Владимир Поселягин - Аномалия. Первый фронт. Второй фронт. Третий фронт (сборник)
Крики политработников, что все как один умрем за Родину, меня несколько забавляли. Нет, я не подонок, и слово Родина для меня не пустой звук. Но у них государство и Родина – это одно и то же. Синонимы. Для меня нет. Не нужно совмещать несовместимое. Родина – это моя страна, поля, реки, земля, как в детском стишке из «Брата-2»:
Я узнал, что у меня
Есть огромная семья.
И тропинка, и лесок,
В поле каждый колосок,
Речка, небо голубое —
Это все мое, родное.
Это Родина моя.
Всех люблю на свете я…
Государств было-будет много, Царская империя, Временное правительство, Союз, Российская Федерация. Все это было или еще будет, для меня они ничто. Родина – это да. Она всегда со мной, в душе.
– Все идет согласно плану. Заканчиваем вооружать вновь сформированные бригады. Сейчас они занимают позиции согласно приказу.
– Что с немецкой дивизией?
– Передовые части подошли к Бугу. Авианаводчики доложили, что можно стрелять, дотянемся.
– Хорошо, можете начинать.
– Пока рано, товарищ полковник, – отрицательно мотнул головой Иванов, – не все подразделения вышли на намеченные позиции. Авиация готова, но два дивизиона еще на марше.
– Как определитесь со временем, так и откройте огонь. Артиллеристы довольны? Жалоб нет?
– Не было, радиостанций и радистов получили согласно штатам. Вооружение тоже. Даже с переизбытком. Свободных радистов отправили в команды глушения эфира.
– Ясно. Гости когда будут? Сообщение получили?
Эфир мы глушим не все время, в специально отведенное время. Это обычно ночью идет перерыв, через который мы обмениваемся шифровками с Большой землей.
– Сегодня четвертым самолетом в четыре часа ночи прибудут.
– Ну сперва они проверяющих пришлют. В штабах у нас очень подозрительные люди сидят, но все равно встретить их как положено. Что с зенитками?
– Сформированы еще четыре батареи. Формируются еще восемь, но орудий к ним пока нет, мастерские не успевают их делать. Проблемы со станками. Кстати, во время учебы одна из батарей открыла огонь по прорвавшемуся на бреющем «мессеру» и сбила его. Случайность, но факт.
– Часто летать стали?
– Истребительные части быстро реагируют на сообщения наблюдателей… но да. Стали появляться. Видимо, подтянули летную часть.
– Выясните, где она, и уничтожьте.
– Есть.
– Продолжайте работать, товарищ полковник, я пока в стороне посижу, сводки изучу. Через полчаса приготовьте мне машину, хочу объехать части, познакомиться с людьми.
– Хорошо… Корнилов! Что у нас там по броду на реке? Где схема минирования?..
– Товарищ комиссар, подлетаем, пристегнитесь, – вывел из дремоты прозвучавший едва слышно за ревом двигателей голос штурмана, потрепавшего комиссара за плечо.
Полет занял три часа, вместо прямого полета летели почему-то зигзагами, меняя маршрут.
Дивизионный комиссар Мартынов осмотрелся. При тусклом свете лампочки, что зажег штурман, было видно людей в салоне. Из пяти человек комиссии, что направлялись к «партизанам», как их метко обозвал сам товарищ Сталин, не спал никто. Из присланных специалистов спали четверо бойцов осназа, направляющихся по заявке «партизан».
Повозившись на жесткой и неудобной лавке, «юнкерс» был транспортный и не рассчитывался на перевозку пассажиров, комиссар снова прокрутил тот день, когда его вызвали в Кремль. Сперва с ним разговаривал генерал армии Жуков, коротко введя в курс дела.
Оказалось, пока наши полководцы отступали, отдавая свою землю, какой-то майор госбезопасности, до сих пор выясняют чьего отдела, да и вообще кто это такой. Так вот, собрал этот майор из нескольких разрозненных групп окруженцев целую дивизию и, вооружив ее до зубов захваченным у немцев оружием и боевой техникой, ударил по глубоким тылам поперек коммуникаций, да так удачно, что взорвав пограничные железнодорожные мосты и разбомбив до щебенки Варшавский железнодорожный узел, отрезал немцев от снабжения.
Про масштабы деятельности этого майора с его обладающей необычайно высокой боевой выучкой группировкой, хотя и собранной исключительно из окруженцев и освобожденных им военнопленных, ходят какие-то неправдоподобные легенды в Генштабе. Говорят, что он не только нормально снабдил свое войско всем необходимым для успешных боев, но и многим сверх этого необходимого. Располагая автотранспортом и боевой техникой по штатам механизированной дивизии со сверхштатными средствами усиления, широко использует еще и авиацию различных типов, силами до смешанной истребительно-бомбардировочной авиадивизии, что и позволило ему практически одномоментно нанести удар из района Владимир-Волынска по рокадным железнодорожным станциям и шоссейным дорогам по всей полосе от района Львова ориентировочно до Лиды. Подавив малочисленные тыловые гарнизоны, он выжег в глубоком тылу вермахта их аэродромы и инфраструктуру на приграничной территории СССР в полосе до трехсот пятьдесяти километров и, по неуточненным данным, глубиной от ста двадцати. Местами до двухсот километров по линии в районе Сарн-Лунинец-Барановичи, поэтому снабжение фронта у немцев в ближайшие пару недель возможно только в обход, через Прибалтику и Румынию – это хороший шанс для Красной Армии. Поэтому-то отправили Мартынова организовать взаимодействие. Товарища Сталина, да и командование заинтересовала манера боевых действий, что вела группировка «партизан», она даже краем не касалась боевого устава Красной Армии.
Самое интересное, этот майор госбезопасности Демин не признает «нерушимую стену» в принципе. Войска под его командованием воюют мобильными группами, используя различного рода диверсантов для ночного нападения на колонны в ничейной полосе, для артиллерийско-пулеметных засад и наведения на колонны днем артиллерии, а на ночные лагеря направляет штурмовики с кассетами легких бомб – им точность не нужна, плюс-минус сто метров не критично – побольше сыпанут.
Комиссар, не будь дураком, понял причину, почему выбрали его. Несмотря на то что «воздушный мост» действует вторую ночь и раненых вывезли уже ближе к полутысяче, столько же примерно пленных, Ставка все равно опасалась провокации, несмотря на довольно плотный допрос летчиков и раненых. Наверняка после Мартынова должен прибыть другой человек, с более широкими полномочиями.
Посмотрев в иллюминатор, комиссар увидел неярко горевшие электрические огни на земле. Судя по всему, аэродром у партизан работал в полную силу. Чуть подпрыгивая на кочках, самолет катился по полю, притормаживая в конце посадки.
Как только дверца открылась, их осветили фонариками.
– Дивизионный комиссар Мартынов? – поинтересовался кто-то снаружи.
– Это я.
– Меня прислали за вами, очень прошу следовать за мной.
Через десять минут на трофейном автобусе комиссия въехала на лесную ночную дорогу.
– Со светом ездят, ничего не боятся, – пробормотал один из членов комиссии капитан Артемьев, наблюдая за довольно оживленным движением на дороге.
– Вопросов много, скоро все узнаем, – ответил Мартынов.
Сильное движение было не только на земле, но и в воздухе. Когда машина остановилась и командиры вышли из автобуса, стало отчетливо слышно тяжелое надрывное гудение самолетов и далекую орудийную канонаду, переходящую в сплошной орудийный гул непрерывных выстрелов. Входящий в комиссию майор мотострелковых войск был обстрелянным командиром; приняв свой первый бой на границе в Белоруссии двадцать второго июня, он был одним из немногих, кто смог вырваться из Кобринской мясорубки. Спрыгнув на землю, майор замер, прислушиваясь.
– «Юнкерсы»… тяжело нагруженные… Гаубицы бьют. Много. Далеко… километрах в двадцати. Судя по залпам, полк работает, не меньше.
– Четыре отдельных дивизиона и восемь батарей, входящих в состав частей. А бомбардировщики наши, трофейные. От Варшавы к нам немецкая пехотная дивизия шла, как раз сегодня Буга достигла, разведка выяснила, где они на постой встали, теперь по точкам отрабатываем, – пояснил сопровождающий, в его голосе только глухой бы не услышал гордости. – Пройдемте в штаб, вас уже ждут. Вещи пока в машине оставьте, позже вас увезут на место расквартирования.
Мартынов внимательно выслушал майора и сопровождающего, составив свое мнение о разговоре. В этой части действительно все по-другому, если бы не форма, можно было подумать, что они попали в совершенно другую армию, чужого государства. Он припомнил, как майор Лисин расспрашивал сопровождающего в автобусе:
– Лейтенант. Какая у вас должность?
– Командир четвертого взвода управления комендантской роты, товарищ майор.
– Но в комендантской роте, как я помню, по уставу положено три взвода?! – сыграл удивление майор.
– Это так, но наш взвод только номинально числится за комендантской ротой. В основном наша задача одна, охранять командира группы.
