Валерий Большаков - Наблюдатель
– А то!
– Обоих к борту! Щиты поднять!
Дюжие морячки потащили связанных мятежников куда было сказано и потянули на себя тяжелые, отсыревшие решетки..
– Не-ет! – заверещал Силла, извиваясь, выгибая худое тело. – Не хочу-у!
Виштальский поморщился, но слух его терзался недолго – три гибких щупальца упали на палубу и мигом сгребли Силлу, скрутили его, ломая в поясе, и утащили в пучину. Секундой позже псевдоспрут выхватил Рулле – этот ни звука не издал, его горло спазмом зажало. Зато сфинктер расслабило.
– Обделался, – констатировал Буссе и поцокал языком: – Бедные осьмируки, какого только дерьма им не скармливают!
Команда развеселилась заново, но тут кхенти вскинул руку и договорил, веско и значимо:
– Нас спас этот человек! – Он указал на Виштальского. – От его руки сдохли Ути-Ло и Марру! Как к тебе обращаться хоть?
– Меня зовут Тавита Вишту, – отрекомендовался землянин.
– Я твой должник, ты мой гость! Сау, вели Тассу приготовить каюту для нашего спасителя! И хватит на сегодня баталий! Завтракать пора!
Тавита Вишту был абсолютно согласен с его великославием…
2Переход через Внутреннее море занял трое суток. И все это время Давид жил, будто на круизном лайнере, – вставал поздно, ел много и ничего не делал. На четвертое утро он выбрался на палубу, лишь когда матросики заголосили: «Земля!»
Да, не позавидуешь местным Колумбам, думал Виштальский, зверски зевая и потягиваясь с хрустом. Только отплывешь от родного берега, сурово хмуря брови, готовый к подвигам, а уже и сходить пора!
Наскоро пригладив волосы и омыв лицо из ковшика, Виштальский покинул каюту. Все свободные от вахты топтались на носу, высматривая знакомые приметы.
Вскорости берег стал различим для зорких глаз. Он был холмист и скалист, весь в нагромождениях пышной зелени, а далеко-далеко, за холмами и скалами, тянулся пильчатый силуэт гор.
Побережье казалось пустынным и заброшенным, лишь в одном месте Давид заметил рыбацкие сети, выставленные на просушку, и лодки, вытащенные на песок и перевернутые вверх дном. Но вскоре «Сын грома» приблизился к двум каменистым мысам, замыкающим просторную бухту, и выплыл на ее простор. Слева и справа к заливу спускались леса, а прямо по курсу открывался город – зубчатые стены всех цветов, башни, купола, странные металлические конструкции вроде решетчатых мачт и вышек, ажурных арок и мостиков.
– Хассе! – гордо провозгласил граф и капитан, вытягивая руку к городу. – Столица славного Курредатского королевства! Здесь нам сходить, Тавита.
Вид Хассе с рейда впечатлял – внушительная пристань на переднем плане с каменными молами, с гранитными тумбами для швартовки кораблей. Дальше поднималась разноцветная кладка могучих стен, скалящая зубцы. Выглядывали башни, блестели купола… Но вблизи стал виден мусор, колышущийся на воде у причалов, лезли на глаза неряшливые портовые кабаки, притулившиеся у городской стены, всяческие коптильни, кузни, доки, сараи. Ни одного деревца не росло на набережной, зато выщербленные каменные плиты мостовой были покрыты коркой засохшего навоза, в нее же втаптывались огрызки, ошметки, обрывки. И запахи с берега неслись далеко не самые изысканные – воняло тухлой рыбой, гарью, гниющими водорослями и всё тем же навозом.
– Кр-расота! – расплылся в улыбке Буссе. – Ты глянь, Тавита! Мощь, а?! Сила!
– Да, пахнет мощно, – согласился Виштальский. Его великославие гулко загоготал, сочтя слова Давида удачной шуткой.
Тут на пристань выбежали гвардейцы, которым в русском языке сыскалось такое соответствие – королевские рыцари. В длинных, ниже колена, кольчугах, в плоских, похожих на тарелки, шлемах, с длинными мечами на поясах позолоченной кожи, рыцари вызывали почтение. Из-под кольчужного подола выглядывали сапоги, окованные серебристыми нашлепками металла и со здоровенными шпорами. Ни у кого из гвардейцев Давид не заметил ни бластера, ни дезинтегратора. Странно. Охране короля, значит, «чудо-оружия» не полагается, а конкистадорам – пожалуйста? Не иначе, это Свантессен постарался – недаром в «группе захвата» заправлял малый жрец.
Виштальский заоглядывался, отыскивая Шарика, и обнаружил того висящим на мачте – руум держался за гладкое дерево всеми девятью лапами.
– Ты невидимым – можешь? – прошептал Дава.
– Куок! – ответил Шарик и словно растаял, стал прозрачным – только переливы света и заметишь.
– Молодец! Держись рядом и никому не показывайся.
– Куок.
– Выезд хочешь посмотреть? – окликнул Давида комит. – Щас увидишь.
Рыцари мигом выстроились, и вот из-под тяжелой треугольной арки вывернула огромная повозка о шести колесах, запряженная восьмеркой долгоногов. Повозка была несоразмерно велика, и ее единственный пассажир просто терялся в ней.
– Его высокородие король Толло-но-Хассе! – проревел голос с берега, и рыцари дружно проревели: «Виват!»
– Виват, виват… – небрежно проговорил Буссе и скомандовал: – Паруса долой! Причальная команда – готовсь!
Захлопали по обшивке притянутые щиты. По левому борту выстроились мореходы, вооруженные шестами. Катамаран, лишившись последнего паруса, сбросил скорость, но все еще довольно резво приближался к причалу. Команда уткнула шесты в камень и притормозила разбег. Заскрипел, завизжал отбойный брус, притираясь к пристани, толстые петли швартовов сдавили «шеи» тумб-кнехтов. Прибыли. Широкий трап выбил пыль из причала.
– Пошли, Тавита! – ухмыльнулся комит. – Только близко к монарху не подходи – от его высокородия перегаром разит.
– Как-то вы о венценосце… неуважительно, – усмехнулся Виштальский.
Буссе презрительно фыркнул.
– Уважение заслужить надо, – веско сказал он.
– Это точно.
Его великославие развернул плечи, задрал подбородок и пошагал с неверной палубы на стойкую сушу. Рыцари сверлили его взглядами, крепко тиская рукояти мечей. А Давиду было интересно сравнивать их и подручных комита. Мореходы, еще вчера шлявшиеся по палубе в обносках, разоделись в пух и прах – в длинные полукофты-полухалаты, расшитые золотом в стиле татуировок, понацепляли передники, наколенники и налокотники из драгоценных мехов… Теперь рыцари на их фоне выглядели бедными родственниками.
Не даря гвардейцев своим вниманием, Буссе подошел к повозке и небрежно поклонился. Король встал – дверца была ему по пояс. Давид удивился – его высокородие оказался совсем еще молодым человеком, лет тридцати, самое большее – тридцати пяти. Его отличали хрящеватый нос хищных очертаний, с горбинкой, и припухшее испитое лицо. Венценосный пьяница был бледен и худ, но щеки имел круглые. «Мачо с мускулистыми щеками», – улыбнулся Виштальский.
– Комит Буссе-но-Зар-но-Хатти-но-Снорк, – величественно пророкотал его великославие, – покоритель туманного Побережья и владетель островов Чуру, приветствует вас!
Давид сделал зарубку на память: комит изложил все свои титулы, возвеличив себя и унизив короля. Монарх вполне мог счесть это оскорблением высокородия и лениво процедить: «Взять его!» – но даже бровей не нахмурил. Он лишь суетливо кивнул, сам открыл дверь повозки и спустился на грязную набережную.
– И тебе мой привет, кхенти, – сказал король.
Давид несколько утешился: венценосец тоже не промах! Вон как Буссе побледнел. Ничего, каков привет, таков ответ.
– Велики ли твои победы, граф? – вел беседу король, соблюдая какие-то местные церемонии. – Много ли трофеев?
– Мы заняли весь восток Заморья, – приосанился Буссе, – и перешли Серые горы! Злобные дикари пытались сломить нашу силу, но мы смели их! При поддержке Огненосцев его преосвященства.
Толло довольно равнодушно покивал и увидел Виштальского.
– Это твой пленник? – оживился он. Буссе хлопнул Давида по плечу.
– Это мой спаситель! – воскликнул комит. – Его зовут Тавита Вишту. Он колдун!
Тут же из-за чудовищной королевской кареты вышла целая делегация малых жрецов. Они семенили, опустив головы в надвинутых капюшонах.
– Сау… – мурлыкнул Буссе.
Две пары мускулистых рук ухватили Давида и крепко сжали, а комит учтиво поклонился малым жрецам.
– Его благодаяние Дусс, – пророкотал Буссе, – передает вам этого опасного колдуна и надеется, что инквизиция постоит против этого врага молящихся и трудящихся!
– Будь спокоен, кхенти, – глухо раздалось из-под куколя.
– Ты же называл меня другом! – крикнул Давид в бешенстве, пытаясь вырваться из цепких лап мореходов.
Комит притворно вздохнул.
– Совершенно верно, – подтвердил он, – но где это было сказано? В море! А ныне мы стоим на земле. Ты уж прости мое вероломство, – добавил граф с ухмылкой, – но хорошие отношения с Большим Жрецом для меня важнее дружбы с заморским колдуном.
При этих словах король визгливо захихикал, а рыцари поддержали его высокородие мощным гоготаньем.
– Увести, – коротко приказал малый жрец, шагавший впереди процессии, и два дюжих молодца в кожаных макси-юбках, с шикарными усами, спадающими на грудь, перехватили Виштальского и почти понесли его. Давид попытался сделать подсечку добру молодцу, шагавшему слева, но тот так сжал его плечо, что рука онемела.
