"Фантастика 2025-105". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Дмитриева Ольга

И попробуй мне только заикнуться о спонсировании революции, никакой операции не дождешься. Наверное, эта незатейливая мысль довольно явно читалась у меня на лбу, и Георгий Валентинович справедливо решил, что собственное здоровье несколько важнее, чем абстрактные идеи.

– Какая секта, Евгений Александрович? – весьма правдоподобно удивился Плеханов. – Я бы сказал: дискуссионный клуб.

Мне его даже жаль стало. Вот так живи десятки лет в чужой стране, да еще и без особого достатка. Одна только гордость и упрямство остаются, чтобы не махнуть на себя рукой. Оружие это сложное, но я знал, как его обойти. Гораздо сложнее было бы помочь, не задевая его достоинства.

– Вы не хотите показаться мне обязанным, но позвольте спросить: как обстоят ваши дела?

Он отставил чашку, которую вертел на столике до этого, и в его лице мелькнула тень усталости.

– Честно? В последнее время не блестяще. На эту поездку я занимал у знакомых. С лекций я получаю в основном благодарственные письма, а не гонорары. И издание «Социал-демократа» тоже на мне.

Я кивнул, будто это было вполне ожидаемо. В голове уже выстраивался план, как обойти его упрямство.

– Георгий Валентинович, мне кажется, что вы себя недооцениваете. Позвольте предложить следующее: мне предстоит поездка в Базель. Планируются лекции в местном университете. Это удобно совпадает с вашими планами, не так ли?

Он посмотрел на меня с осторожным интересом.

– Возможно.

– Тогда почему бы вам не поехать с нами? Я с радостью покрою все ваши расходы. Это не просто помощь, а своего рода инвестиция. Заодно осмотрю вас – делать операцию или не делать…

Его взгляд стал острее, будто он пытался понять, есть ли в моём предложении скрытые намерения.

– Уж не хотите ли вы сделать меня зависимым от вашей щедрости?

– Совсем нет, – ответил я спокойно. – Вы – важный человек, Георгий Валентинович. Ваши идеи заслуживают быть услышанными. К тому же, дорога в Базель для нас ничего не меняет, а для вас – большое облегчение.

Он раздумывал долго, и я молчал, давая ему пространство. Наконец он слегка кивнул.

– Хорошо. Приму ваше предложение, но только с условием: я постараюсь вернуть вам долг.

Да ладно, можно было и не пытаться. Что это за революционер, который еще и про долги помнит?

А я? Зачем затеял этот аттракцион невиданной щедрости? Ну на билет подкинуть – это как милостыню дать. А операция? Спишем на тренировки. Пока сейчас покатаюсь – в планах Базель, Милан, Болонья, Рим, потом вернусь, разгребем текучку, вот как раз через пару месяцев и начнем тренировки.

– Пусть будет так. Хотя, надеюсь, вы потратите свои гонорары на что-то более полезное.

– Благодарю, князь, – сказал он, и в его голосе прозвучало нечто большее, чем просто вежливость. – Вы удивительный человек. Немногие способны дать, не ожидая ничего взамен.

Кто-то постучал в дверь номера, не очень громко, но довольно уверенно. Коридорный и портье тихо скребутся по-собачьи, как бы извиняясь за беспокойство заранее, но тут звучало иначе. Так как я стоял буквально в паре шагов, то вполне демократично открыл сам.

На пороге стоял посланник Родины. Официально так, в посольский мундир одет! Посетитель кивнул, и браво, по-гусарски, щелкнул, блин, каблуками. Я едва удержался от усмешки. Глашатай выглядел лет на сорок. Для ветерана маловато, для мальчика на побегушках – многовато.

– Князь Баталов? – спросил он.

Густой, ровный голос, почти без эмоций. Диктор Юрий Борисович Левитан нервно курит в сторонке. А внешне… Полноват слегка, усики под крючковатым носом жиденькие. Короче, имеется несоответствие внешности и голоса.

– Я. С кем имею честь?

– Советник посольства Российской империи во Франции Бородай. Ваше сиятельство, посол во Франции его высокопревосходительство барон Моренгейм, приглашает вас посетить посольство, – и подал визитку.

– Как скоро? – поинтересовался я, пряча раздражение.

Я никакого Моренгейма не знал и о его существовании не подозревал. Да и посольство… как-то я не считал себя связанным с этим учреждением. Ибо являюсь лицом частным и отмечаться в официальных конторах не обязан.

Посыльный вздохнул потихонечку, чувствуя, наверное, что сейчас начнется самая трудная часть разговора. Ему явно не хотелось произносить дальнейшее, но кто ж его спрашивал?

– Ваше сиятельство, если возможно, незамедлительно.

Сейчас, только разгон наберу. Нашли пионера, как же. Начальник вызывает, эка невидаль. Но не мой.

– Сегодня никак. Занят. Давайте… – я сделал вид, что задумался, вспоминая напряженный график. – Хорошо, завтра к полудню. Если господина посла это время не устроит, прошу телефонировать, портье передаст мне. Не смею задерживать.

Посыльный кивнул, поклонился коротко, и ушел. Ответ на грани хамства проглотил и не подавился.

Ни разу я с послами не встречался. Да что там, даже дипмиссии повещал в прошлой жизни исключительно в целях получения виз. Что этому барону от меня надо? Вряд ли он воспылал желанием поздравить лично с почетным академическим званием и порадоваться за достижения отечественной науки. В таких случаях ограничиваются коротеньким благодарственным письмецом, которое с начальственным организмом контактирует совсем недолго – пока тот ставит свою подпись. Значит, у нас проявление профессиональной солидарности. Посол посла…

Естественно, прибыл я с легкой задержкой. Минут двадцать, не больше. А всё жена, которая почему-то решила, что меня там сейчас закатают в ковер, и отправят на родину для расправы без суда и следствия. Еще ни одного детектива не написала, а профессиональная деформация есть. В итоге поехала со мной, успокоив тем, что подождет меня в коляске. Согласился – задерживаться в мои планы не входило.

А неплохо так посольские тут устроились. Шикарный особняк в центре, большой двор. Имперская мощь и величие. Не Андорра какая-нибудь.

– Князь Баталов, к его высокопревосходительству, – сказал я лакею, отдавая цилиндр и трость.

Провели в приемную, секретарь, молодой человек с совершенно не запоминающимся лицом, на котором читалось исключительно чувство собственного величия максимальных уровней, открыл дверь, и объявил:

– Ваше высокопревосходительство, его сиятельство князь Баталов!

Причем умудрился к начальнику обратиться подобострастно, а мой титул, который слегка повыше баронского, произнести, будто я в долг просить пришел пятнадцатый раз. Парня понять можно, Баталов скоро с горизонта исчезнет, а начальник останется.

Моренгейм встал, но из-за стола не вышел. Кивнул только, и поздоровался сухо и холодно:

– Рад видеть вас, князь. Прошу, присаживайтесь, – и показал на кресло напротив.

Посол был в летах. За семьдесят, точно. Жидкая растительность в верхних слоях щедро компенсировалась выдающимися бакенбардами. Взгляд цепкий, жесткий, чем-то напоминает министра Громыко, знаменитого «господина нет».

Креслице, кстати, так себе. И секретарь с напитками не спешит. Не очень-то жалует отчизна сограждан вдалеке от родных осинок.

– Я пригласил вас, князь, чтобы выразить неудовольствие по поводу вашего поединка с графом Монтебелло…

– Извините, что перебиваю. Давайте сразу выясним: это официальная позиция Его Императорского Величества, или ваша личное мнение?

– Вы даже не можете себе представить – пропустил мой вопрос мимо ушей «высокопревосходительство» – сколько сделал граф для развития добрососедских отношений между нашими странами!

Значит, второе. За дружбана решил вступиться. Ну, получи.

– Отчего же, как раз могу себе представить. Этот господин хотел уронить авторитет Государя, после трагических событий, случившихся во время коронационных торжеств, – я перекрестился, вынудив и посла сделать то же самое, – попытавшись заманить его на бал. И только мудрость Его Императорского величества не дала нанести урон репутации Императорского дома в самом начале царствования.