелуй, только я определить не сумел.
При воспоминании о том, что я видел и что сам чувствовал в этот момент, я покраснел. Хорошо еще, что чешуя не позволит ей это увидеть!
— Как много ты об этом знаешь? — продолжала рассматривать меня Лита.
— Достаточно, но все еще не понимаю, что такое «изнасилование».
— Но что такой «насилие» ты знаешь?
— Вроде бы.
После шести месяцев в клетке — как не знать!
— Тогда объяснить просто: изнасилование — это секс, сопровождающийся насилием. То есть, без согласия одной из сторон, но при неуместной активности другой. А тут еще, судя по всему, жертву сильно ранили перед тем, как все началось, этого урода явно кровь возбуждает.
Это было неправильно — по всем законам природы; я чувствовал нарастающую волну гнева.
— Как часто такое встречается среди людей? — холодно спросил я, стараясь сдерживать свои эмоции.
— Слава Богу, редко. Но когда встречается, это опасно. Таких людей мы называем «маньяками». Они отличаются от других, от нормальных людей.
— Еще хуже? — не удержался от колкости я, и тут же пожалел об этом: глаза моей смотрительницы потемнели. — Так, признаю, шутка была неудачной.
— Да, тяжело с тобой. Они могут называть тебя кем угодно, только не животным.
Она не стала уточнять, что это за «они».
— Что-нибудь еще ты узнал? — поинтересовалась Лита.
— Да. Все тела находятся в этой части озера, ту, дальнюю, можно считать чистой. Так что можете плавать, если хотите.
— Уж лучше нет, — она смутилась, отвела взгляд.
Это меня удивило: я не сказал ничего особенного. Мне стало любопытно.
— Но почему?
— Я… Ну… В общем, я не умею плавать!
— Как это?
Я был уверен, что все смотрители должны уметь плавать, раз они работают с нами. Оказалось — нет.
— А вот так. Никогда не умела. Знаю, знаю, это неправильно, особенно учитывая мою работу. К счастью, мне не стали устраивать физические испытания, решили, что достаточно ведомости из академии. Но только в академии плавание не было обязательной дисциплиной.
