Александр Сивинских - Имя нам – Легион
– Отлично. Предостерегаю, друзья, у него чрезмерно раздутое самомнение, и он любит, чтобы его величали по отчеству. Верно, Капрал? – Генрик крепко хватил Филиппа по спине.
– А то?! – согласился Филипп. – Кто ж не любит? Вот и Карнеги писал…
– Писал, точно. Так вот. Пользуясь законным правом сюзерена, приказываю: звать вышеназванного гордеца, кому как понравится. При малейших возражениях – драть за уши! Особо чадолюбивые и милосердные могут просить об этом своего сержанта. Возражения?
Он грозно взглянул на Филиппа.
– Никак нет, мастер сержант! Не извольте сомневаться, буду рад любой кличке, – отчеканил Филипп и тут же попросил другим тоном: – Кончай, Генка. Вдруг люди подумают, что я и в самом деле несносный моральный урод? А ведь я хороший!
– Совсем забыл, – добавил Генрик, – он еще и патологический хвастун. За что и люблю! Знакомься, Капрал, это мой взвод. Маловат, конечно – с тобой всего две полных четверки, – но так уж здесь принято. Начнем, пожалуй, с руководства. Вот этот лысый фюрер – Бородач. Мой заместитель, ефрейтор.
– Мы уже знакомы, – отозвался Бородач.
– Этого тщедушного карлика с мохнатым лицом зовут Павлом Мелким.
– Рад, – сказал лохматый здоровяк и едва не сломал Филиппу кисть, сжав, как слесарными тисками. После чего, не переставая широко улыбаться, пояснил: – Мелкий – это фамилие такое.
– Сан и Дан. Утверждают, что братья.
Чрезвычайно серьезные близнецы-боксеры по очереди подали Филиппу крепкие руки. «Александр». «Данила». Капралов, разумеется, тут же перепутал, кто из них кто. Впрочем, на груди у каждого легионера присутствовала табличка с именем.
– Наум, – чернокудрый хазарин, специалист по объездке диких тренажеров, назвался сам.
– Рабинович?! – ляпнул неожиданно для себя Филипп.
– Хуже, – понурил голову Наум. – Значительно хуже. Березовский.
Паша Мелкий, помрачневший было и побагровевший после выходки Филиппа, облегченно расхохотался. Отсмеявшись, предупредил:
– В другой раз, парень, следи за языком получше. Еще раз такое себе позволишь, закопаю! Уяснил?
– Вполне. Прости, – сказал Филипп Науму. – Ей-богу, пошутить хотел, и только-то.
Тот примирительно махнул рукой:
– Не бери в голову!
– Вольдемар, – голос последнего из наемников, изящного, чрезвычайно подвижного белокурого красавчика был негромким и по-мальчишески хрипловатым. – Но я предпочитаю, чтобы меня звали Волком. – Он с вызовом взглянул на Филиппа. – В противном случае, бывает, обижаюсь.
– Волк – страшный человек, – зашумели сразу все. – Хорошо, что он редко на кого обижается.
«Страшный человек, значит…» Филипп прищурился.
Теперь он знал, кто призывал Бородача к расправе над его задницей.
После потрясающе богатого обеда, перемежаемого обычными солдатскими шуточками и незлобивыми матерками, взвод двинулся в казарму.
– Сиеста, – важно объяснил Генрик.
– О-бал-деть! – захлопал глазами Филипп. – Уж не на курорт ли я попал?
– После обеда нагружаться – заворот кишок схлопочешь! Зачем Большим Братьям легионеры с больным брюхом? – с откровенным недоумением спросил сержант.
Действительно, зачем?
– Постой-постой! – спохватился Филипп, – Большие Братья, говоришь… Это вы так инопланетчиков зовете?
– Ну да, а как же их еще звать? Терране? Пытались, не прижилось. А так – и уважительно, и традиции соблюдены.
Сиеста тянулась часа три, и все это время друзья предавались воспоминаниям. Ностальгировали чуть не до слез. Филипп откровенно любовался на такого же, как прежде, чудесно усатого, волосатого, горбоносого, громогласного, широкогрудого и большерукого армянина. По которому, честно говоря, очень соскучился.
А как Саркисян говорил… М-м-м, заслушаешься! Национальное красноречие накладывалось на почти неуловимый акцент и вкусно выписываемые детали. Напор горных рек и крепость столетнего коньяка. Громыхание сходящей лавины и соль армянского радио.
Важным Филиппу показалось вот что – занесло Генрика в Легион вследствие жутко любопытного нагромождения случайностей. Непреднамеренного, разумеется.
И пованивало от его злоключений чем-то поразительно Филиппу знакомым…
А было так:
– Поехал я, понимаешь, столицу Родины проведать. Арбат там, Горбушка, то да се… Третьяковка… Малый туристский набор, в общем. Вечерком завернул в кино. Фильм кончился, я на вокзал отправился. Стою в метро, поезд поджидаю. Рядом девушка красивая. Я, сам понимаешь, грудь развернул и хвост распушил. Пою. Она смеется, но не гонит. «Хороший знак!» – говорю я себе, и хвост еще краше разворачиваю, и грудь еще выразительнее округляю. Тут подходят два сержантика милицейских, явно под газом. Само собой, документы давай, чурка черножопая, сумку выворачивай. А сами уже браслеты достают. Я сумку открыл, паспорт достал, говорю им: «Обратите внимание на прописку, граждане: свой я, питерский! И не чечен злой, что примечательно, а армянин добрый». Им, само собой, по борозде: «Не вякай, носатый, тебя никто не спрашивает!» А чтобы понятней мне было, что не спрашивают, дубинкой под ребра заехали. Девушка пыталась вступиться за меня, так менты ее сучкой обругали и пообещали всяких неприятностей. Агрессивно так пообещали! Я за девушку, конечно, обиделся. Взбеленился, рожи им начистил, пистолетики отобрал. А вот рации забыл. Да хоть бы и не забыл, что в метро телефона не найдется? Они, козе понятно, большой вой устроили в эфире. Если бы не счастливое появление Игоря Игоревича – с которым ты, как понимаю, тоже знаком, – крышка бы мне была обеспечена железная. Возможно, даже оцинкованная… Дальше ясно. В Легион, раз-два, левой. Родителям написал, что нашел отличную работу в парижском армянском журнале «Севани». Не знаю, есть ли такой? Они не поверили, конечно… Все равно открытки шлю, деньги перевожу.
«Девушка? Снова девушка? Занятно! Уж не моя ли Жанна побывала в роли приманки?» – подумал Филипп и поспешил поделиться с Генриком озарением. Описав, насколько хватило красноречия, прекрасную блондинку.
– Вах! – восхитился Гена. – За такую принцессу не жалко и трех депутатов изувечить! До полной стерильности. Чтобы не плодились более. Нет, моя хоть и тоже хороша была, но совсем другая. Черненькая, худенькая. Татарочка, похоже.
– Может, совпадение… – засомневался Филипп.
– Не «может, совпадение», а «определенно, совпадение!». Как у тебя только мысли поворачиваются о девушках плохо думать? Ай-ай-ай! А еще мужчина!..
Да уж, Генрик всегда был джентльменом в самом возвышенном, идеальном смысле слова.
– Ну, не знаю… – сказал Филипп неуверенно и задвинул свои сомнения в отдаленный и тихий уголок сознания. До поры, до времени.
По окончании сиесты Генрик выудил из тумбочки загадочного вида коробочку, оказавшуюся коммуникатором, и скомандовал в нее:
– Личному составу взвода! К вечерним занятиям приступить! Бородач, ты, как всегда, старший. Тема занятий: «Отработка десантирования в воду». Наша машина, как всегда, «четверка». Водила, как всегда, Петруха Меньшиков. Я сегодня с вами не поеду.
– Как всегда, – съязвил из коммуникатора чей-то голос.
– Я поведу новичка в арсенал! – назидательно сказал Генрик.
Захлопали двери.
– Отдельные оружейные комнаты в расположении взводов не положены, – разъяснил Генрик Филиппу. – Может, это и правильно. Братьям видней.
Доступ в арсенал оберегался серьезно. Хмурый дежурный, пара кошмарных собачек вроде кавказцев-переростков, куча следящей аппаратуры. Стальные двери открылись при одновременном «наложении рук» на кодовые замки дежурным и Генриком.
– Наша инициатива, – сообщил Саркисян. – У Братьев тут раньше разве что овцы не паслись.
Оставив позади настороженных собак и неразговорчивого дежурного, вошли в хранилище. Филипп восхищенно присвистнул.
В шкафах за прозрачными дверями стояли внушительные орудия убийства. Прекрасные эстетически, совершенные эргономически. «Зализанные» формы, никаких выступающих частей, за исключением пистолетных рукояток и объемистых коробчатых магазинов. Крупный, по всей видимости, калибр.
– «Дракон». Штурмовой карабин калибра 13,55 миллиметров! – с пафосом представил оружие Генрик. – Боеприпас – оперенный биметаллический (железо-вольфрам) снаряд, выбрасываемый скользящим электромагнитным полем со скоростью тысяча восемьсот пятьдесят метров в секунду. Наиболее эффективная прицельная дальность – до пятисот метров. Прицел – электронно-оптический, с увеличением плавающей кратности и лазерным целеуказателем. Предусмотрена работа совместно со сканером, регистрирующим движение, тепло, звук и даже определенный тип феромонов. Сканер, встроенный в шлем, корректируется двумя системами слежения: спутниковой космической и многоуровневой атмосферной. Называется СКАМСС. В памяти «Дракона» может храниться до двух десятков зарегистрированных целей одновременно. Основной тип снаряда – кумулятивный. Вполне способен пробить лобовую броню легкого танка или бронетранспортера.
