Перевал (СИ) - Климов Виктор

Те, что были легкоранеными, сразу заменили Алексея и Данилу в голове колонны, в то время как первым двум пришлось взяться за ручки носилок. Полковник и Афанасий (несмотря на ранение ноги) тоже взялись за носилки, только спереди — так было реально легче, учитывая, что странники, судя по всему, останавливаться не собирались и продолжали идти, как шли.

Санёк при этом сознания не терял и пытался сопротивляться и оправдываться, но было понятно, что единственный вариант, кроме того, чтобы его бросить — тащить его столько, сколько будет возможно.

Странники были, как и ранее, равнодушно безучастны к происходящему и только иногда провожали взглядами проходящих мимо бойцов.

По прикидкам Афанасия, который в команде, выступал в роли некого проводника, ориентирующемуся по одним ему понятным вешкам, идти ещё было около получаса, хотя учитывая в целом неспешное продвижение группы странников и военных, времени могло понадобиться и больше.

Рядом, привязанным верёвкой к полковнику плёлся американец. Судя по его взгляду, он не понимал, что происходит, и почему его тащат с собой эти странные русские. Несколько раз Алексей обращал внимание, как американец пытается прислушиваться, но было понятно, что русский он не понимает, а вот местные наречия ему, судя по всему, были знакомы.

Когда полковник Смирнов, видимо, для проверки произнёс пару фраз на пушту, якобы обращаясь к идущим впереди фальшивым афганцам, американец сразу навострил уши. Странники всё равно не ответили, а вот Смирнов, заметив реакцию янки, подмигнул ему, что заставило того вздрогнуть и тяжело задышать. Ещё бы, ведь полковник как был весь в крови, хоть и подсохшей, так в ней и остался, умыться было негде, да и некогда. К тому же он как бы невзначай погладил рукоять ножа.

Носилки оттягивали руку, на спину давил рюкзак, автомат покачивался с боку. В небе кружила уже не одна, а две хищных птицы, но Алексей не сомневался, что скоро их станет ещё больше, и что они прекрасно видят, или чувствуют, что внизу есть раненые, которые могут стать легкой добычей, обеспечив сытный обед и ужин, и возможно завтрак следующего утра. Не исключено, что прямо сейчас то же самое происходит с останками американских наёмников на месте недавнего боя. Волки и шакалы, если они здесь водятся, наверняка сегодня наедятся до отвала.

Идти, идти и идти. Несмотря на усталость. Несмотря на льющийся струями по лицу и спине пот.

А ещё где-то рядом есть ещё более непонятный, чем странники зверь. Где-то крадётся, где-то таится, и каким-то непостижимым для обычного ума образом он связан с их командиром.

— Где-то совсем близко! — вдруг сообщил хромающий Афанасий.

Глава 7. Тишина

Алексей даже не заметил, как казавшиеся отстоящими на приличном друг от друга расстоянии скалы стали нависать с обеих сторон, образуя глубокое ущелье, а сверху виднелась лишь узкая полоска ярко-голубого неба.

Солнце уже перевалило зенит, и свет сюда попадал уже рассеянный, а кое-где у оснований скал так и вообще стояла такая плотная контрастная тень, что разглядеть что-либо было просто невозможно.

— Стой! — раздался уставший голос полковника, и они остановились, как раз вовремя, так как нести носилки с раненым Саньком было уже совсем невмоготу. Требовался привал и желательно минимум на полчаса, чтобы хоть как-то восстановить силы.

Вот только если бы время отдыха мог выбирать Алексей! В данном вопросе его мнение вряд ли кого-нибудь могло заинтересовать.

Они осторожно опустили носилки с раненым бойцом на землю и стали чего-то ждать. Как оказалось, остановка была вызвана не желанием отдыха, а тем, что странники, видимо, дошли до той точки, до которой стремились добраться.

Каким образом полковник это понял, оставалось лишь догадываться. Хотя, не исключено, что они просто дошли до того места, на которое на карте указывал Афанасий.

Странники остановились, но сделали это как-то не по-человечески: все просто замерли, как будто так и стояли, и только ветер, что гулял по ущелью, заставлял развеваться одежды пришельцев из иного мира.

— Думаю, это где-то здесь, — сообщил, разминая затёкшую руку, Афанасий. — Уж сильно чувствуется, да и по времени дойти бы уже должны были.

Понять бы ещё, что там такого чувствует Афанасий, и как это проявляется. Всё-таеи странный он. Вроде и со всей группой накоротке, и в то же время как бы отдельно. Надо будет потом у него поспрашивать, вдруг расскажет. А если нет, так за спрос денег не берут.

Просто если в следующий раз придётся работать в составе подобной группы, то знать побольше точно не помешает. Остаётся надеяться, что следующий раз таки будет. А то как-то уж больно живенько всё началось нынче, в других переделках и то поспокойнее было. Но тогда он хотя бы владел хорошим массивом информации, без которой в рейд не выходил.

Вероятность засады была всегда, и однажды он уже в неё попадал, но даже тогда он знал, что и как надо делать, и уж точно не лезть на рожон, пытаясь навязать бой вдвое превосходящим силам противника, который к тому же вооружён до зубов. И если бы не… Алексей покосился на Смирнова… если бы не полковник, то их при обычном раскладе, скорее всего порешили бы, как пить дать!

Сначала Афанасий с его непонятными способностями, потом полковник, разметавший в кровавые брызги несколько коммандос… Есть от чего кукухе поехать. Хорошо, что у него она всегда была крепкой. Напугать было сложно. А вот удивить — вполне.

Мимо остановившихся странников с их ктулху-ишаками и пограничников неспешно, но довольно уверенно прошёл, переставляя длинный, с виду обычный деревянный посох, главный чужак и приблизился к полковнику, встав перед ним буквально на расстоянии вытянутой руки.

Вроде обычный с виду афганец, такими Алексей их и представлял по многочисленным телерепортажам с таджико-афганской границы, или когда о нравах талибов рассказывали. Особо ему запомнился эпизод с уничтожением мегалитической статуи Будды, которую талибы взорвали заложив десятки, если не сотни, килограммов динамита.

И ведь не пожалели тогда средств и времени душманы, ползали по статуе, сверлили в камне дырки, закладывали взрывчатку. Тысячи лет Будда простоял, никого не трогал, никому не мешал, а потом пришли хлопцы с особым пониманием ислама и разнесли в труху мировое культурное достояние.

Алексей не понимал и не принимал подобного вандализма. Особенно такого холодно расчётливого, когда ты не в горячке боя что-то взорвал, пальнув из танкового орудия, а уничтожил памятник мировой истории, подойдя к этому вопросу со всей основательностью.

Смуглый, темноглазый, в уголках глаз паутинка морщин, ещё с чёрной бородой, в которой только-только начала проявляться седина, даже два золотых зуба проглядывают между губ, растянутых в хитроватой восточной полуулыбке. Однако, когда странник оказался рядом с Алексеем, тот испытал неприятное желание отойти подальше. И нет, не то, чтобы от пришельца как-то по особому воняло, или ещё что-то в этом роде. В этом плане всё было до обыкновения ожидаемо. Просто стало не по себе, будто на тебя уставились сразу тысячи глаз. Будто ты сам магнит, и пришелец тоже, только направленный к тебе тем же полюсом.

Но почему тогда пастухи так не реагировали на странников? Они же с ними общались буквально, как со своими. Без всяких проблем.

Может быть, потому что пастухи, в отличие от Алексея, не догадывались об их сущности? Типа, если не знаешь, кто перед тобой, то и воспринимаешь их как обычных встречных путников. Что-то связанное со структурой мозга, например. Возможно.

Не исключено, что ощущения Афанасия в какой-то мере похожи на чувства, которые сейчас испытал Алексей. Надо будет подумать, уточнить.

А тем временем, полковник стоял перед странником, словно впав в оцепенение, а на его лбу выступили капли пота. Он вроде как был в сознании и одновременно не был. Стоял, не моргая. А лицо, если и выражало эмоции, то крайне заторможено, как при замедленной съёмке.