Андрей Посняков - Кокон
— Вот именно.
Девчонка, кстати, почему-то не выглядела особо испуганной. Или просто быстро пришла в себя, увидев Макса.
— Я вообще-то к тебе намылилась. Дай, думаю, зайду, давненько не виделись… К подъезду подошла, а тут эти… Вовремя ты подбежал, спасибо.
— Да не за что. — Максим подхватил девушку под руку. — Ты вообще где хоть обреталась-то?
— Да везде. — Ника махнула рукою. — У родоков, у подружек зависала. Эдик, с работы, сказал, что можно не ходить. Случайно с ним встретилась…
— Понятно. Ну что, идем тогда? Угостимся чем сможем. У меня брусники немного есть, водка… Кстати, ты грибы жарить умеешь?
— А что там уметь-то? Масла на сковородку плеснул… Ой, Макс, давай в магазин зайдем, вина купим… того, французского.
— Если есть, — хохотнул Тихомиров.
Вообще-то вино в магазинах еще было, как и водка, и пиво — спиртное не расхватывали так, как муку и соль. Хотя, конечно, находились некоторые господа-товарищи — били витрины, грабили…
Взяв вина, они поднялись к Максу.
— Ой, а у тебя ничего и не изменилось! — скинув сапожки, воскликнула гостья. — Ну, где твои грибы?
Грибами угостила та женщина, Валентина, как и брусникой, — Максим довез ее с сыном до самой Калиновки.
— Давай сначала отварить поставим. Спички где у тебя? А, у меня у самой зажигалка…
Ах, с какой сексуальностью Вероника возилась у плиты! Слава богу, газ еще был… интересно, надолго ли его хватит?
— Ах!
Не выдержав, Максим подкрался к гостье сзади и ухватил за талию:
— Ага, попалась!
Засыпав в кипящую воду грибы, девушка обернулась, подставила губы… Макс тут же принялся целовать их с таким жаром, будто не видел женщины по крайней мере два года!
— Подожди… — оторвалась Ника. — Посолить надо.
Снова повернулась к плите, потянулась к солонке…
Молодой человек, не тратя времени даром, живо стянул с девчонки шортики заодно с бельем… Погладил рукой животик и ниже… Задрал маечку…
Вероника довольно выгнулась… задергалась, застонала…
А на плите, из кастрюли, вдруг повалил дым, запахло паленым!
— Черт! Грибы упустили!
Со смехом они переложили грибы на сковородку, к картошке…
— Сливочного маслица хорошо бы добавить, — погладив девушку по спине, предложил Макс. — Так вкуснее будет.
Ника повела плечом:
— Знаю. У тебя электричество есть?
— Как когда… — Тихомиров пощелкал выключателем. — Сейчас вот, видишь, нету. Ничего, при свечках посидим — первый раз что ли?
Девушка повернулась:
— Вино-то открой!
— О, да, а, ма шери… умм… — Макс присосался к девичьей груди, лаская языком упругий сосок.
— Ой, что ты делаешь, нахалюга? Грибы-то кто будет жа… Ах… Ладно… помешаем потом… Ух, какой у тебя диван мягкий… Я раньше не замечала… не замечала… не…
Они угомонились, наверное, минут через двадцать, а то и много больше — грибы, кстати, не сгорели, а, наоборот, хорошо так поджарились, а картошка покрылась аппетитной корочкой.
— Ну? Выпьем же, наконец!
Вероника лично наполнила бокалы рубиновым искристым вином.
А Тихомиров в данный момент предпочел бы водку — после всего, сегодня случившегося, неплохо было б расслабиться… не вином же?
— Выпьем за любовь! — Ника подняла бокал и тут же поставила обратно на придвинутый к дивану журнальный столик. — Ты хлеба-то принеси… ну, в смысле — галеты.
Галеты… конечно, галеты — свежего хлеба в городе давно уже не было.
Максим поднялся:
— Сейчас…
Заодно с галетами захватил и водку, початую бутылку «Хлебной»… Не хотелось бы ее с вином-то мешать — от такого коктейля у Макса всегда были сильные головные боли. А не выпить вина неудобно… разве что пригубить… А лучше — девчонку отвлечь.
Молодой человек так и сделал — вбежал, растрепанный, в комнату, округлил глаза:
— Ой, Ника! Там, у магазина, такое! Выйди на балкон, посмотри.
Вероника всегда была девушкой любопытной. Вот и сейчас вскочила…
— Эй-эй! — Макс тут же поднял бокал. — Чин-чин!
Чокнулись.
Прихватив бокал с собой, Ника убежала:
— Ну, где там что? Что-то ничего такого этакого не вижу.
— Лучше смотри!
Тихомиров быстро выплеснул вино в давно подаренную по какому-то случаю вазу. Вышел на балкон — довольный. Зевнул:
— Видать, кончилось все уже… Пошли в комнату. Слышь, Ника. А можно я все-таки водку буду? Ну, под картошку вино — как-то…
— Да пей ты чего хочешь. Тебе спать, кстати, не хочется?
— Да часок вздремнул бы… А ты?
— А я пока посуду помою… Уж не сомневайся, ровно через час разбужу! — Вероника хищно ухмыльнулась.
Максим вытянулся на диване, накрывшись пледом, и действительно вскоре задремал — сказывалось полученное за день напряжение. Ничего конкретно ему не снилось — одна сплошная тьма, сияющая каким-то пошлыми красными звездами.
А проснулся он сам… Ника не разбудила.
Темно уже было… и по квартире явно кто-то ходил, подсвечивая фонариками. Макс хотел было тут же вскочить, но повременил, услыхав вдруг негромкий голос:
— Ничка, где у этого хмыря бабки-то?
— В тумбочке под теликом посмотрите.
— Да смотрели уже — нет ничего.
— Тогда в книгах.
Вероника! Одетая, она стояла на пороге и деловито руководила каким-то непонятными личностями, поигрывая на ладони… Максовой золотой цепочкой! Сука! Вытащила, видать, из кружки!
— В диване еще обычно прячут, — голос был подростковый, ломкий.
Ника усмехнулась:
— Так проверьте!
— А этот?
— А выкиньте! Нет, осторожненько переложите на пол.
— А не проснется?
— Ха! Я ему три таблетки всыпала. До утра будет храпеть, а то и больше.
— Ну ты молодец, Ничка!
Тихомиров похолодел: он сразу все понял. Ах, вот как, значит?
И как только незваные гости ухватили его за ноги, намереваясь стянуть с дивана, от всей души заехал одному пяткой в глаз…
— Уй-а-а-а! — завопил тот…
Свет выпавшего фонарика выхватил из темноты большой лягушачий рот… Ага! Знакомая компания!
Вскочив, Максим ударил кулаком в зубы одному, второй убежал на кухню… А Ника?
А Ники в квартире уже не было! Лишь в распахнутую дверь тянуло с лестничной клетки холодом и затхлой мочой.
— А ну стоять, гоблины!
Ага, будут они дожидаться, как же! Один кинулся под ноги — сообразил, черт, — Максим споткнулся… Пока вставал, двое уже успели убежать… Но последнего он все-таки прихватил, прижал в дверях:
— Ну, говори, сука! Убью!
— А что говорить-то, дяденька? Все скажу, только отпустите.
В общем, он рассказал, что знал, и Тихомиров его отпустил — и в самом-то деле, не убивать же?
Не первая это была квартирка. А бандой руководила Вероника — ушлой оказалась девочка, мигом сообразила, что в смутные времена не грех и поживиться, пошарить, где что плохо лежит. С работы почти всех обнесла — это уже потом Максим узнал, да вообще многих своих знакомых. Не просто так в квартирки проникала — с выдумкой. Вот как тут, во дворе, — здорово разыграла, артистка.
Что ж, вот она, оказывается, какая любовь-то бывает, а в общем-то — и была ли? Скорее уж — нет, чем да. Потому и переживать нечего, а цепочку золотую… да черт с ней, с цепочкой. В крайнем случае, если затянется все до зимы, найдется еще, что продать.
Ну Ника!!!
Глава 4
Осень
…Глазам не уследить за множеством козявок,
За всполохом людей в кореньях цепких сосен.
Осень в этом году выдалась дождливой, а солнышко из-за проклятого тумана не светило в полную силу и не могло высушить грязь. Народ помаленьку приспосабливался к сложившейся ситуации, однако многие отчаялись — кто-то вешался, кто-то умирал с голоду, а кто-то грабил, выметая из магазинов и складов остатки продуктов — муку, макароны, тушенку. Отбившаяся от рук молодежь начинала сколачивала лихие банды, экспроприировавшие продукты у «куркулей» — так они именовали хозяев огородиков и частных домишек. Бензин повсеместно закончился — машины начинали менять на велосипеды, пока давали одну за три, но пропорция имела явную тенденцию к увеличению. Магазинная торговля давно замерла, зато несказанно оживилась рыночная, опять таки меновая, бартерная.
Первого сентября родители по привычке отправили детей в школу… увы, учебный год продлился меньше недели — убедившись, что не получат за свой труд никакой платы, учителя обратились к собственным насущным нуждам. Заниматься благотворительностью в таких условиях — непозволительная роскошь.
То же самое творилось и с другими учреждениями, почти все частные фирмы закрылись, за отсутствием топлива встала и автобаза, лишь ТЭЦ, слава богу, еще дымила, исправно снабжая город электроэнергией. Почему — непонятно. То ли у директора была еще какая-то совесть, то ли так — по привычке.
