Алексей Калугин - Мертвоград
Хотя, конечно, как посудить…
– Кто-то должен сегодня умереть, – с мрачной, ненавязчивой решимостью Клинта Иствуда изрек Шика. И для убедительности добавил: – Непременно.
А затем языком ловко перекинул зубочистку из одного уголка рта в другой.
– И это буду не я, – в тон ему отозвался Брим.
– Да сколько же это будет продолжаться! – с граничащей с отчаянием тоской всплеснул руками неизвестный в шинели.
Ни один даже глаз на него не скосил.
Ай молодцы, ребята!
Шика и Брим стояли на расстоянии пяти шагов друг от друга. Каждый держал в вытянутой руке пистолет, направленный на приятеля. А между ними, как гигантский анемон, шевелил щупальцами небывалых размеров шоггот. Даже псевдонищему, который, судя по всему, много чего повидал и почти обо всем был осведомлен гораздо лучше обоих, вместе взятых стрелков, прежде такого видеть не доводилось. Никогда. И он полагал, что этот случай непременно должен войти в анналы Гильдии. Но для начала следовало разобраться с парочкой не в меру ретивых пентюхов.
– Дуэль! – вскинул вверх руки бродяга. – Дуэль по всем правилам! Не как-нибудь, а в строгих правилах искусства! – Он взмахнул белым батистовым платочком с кружевными оборочками, непонятно каким образом оказавшимся у него в левой руке. – Я бросаю платок. И как только он коснется земли, то бишь асфальта, вы оба стреляете. Промахнуться с пяти шагов весьма сложно. Но все же я на всякий случай приберег это, – таинственный нищий показал большой дуэльный пистолет. Тот самый, что был в руке у Гумилева, когда он стрелялся с Волошиным. – Если после того, как вы оба выстрелите, кто-то все же останется жив, я добью его из этого пистолета. – Незнакомец почесал стволом пистолета кончик носа, как будто прикидывая: ничего ли не забыл? – Ну вроде бы все ясно. Начинаем!
– Постой! – Шика щелкнул зубами, не сводя взгляда с противника. – Какой в этом смысл?
– Да, точно! – поддержал его Брим. – Я тоже не понимаю.
– Надо же, – озадаченно качнул головой человек с дуэльным пистолетом. – Два чудака, собравшиеся убить друг друга, заговорили о смысле жизни. Эй! – Он поднял руку с платком и посмотрел вверх. Как будто обращался к кому-то, скрывавшемуся за черным бархатным занавесом, имитирующим ночное небо. – Я надеюсь, это кто-нибудь записывает?
– Почему ты хочешь убить одного из нас? – Брим будто и не услышал последней реплики незнакомца.
– Я? – Бородатый недоуменно ткнул себя пистолетом в грудь. – Это вы собираетесь пристрелить друг друга!
– Это наше дело.
– Ну, хорошо! Делайте свое дело! А потом я сделаю свое! Я прикончу того, кто останется в живых!
– Какой в этом смысл? – повторил вопрос Шики Брим.
– А какой вообще смысл в том, что происходит вокруг? – широко взмахнул руками бродяга. – Ты задумывался когда-нибудь об этом? Или же всю жизнь давился тошнотой, полагая, что так оно и должно быть? Так и заведено от начала веков?
– О чем он? – едва заметно прищурился Шика.
– Он пытается сбить нас с толку, – ответил Брим.
– Ай! Маменька, роди меня обратно! – Странный тип с пистолетом и батистовым, благоухающим бергамотом платочком едва на месте не подпрыгнул. Аж полы расстегнутой шинели взметнулись вверх, как крылья пытающегося взлететь индюка. – Я, видишь ли, их с толку сбиваю! – Он вновь обращался к кому-то в небесах. – И это притом, что они вообще, я бы даже сказал в принципе, не понимают, что происходит. А я! – Он снова ткнул себя пистолетом в грудь. – Я – единственный, кто может им это объяснить! И именно меня они слушать не желают! Вот не желают, и все тут! Прикинь, а… – Лицо псевдонищего, та его часть, что не была покрыта густой растительностью, сморщилось, как будто от обиды. Глаза сощурились. Уголки губ поползли вниз. Бородач сначала шмыгнул носом, затем звучно высморкался в платок. – Ну, ладно. – Он еще раз шмыгнул носом, на этот раз куда как увереннее. – Начали!
Платок взлетел в воздух.
– Эй!..
– Стой!..
– Что ты делаешь!..
Забыв о пистолетах, Брим и Шика разом кинулись к платку, надеясь поймать, пока он не коснулся асфальта.
Бородач отпрыгнул на два шага назад, громко щелкнул курком гумилевского пистолета и зловеще, а может, еще и злорадно, захохотал.
– Ах-ха-ха-ха-ха-хах…
Ну, примерно вот так. Мефистофель, твердь его…
Тем временем шоггот, не теряясь, выстрелил щупальцами и подцепил за ноги сразу обоих дуэлянтов. Которые, понятное дело, не обратили на это внимания. И совершенно напрасно. Потому что шогготы – это такие твари, с которыми всегда следует держать ухо востро. И то, что ты не видишь шоггота, не чувствуешь его появления, да и вообще понятия не имеешь, что он собой представляет, – вовсе не оправдание. Согласись, если, сыграв в русскую рулетку, ты прострелил себе голову, глупо сетовать на то, что, мол, не повезло. От везения в этом мире вообще мало что зависит. Как правило, выигрывает не тот, кто стоит на месте и ждет, когда же ему наконец подмигнет удача, а тот, кто, несмотря ни на что, продолжает двигаться, видя перед собой не Цель, а Путь.
Это понимал человек в драной солдатской шинели. И не понимали Шика с Бримом. Именно поэтому ни одному из них не удалось поймать парящий в раскаленном, как в духовке, воздухе благоухающий бергамотом батистовый платок. Именно поэтому каждый из них получил пулю в голову еще до того, как начал обращаться в сырца.
Глядя на их безжизненные тела, бородач развел руками:
– Глупо и бессмысленно! Провалена уже третья попытка. По-моему, мы попусту теряем время. Из этой пары не выйдет толк.
Но у того, кто руководил процессом, имелось на сей счет свое мнение.
Мир в очередной раз перевернулся.
Теперь уже никто точно не смог бы сказать, где у него верх, а где низ.
– Хотя, с другой стороны, что такое верх и низ? Всего лишь условности. Такие же, как правая и левая нога. Которые остаются таковыми лишь до тех пор, пока мы их так называем. Свет и тьма. Холод и тепло. Один и два. Условности, о которых договариваются заранее. Исключительно ради удобства общения. Или – обмена информацией, – если хотите. Поэтому, не влезая в философские дебри, давайте просто договоримся: там, где мрачно и недоступно чернеет ночное небо – это верх, а где почти так же мрачно, но уже куда как доступнее и ближе чернеет асфальт, – это низ. Ну, вот и все. Мир снова обрел порядок и стабильность. По крайней мере, в нашем понимании, – грязный, вонючий бродяга, едва не по самые глаза заросший кудлатой бородой, в какой-то степени с надеждой, но в основном все же с тоской посмотрел на сидевших перед ним на скамейке разодетых в дорогие костюмы щеголей. – Я понятно излагаю?
Брим сделал глоток из бутылки, что держал в руке, недовольно поморщился – пиво оказалось отвратительно теплым.
– Слушай, скунс, у тебя пока еще есть выбор. Так постарайся воспользоваться им. Ты можешь прямо сейчас повернуться ко мне спиной и убраться куда подальше, и тогда я кину эту бутылку в мусорный ящик. А можешь продолжать излагать свои бредовые теории – и тогда я расшибу ее о твою башку. Ферштейн?
– Ты идиот, Брим. – Оборванец даже не улыбнулся. – Твой приятель, Шика, хотя бы молчит, если не понимает, что происходит. Что за пиво ты пьешь?
Брим удивленно посмотрел на пивную этикетку. Море, кораблик, парус… Только картинка, а названия почему-то нет.
– Ладно, поставим вопрос иначе… – Вонючий бродяга усмехнулся в бороду. – Какое пиво ты предпочитаешь?
– Чего? – непонимающе глянул на него Брим.
– Я, конечно, могу и угадать, но интереснее будет, если ты сам скажешь.
– Да пошел ты!.. Комик струганый!..
– Отличный выбор! – Бородатый щелкнул пальцами. – Посмотри на этикетку!
Теперь по волнам рядом с корабликом плыли, слегка покачиваясь, буквы, складывающиеся в слова: «Комик Струганый». Не успел Брим рот удивленно разинуть, как из-под кормы вынырнул дельфин, сделал пируэт над волной, подмигнул ему в полете и снова ушел в воду.
– Да пошел ты!.. – Брим взмахнул бутылкой столь энергично, что пиво вспенилось и выплеснулось из горлышка. – Видал я таких фокусников!..
– Боюсь, что еще не видел, – с сочувствием покачал головой бородатый. – Ты предпочитаешь пиво холодным?
– Чего?..
– Охладить, спрашиваю, пиво?
Брим растерянно посмотрел на бутылку. Дельфиний плавник вновь мелькнул среди волн.
– Как ты это сделаешь?
– Очень просто.
Бродяга даже бровью не повел.
А бутылка в руке Брима покрылась мельчайшими капельками прохладной росы, побелела от изморози, а из горлышка ее полезла влажная ледяная масса.
– Да пошел ты в рай!.. – Брим запустил бутылку в мусорный ящик.
Сообразив, что он уже в третий раз повторил одну и ту же не слишком выразительную фразу, Брим решил, что пора переходить к более радикальным мерам. Картинно, как в кино, откинув полу пиджака, он сунул руку под мышку…
– Не-а! – На этот раз бродяга наконец-то усмехнулся по-настоящему.
