"Фантастика 2025-69". Компиляция. Книги 1-18 (СИ) - Бурденя Вадим

Вяло шевельнулась мысль о том, что стоило бы попытаться создать летающую тварь, способную адекватно носить на себе меня. Но в отличии от просто летающей нежити это была крайне тяжёлая задача: подобным навыкам демон меня не учил, а самостоятельный расчёт аэродинамического голема, способного при этом адекватно управлять собственным полётом, неся на себе груз… Скажем так, задача на месяцы, если не на годы. У меня всегда находились задачи поважнее. Если бы только у меня было ещё лет десять до этой войны, или хотя бы пять! Я бы подготовил всё, стёр бы Ренегон с конца земли.

Но история не имеет сослагательного наклонения, и мне предстояло иметь дело с тем, что есть. Я смотрел в небеса и чувствовал, как тёмный, тяжёлый удушающий гнев медленно набирает силу, наполняя меня изнутри. Больше всего на свете я ненавидел предательство… И ненамного меньше я ненавидел проигрывать. Был ли в этом какой-то кармический закон? Слепая случайность или нелепая шутка вселенной? Умереть из-за предательства, и вновь проигрывать из-за него же снова и снова? Как долго это будет продолжаться?

Сила смерти бушевала в душе неумолимым вихрем, словно зверь, готовый уничтожить любого врага. Но врагов рядом не было. Чего стоит оружие, если цель, по которой ты хочешь его применить, постоянно ускользает от тебя?

Один из первых уроков, что преподал мне мой неведомый тёмный наставник, звучал просто: контролируй себя. Будь повелителем собственной силы, не позволяя ей повелевать тобой. И я любил это правило всем сердцем: властолюбец, вроде меня, всегда предпочтёт подчинять себе, чем быть подчинённым кем-то или чем-то. За годы жизни в королевствах я читал множество трактатов, посвящённых мастерству магии местных жителей. И все они сходились в этом же: контролируй себя… Иначе последствия будут непредсказуемым. Именно поэтому по деревням ходили мастера, отбирая одарённых детей, подавляя и контролируя их силы собственной волей, до тех пор, пока ребёнок не научится хотя бы держать силу в себе…

А гнев всё усиливался и усиливался, и я почувствовал, как темнеет у меня в глазах, кулаки сами собой непроизвольно сжались, пока глаза неотрывно смотрели в столь далёкие бело-синие небеса… В иное время, возможно, это показалось бы мне красивым: но сейчас я видел там лишь цвета Ренегона, белый и синий. Столь далёкие и столь ненавистные, вызывающие лютую злобу своей победой.

Мастер любого мистического искусства, с ранних лет обучения привыкает к тому, чтобы держать свою силу под контролем. Иногда она прорывается, если он достаточно могущественен: но лишь чуть-чуть, вызывая незначительные подобные эффекты. В случае мастерства смерти такого не бывает: обречённые на постоянный поиск силы, адепты великого искусства смерти должны отличаться поистине адамантовым контролем. Во сне, без сознания, неважно: это становиться частью тебя. Силы всегда мало, а выпущенная наружу, она просто убьёт неопытного адепта, повредит ему, что я когда-то испытал на себе, едва не погибнув на песке пляжа Дереи…

Но я уже сломал это правило, не нуждаясь в силе. Я уже сам не знал, сколько во мне силы… Сколько я собрал, пока пробивался через эти леса? Пока гибли сотни тысяч жителей Виталии? Пока убивал солдат бастиона и вражеской армии? Когда убивал себя вновь и вновь в собственных экспериментах?

Что-то на самом дне души шевельнулось, словно малый всплеск пузыря в глубинах бездонного океана. И впервые в жизни мне захотелось выпустить всю эту силу наружу… Отпустить контроль, пусть всего на мгновение, разрушить те несокрушимые тиски собственной воли, в которые закована эта сила. Это было сродни тяжёлому, тягучему грузу, которые, кажется, впервые стал ощутим, пусть и всего на мгновение. Значило ли это, что я всё же приблизился к собственному пределу силы, что способен запасти в своей душе? Или предела и вовсе нет? Я не знал ответа.

Но одно я знал наверняка. Нет никакого смысла сражаться за власть, если ты вечно будешь ограничивать себя в собственных желаниях. Власть без её реализации бессмысленна. Я мог бы подавить это мимолётное желание, сомкнуть тиски собственной воли вновь, беря себя под контроль, избавиться от обуревающей меня ярости и гнева, задавив их своим самоконтролем, взять себя в руки… Но я не хотел.

Поэтому я просто отпустил бушующий в душе вихрь силы смерти наружу, отдавая его гневу и ярости до самого конца, вкладывая всю свою силу, гнев и ярость без остатка в простые и понятные любого человеку желания. Пусть они все умрут: любой ценой, и гори весь этот мир чёрным пламенем...Взор заволокло непроглядной чёрной пеленой, и в последний миг я почувствовал, как холодный вихрь смерти медленно начинает сдирать мою плоть с костей. А затем мир вокруг перестал быть.

Интерлюдия

Эскилион, самый молодой из всех мастеров культа смерти, был счастлив. Кто бы мог подумать, что его жизнь может повернуться столь неожиданным образом? У изгнанного из круга красных башен адепта почти нет шансов устроиться как-то в жизни: пускай недоучкам и не запрещают практиковать свою магию, вероятность найти работу стремиться к нулю. Все мастера строго следят за своей монополией, да и потом, это банально опасно: доверять что-то делать не закончившему обучение…

Когда мастер Улос нашёл его, Эскилион уже второй месяц гнул спину, будучи чернорабочим в порту. Истощённый, голодный, измученный, и без какой-либо надежды на хорошее будущее.

Люди королевств не слишком жестоки, но это не значит, что они привечают собственных изгоев. Поэтому на предложение подозрительного старика молодой недоучка согласился без лишних раздумий. После двух месяцев полуголодного существования без единой монеты в кармане на многие вещи начинаешь смотреть иначе. Ученики мастеров живут на их полном содержании и редко имеют личные деньги: все их внимание сосредоточено на учебе, а среди многих наставников бытует мнение, что возможность хорошо погулять негативно влияет на воспитуемых. Не среди всех, конечно: но Эскилион не был из числа счастливчиков.

Его не смутили ни чёрные одежды, ни кровавый ритуал вступления, ни то, что трое из его пятёрки так и не покинули подземелья… Он был сыт, нормально одет, обут и даже постоянно ноющая спина и плечи постепенно переставали болеть.

Иногда неудачливый адепт огня всерьёз подозревал, что мастер Улос испытывает какую-то особенную нежность к различным изгоям общества. Иначе объяснить подобное радушие к новым ученикам он просто не мог: их не ограничивали почти ни в чём, требуя взамен лишь верность и сохранение тайны.

Искусство смерти серьёзно отличалось от того, чему учили юного адепта красных башен, хотя некоторые базовые практики порой совпадали. Но уже давно потерявший надежду стать полноценным мастером юноша вцепился в него поистине железной хваткой, и это дало свои плоды. Разумеется, он подозревал, что за хорошую жизнь рано или поздно придётся платить: поэтому и на предложение выступить в качестве жертвы в сложном ритуале Эскилион лишь пожал плечами и согласился, подспудно давно ожидая чего-то подобного. Без особого энтузиазма жить, конечно, хотелось, но если верить наставнику — это будет вершина мистического искусства! Некоторые проводят всю жизнь, так и не прикоснувшись к малейшим таинствам магии… Что же до смерти, то многие короли и лорды регулярно отправляют людей на неё ради гораздо менее интересные и захватывающих вещей, чем обретение бессмертия.

Реальность превзошла все ожидания молодого адепта смерти. Гекатомба из семнадцати тысяч жертв, гигантская скала, выступающая в виде площадки для фигуры столь сложнейшей, что от попытки её осознать ум заходил за разум. И сам король Ганатры в качестве ведущего!

Подобное захватывало дух, несмотря на то, что ему самому предстояло умереть. Но оно того стоило: здесь рождалась великая магия, подлинное могущество… Бывший адепт огня знал, что смерть не является концом: кто знает, куда забросит его поток после этого? Быть может, в следующей жизни он и сам станет великим мастером смерти, отмеченный печатью этого события, удостоившийся чести поучаствовать в чём-то столь грандиозном…