Николай Гуданец - 30 контейнеров для господина Зет
Одно поразило разведчика, привыкшего к любым проявлениям человеческого убожества: обилие калек. Многие поселенцы, невзирая на высокую питательность аминореллы, носили на себе печать крайней дистрофии. Среди толпы наблюдалось немалое количество уродов и уродцев всех мастей, с чрезмерно раздутыми головами, идиотическими лицами, атрофированными либо искривленными конечностями. Людей преклонного возраста не попадалось вовсе: очевидно, средняя продолжительность жизни находится на очень низком уровне. Тем не менее чуть не каждый третий в толпе был абсолютно лыс. И редко у кого из мужчин волосы не перемежались беспорядочными мелкими плешинами. Именно у мужчин, потому что женщин облысение не затрагивало вовсе. Кроме того, у многих на руках йиднелись вздутые багровые рубцы и язвы. И наконец большинство увечных страдало вдобавок полной слепотой. Предоставленные самим себе, слепцы ощупью, на четвереньках пробирались к реке, окунались прямо в одежде и спешили прочь, подальше от ног толпы.
Улье Оторвался от окуляра. У него саднило сердцe.
Он и не подозревал, что способен на такое сострадание. Среди своих оно просто не имело пищи. На заданиях оно держалось под спудом по вполне понятным причинам. Теперь он наконец узнал, что есть сострадание. Это душераздирающее желание помочь, когда помогать нечем.
Вот уже двум неведомым дотоле чувствам научила его планета К-103.
Но ум его работал, несмотря ни на что, трезво и профессионально.
Многочисленность и специфика уродств ясно свидетельствовали о том, что подавляющее большинство мужского населения соприкасается с довольно высокой радиацией. Однако на всем протяжении облета дозиметр шлюпки еле-еле, как обычно, потрескивал, а его стрелка отмечала нормальный планетный фон.
«Восьмерка», эх «восьмерка», подумал разведчик. Головы бы намылить хорошенько всей восьмой бригаде за такую липовую работу…
И тут из памяти выплыло такое, от чего Ульса бросило в дрожь.
Шестьсот гал назад, незадолго до ничем не обоснованного добровольного перехода в диспетчерскую службу Космопорта-1, восьмой бригадой командовал Старик.
Неумолимая цепь фактов разом высветилась перед Ульсом.
«Восьмерка» — превентивный осмотр — заключение о бесперспективности постоянного контроля — уход в диспетчеры — отправка груза с горючим — подтверждение ложной заявки на контейнеры.
Старик?!
Не может быть. Почему это не может? А колонисты с ножами в рубке управления — может?!
Если это Старик… Его завербовали? Чушь. Он сам лонист? Бред. Сотрудничает с ними по доброй воле? Yму непостижимо.
Если это действительно Старик, дело худо. Возможности главного диспетчера первого Космопорта неограниченны. Он — царь и бог. К тому же ветеран разведки. А во всем этом деле ощутима железная и опытная рука.
Старик — это Зет?!
Главный диспетчер олицетворяет фактическую власть, ничуть не меньшую той, что сосредоточена в руках Галактической Лиги.
Допустим, Старик — предатель. Скрепя сердце усмирив эмоции, наплевав на здравый смысл и держась одной лишь формальной логики, — допустим.
Все сводится к Старику и замыкается на нем. Все — то есть хлипкие косвенные улики, ниточка умозаключений, а их легко можно направить и по другому пути. Прямых доказательств нет.
Будем их искать. Холодно, деловито, без суеты и истерик, будем искать. Без малейшей предвзятости. Не признаваясь самому себе, что все бы на свете отдал, лишь бы ни при чем оказался Старик. Друг отца. Свет в окошке. С детства. И все годы в разведке.
Будем продолжать рейд.
Главное, в чем убедился Улье при осмотре пляжа, было полное равнодушие к праву собственности. Облачение свое поселенцы сбрасывали где попало, а искупавшись и вволю позагорав, брали первое попавшееся, напяливали на себя и лениво брели восвояси.
Вот где пригодились длинные волосы и борода, с которыми Улье не расстался наперекор судьбе. Он ничем не отличался от купавшихся колонистов. Во всяком случае, от тех, кто не страдал дистрофией и выпадением волос.
Улье повел шлюпку вверх по руслу, пока глубина не уменьшилась примерно до двадцати пяти локтей. Для опытного ныряльщика двадцать пять локтей — мелочь, но среди колонистов таковые вряд ли найдутся.
Опустившись на грунт, разведчик выставил оба манипулятора и всадил их в дно, чтобы шлюпку не снесло течением. Затем разделся догола и, открыв узкую поперечную крышку за сиденьями, лег в тесный кормовой шлюз. Крошечный баллон с аварийным дыхательным ресурсом лежал в кармашке на стенке шлюза. Улье вынул его, прикусил клапан загубника и убедился в том, что баллон заряжен. Потом включил автоматику шлюзования. Крышка над ним захлопнулась, и тесная камера стала быстро наполняться забортной водой. Кожу обжег холод. Сделав несколько глубоких вдохов, Улье засунул баллон обратно в кармашек, протиснулся в распахнувшийся выход из шлюза и устремился к поверхности.
Он показался над водой не сразу — вначале несколько раз он делал вдох, выставив наружу лишь нос и губы, тут же нырял и скрытно плыл к берегу. Наконец он оказался среди барахтающихся и резвящихся на мелководье поселенцев. Волосы, борода и смуглая от природы кожа делали Ульса неотличимым от них. Появление в воде еще одного купальщика осталось незамеченным.
Стоя по пояс в воде, разведчик окинул взглядом берег. У самой кромки лежал небольшой валун. Оглянувшись, Улье заметил на противоположном обрывистом берегу узкую светлую полосу оползня. Отлично. Оползень и валун послужат ориентирами при возвращении.
И тут ему как будто воткнули раскаленный стержень в левое колено. Едва не рухнув в реку, разведчик сумел-таки доковылять до суши.
Он сел на валун и осмотрел ногу. Немного ниже коленной чашечки к коже присосалась желтая пиявка с мизинец величиной. Улье раздавил ее двумя пальцами, обильно брызнула кровь. Даже мертвая, пиявка не разжимала кольцо присоски. Морщась, разведчик оторвал ее от кожи и швырнул на песок. Маленькая припухлая ранка нестерпимо горела.
Не хватало еще, чтобы тварь оказалась ядовитой. Тoгда всему конец. Вот что значит идти в рейд одному, да еще наобум.
А впрочем, невесело рассудил он, полдела сделано, контейнеры по назначению не попадут. Рано или поздно разведка засечет грузач на орбите К-103, и определить получателя груза не составит труда. Вот только смерть чересчур уж нелепая. Глупая. Да разве она бывает иной…
Глава 3 УРКИ И ЛОХИ
Как бы там ни было, а рассиживаться на валуне смысла нет.
Прихрамывая, Улье направился в сторону кустов. Эта часть пляжа оказалась малолюдней той, которую разведчик обследовал в перископ. Здесь загорали и купались одни только мужчины. Сброшенные ими одеяния в беспорядке валялись там и сям.
Приметив один ромб почище, прижатый к песку камешком, Улье поднял его и накинул на себя.
— Эй! — послышалось сзади. Разведчик невозмутимо, как заправский поселенец, обмотал косицу вокруг пояса.
— Эй ты! Я с тобой разговариваю, кажется? Ты зачем взял баху Рябого?
Дорогу Ульсу загородил плечистый чернобородый мужчина. Вместо правой руки у него торчала культя. Очевидно, врожденное увечье.
— А ну стой! Ты откуда тут взялся?
Разведчик понял, что влип в историю. Мирно загоравшие колонисты повскакивали с песка, и вокруг Ульса образовалось возбужденное человеческое кольцо.
— Что такое?
— Лох!
— Кто, вот этот?
— Ну да. Он украл баху Рябого!
— Рябой! Эй, Рябой! Тут какой-то лох позарился нa твое тряпье!
Мокрый владелец одеяния уже спешил из реки на зов приятелей.
— Это что ж такое?! — грозно спросил он, оказавшись в центре круга, лицом к лицу с огорошенным Ульсом.
Богатырского телосложения, чуть не на две головы выше разведчика, Рябой надвигался на похитителя, сжав кулаки.
Эх, с тоской подумал Улье, если б не нога, я запросто раскидал бы всю эту ораву…
— О чем базар? — спросил он вслух, непринужденно снимая спорную одежду и протягивая ее исконному владельцу. — Обмишурился, подумаешь… Чего ты так разлетелся, кореш?
Компания возбужденно загомонила.
— Лох. Точно лох!
— Лох и есть, по разговору слыхать!
— Мало мы их учили…
— Рябой, и ты стерпишь?!
Невозмутимо Рябой взял свою баху и кинул через плечо на песок.
— Обмишурился, говоришь, лох несчастный? — участливо поинтересовался он. — А то, что она камешком была прижата, тебе ни о чем не говорит? На слепого ты что-то непохож пока.
— Да что тут разговоры разговаривать! — вскричал чернявый с обрубком вместо руки. — А ну-ка, урки, всыплем ему, чтоб знал!
Колонисты готовы были броситься на Ульса, но Рябой предотвратил свалку одним жестом.
— Погодите. Я сам с ним разберусь. Правильно, aтаман?
