Александр Плетнёв - Последний довод павших, или Лепестки жёлтой хризантемы на воде
— Сворачивай! — Закричал капитан Окияма.
— Так это же наши! — Крутя баранку, удивился водитель.
— Сворачивай! Сейчас они как шарахнут из пулемёта! Это для нас они наши, а для них мы на этом «сарае» очень даже американцы.
Пули забарабанили по корпусу, по стёклам машины, но «Хаммер» уже свернул за дом. Солдат за пулемётом сполз вниз — из пробитой шеи текла тоненькая струйка крови. Матрос, сидящий сзади, перевернул его на спину.
— Что? — Капитан смотрел, то вперёд, то бросал короткие взгляды назад. Матрос убедившись, что солдат мёртв, покачал головой.
— Сворачивай сюда!
Машина повернула к невысокому зданию с полностью выбитыми большими панорамными окнами. От внутреннего взрыва стёкла высыпались на тротуар, металлопластиковые рамы развороченными рёбрами торчали наружу. «Хаммер», захрустев покрышками по стеклянному бою, сбив одну из таких перемычек, въехал прямо на первый этаж.
— Тормози!
Открыв дверь, командир коротко отдал распоряжения:
— Я вернусь назад, попробую узнать, чьи это люди. Осмотреться в здании. Погибшего из машины вытащить. Снимите с него американскую форму.
Скинув каску прямо на асфальт, на ходу снимая разгрузку, сдёргивая куртку, он бежал до угла. Однако приближаясь к пересечению улиц, шёл уже осторожно — не хватало нарваться на пулю от своих же. И всё ровно с японским солдатом они столкнули нос к носу, оба заорали от неожиданности. Капитан выбил из рук, направленную на него винтовку, вытянув к верху руки, принял на автомат рубящий удар мечом, подло двинул ботинком между ног, разошедшегося не на шутку бойца. Капитан нагнулся к свалившемуся, рычащему от боли сквозь сжатые зубы солдату. В их сторону стали стрелять — пуля ударилась в угол дома, выбив крошку, взвизгнув, ушла рикошетом, ещё две просвистели выше. Окияма заполз за строение, не спуская глаз со скрюченного солдата. Постепенно тот стал приходить в себя, шипя, проклиная, брызжа слюной, тараща глаза в поисках противника. Наконец увидев них осмысленное выражение, разглядев звание (оказывается целый лейтенант), капитан заговорил.
Руководил маленькой группой солдат сам генерал-лейтенанта Курибаяси Тадамити — перед Окиямой стоял его непосредственный командир, слегка ссутулившийся, небритый, на щеке небольшая царапина, но китель, без единой морщинки, застёгнут на все пуговицы.
— Лейтенант! Расположите бойцов, — отдал распоряжение своим людям Курибаяси, — сообразите что-нибудь перекусить. Ваши солдаты не голодны, капитан?
— Отнюдь, и даже можем поделиться. У меня есть бутылочка сакэ, не желаете?
— Не откажусь. Откуда такая роскошь?
— Поделился случаем один весёлый морской офицер.
— Давай, присядем! — Генерал-лейтенант прошёл вглубь помещения, подобрал с полу упавший стул, встряхнув его от пыли, подставил к столу с наваленной кипой бумаг, уселся осторожно на край.
— Прижали здесь нас плотно, капитан, — генерал-лейтенант улыбнулся, точно извинялся, вытер ладонью намокший, с красной полоской от фуражки лоб, — доставай свою бутылочку, угощай.
— Ямагути! — Позвал капитан матроса, — поделитесь провизией, что вам выдали на канонерке, и принеси мой рюкзак.
— Не успел и понять, — продолжил Курибаяси, — как штабная машина и бронетранспортёр роты связи оказалась отрезанными от основных сил. Пытались прорваться, но потеряли всех людей. Четыре человек, включая меня, только и осталось. Вторую попытку не предпринимали. Образовали так называемую диверсионную группу.
— Извините господин генерал, что посуда сплошь походная, солдатская, — сказал капитан, скинув со стола бумагу, выставляя стаканы в войлочном чехле. Курибаяси лишь махнул рукой:
— Это тот лейтенант придумал, который тебя чуть не зарубил, разложить трупы, так что бы они ближе к дому подъехали.
— И юбку придумал задрать блондинке для отвлечения, тоже он?
— Юбку? Не знаю. Про это он мне не докладывал. Американцы метили бомбой в бронетранспортёр, а досталось и цветочному киоску — женщину извлекли из него. Так какие планы, капитан?
— Вы старший по званию, вам и решать, — приветственно подняв стакан, ответил Окияма. Оба выпили, закусили принесенной матросом едой.
— А сам то, что думаешь? Скажу сразу, к основным моим силам не пробиться. Отсюда до Вашингтона рукой подать, вот они и свирепствуют. Видел, сколько гражданских положили? Это они по нам долбили из крупняка. А ведь всё на нас свалят. А и пусть! Уже всё ровно. Хотя наши ребята тоже не особо церемонились, особенно солдатики и морячки адмирала Ивабути. Я вообще был против вашингтонского направления, слишком много у них тут баз, военных аэродромов и личного состава, плюс удалённость от места нашего развёртывания, но кое-кто из армейских генералов хотел войти в столицу. Думаю, самой верной будет уже выбранная тактика — мелкие мобильные группы, точечные, как укусы удары и отход.
Капитан Окияма, кивнул, соглашаясь, а про себя улыбнулся: «Вот так всегда — уже всё для себя решат, а потом спрашивают твоего мнения». Вслух сказал лишь:
— Скоро стемнеет, надо переждать, хотя ночью тоже проблемы — у американцев приборы ночного виденья.
— В городе надо поджечь всё, что может гореть, среди пожаров их приборы будут почти слепы. Сейчас дадим личному составу поесть, отдохнуть, — разложив карту на столе, генерал, закусив губу, водил пальцем по схеме города, — мы здесь. Думаю проехать по этим проулкам и ударить в тыл их отрядам, наседающим на наши основные силы. Потом можно будет отступить вот сюда.
— Это на карте, — с сомнением в голосе вставил капитан, — в реальности всё может быть иначе.
— Согласен, но на что-то же мы должны опираться. А дальше, понятно, по обстоятельствам. Давай ещё по одной, и займёмся делом, пока не занялись нами.
Действительно, долго им засидеться не дали — подбежал лейтенант, с которым Окияме уже довелось столкнуться.
— Приближается вражеский броневик! — Выпалил он.
Бойцы уже подскочили, закончив трапезу, готовя оружие. К приглушённым звукам стрельбы, гула низко урчащего двигателя прибавлялся гнусавая, искажённая громкоговорителем английская речь.
— Что они говорят? — Генерал рассматривал приближающуюся машину в бинокль.
— Я потерял своего переводчика ещё на том берегу залива, — капитан тоже достал свой бинокль.
— Лейтенант! А ты что-нибудь понять можешь?
— По-моему они обращаются к гражданским, — пару минут послушав, с неуверенностью ответил офицер, — призывают их покинуть жилища, иначе за их сохранность они не ручаются. Вроде так.
— Пулемётом эту бронированную «коробку» не возьмешь, а бутылки с зажигательной смесью закончились.
— У нас в машине есть гранатомёт, но никто не стрелял из такого образца, — сказал Окияма, продолжая смотреть в бинокль.
— О-о-о, зато у нас есть лейтенант Йосиоко, мастер на все руки, и мечом и трофейными штучками.
— По-моему сзади идут пехотинцы, при занятии позиции надо будет учитывать и их, — капитан протянул бинокль лейтенанту, — взгляните сами.
Японцы быстро замаскировали «Хаммер» пластиковыми панелями, папками с бумажной документацией и прочим хламом.
Генерал со своими людьми оттянулся дальше по улице. Установили на треногу пулемёт. Лейтенант с гранатомётом тоже укрылся дальше по улице за остовом сгоревшей легковушки.
Возможно, американцы что-то заметили, потому что повели себя очень осторожно. Не дойдя метров сто до дома, где в бронированной машине укрылся капитан со своим поредевшим отрядом, и вовсе остановились. Окияма слышал, что они кричали что-то в громкоговоритель, потом из-за БМП высунулся пехотинец с трубой гранатомёта. Капитан не успел среагировать, как реактивный снаряд сорвался в их сторону. Головная часть снаряда ударилась в пластиковые панели маскировки, укрывавшей машину, сработал взрыватель, выжигая кумулятивной струёй толстые пачки бумаги, часть двигательного отсека, колесо со стороны водителя, жаркий кумулятивный пест проник в салон. Орущий Окияма, с опаленными бровями и ресницами, вывалился в открытую дверь и не видел, как пламя охватило всего солдата за рулём. Матрос за пулемётной турелью на крыше машины открыл огонь, пламя гранаты лишь слегка припалило его ноги, но машина начала гореть и огонь пробирался всё выше. Стрелок попытался вылезти наверх, но за что-то зацепился. Бесплодно дёрнувшись несколько раз, он снова схватился за ручки пулемёта, крича от боли, сгорая заживо, молотил по БМП и залёгшей пехоте.
Дистанция для лейтенанта Йосиоко была не самая удобная, а американцы и не думали приближаться, и дать ему возможность прицельно выстрелить. Он быстро, ползком, а где и перебежками сокращал расстояние до БМП. Вокруг него сначала засвистели пули стрелкового оружия, но 7.62-мм пулемёт горящего в здании «Хаммера» уложил рейнджеров на асфальт.
