Ларри Мэддок - Крах Золотой Богини
— Хорошее пиво, — соврал он. — Как твое вино? Уэбли подал голос:
— Может, ты ждал, что у них тут есть холодильник?.. Те двое настроены по отношению к тебе агрессивно. Им плевать, наемник ты или нет. Более того, они склонны записать тебя в шпионы. А все потому, что им нравится твоя спутница. Они хотели бы заполучить ее.
Остальные наконец заметили, что среди них иностранный воин. Ганнибал решил сыграть роль наемника красиво. Он сам по здешним меркам соответствовал бы третьему рангу, не выше, в то время как хранители относились ко второму, но во всем мире солдаты уважают крепких парней.
Еду подал дородный человек, который мог быть только хозяином, настолько торжественно он ее принес.
Форчун усмехнулся ему и громко объявил:
— Если твоя пища так же хороша, как и пиво, я не пожалею, что приехал сюда.
— Моя таверна — лучшая в этом конце города, — гордо выпятил пузо хозяин, — любой из моих посетителей подтвердит.
Форчун заплатил заеду, и хозяин ушел.
Откуда-то из-под плаща Норни вытащила кинжал и стала резать им дымящееся мясо. Она выжидательно посмотрела на своего Мстителя. Видя, что столовых приборов нет, он тоже вытащил свой собственный нож и последовал ее примеру. Как только он положил первый кусок в рот, и Норни начала есть.
Мясо было превосходным, хорошо прожаренным и сочным, травы и специи придавали ему прекрасный аромат.
Пока Форчун обедал, Уэбли представил ему текущий отчет о разговоре, ведущемся неподалеку:
— Тот, что слева, только что привел замечательно неточное изложение того, что он слышал прошлой ночью о гигантском воине, спасшем сумасшедшую от ее преследователей. Один взмах меча великана — и шестеро мертвы. Еще десятеро были убиты молниями из его пальцев. Но храбрые горожане все равно дрались отчаянно. Только тогда, когда великан пригрозил огнем с небес, они отступили.
Форчун засмеялся.
— Другой уверен, что сброд преувеличил твои размеры, чтобы преуменьшить свое поражение.
— Хоть один умный нашелся.
— Тот, что слева, как раз вспомнил Мстителя, о котором все время толковала сумасшедшая. Его товарищ назвал собеседника суеверным болваном. Теперь они обсуждают морскую раковину у тебя на шлеме. «Ни один из последователей Нодиесопа не может быть хорошим воином», — сказал один. «Не суди о воине, пока не видел его в битве», — возразил другой. Он думает, что смог бы победить тебя и ищет предлог, чтобы попытаться. Надеюсь, ты не дашь им его.
— Как насчет остальных? — спросил Форчун. — Что они думают?
Форчун доел порцию, поймал взгляд хозяина и заказал еще. Норни сказала, что ей уже хватит. Форчун щедро заплатил за вторую порцию и заказал еще пива. Норни осушила стакан вина, но от добавки отказалась.
Вместо того чтобы послать служанку, хозяин принес пиво сам.
— Два йоларса, — сказал он, потом понизил голос почти до шепота: — Я не знаю тебя, воин, и не знаю, зачем ты прибыл в Манукронис, но ты проживешь дольше, если уйдешь немедленно. Я слышал разговор тех двух офицеров… Они хотят убить тебя. Оставайся живым и приходи еще раз.
Форчун положил йоларс и золотой полукроно в его руку:
— Я покупаю совет, не важно, последую ему или нет. Пища слишком хороша, чтобы оставить ее несъ-еденной.
Уэбли быстро подтвердил это предупреждение.
Норни тоже была встревожена:
— Уйдем, господин, прошу тебя. Невозмутимый, Форчун поворачивал кусок мяса в винной подливке, равномерно пропитывая его.
— Я все еще голоден, — сказал он, снова принимаясь жевать.
Девушка встала. Прежде чем он смог ее остановить, она откинула плащ назад и быстро выскочила на середину зала. Норни улыбнулась барабанщику и игриво передернула плечами. Его пальцы выдали в ответ дробь. Тело девушки красиво выгнулось, она встряхнула головой, ее длинные волосы разлетелись.
Норни начала танцевать.
— Зачем? — спросил Форчун.
Уэбли быстро прозондировал ее и ответил:
— Чтобы сохранить тебе жизнь. Ты можешь быть непобедимым, но она не хочет случайностей. Пойми, что у нее хорошее чутье опасности.
— Есть разница между осторожностью и трусостью.
— Не надо их недооценивать, — прошипел симбионт. — Они не колеблясь убьют тебя прямо здесь. У них плохое настроение после вчерашней выпивки. Может быть, танец Норни поднимет им настроение, но тот, что слева, начинает думать, что тебя все равно было бы неплохо убить, чтобы забрать девушку себе.
— Уэб, ты слишком много беспокоишься. Мы здесь в безопасности. Я не думаю, что они затеют что-нибудь при всех этих свидетелях.
— Каких свидетелях? Те двое выше по положению любого здесь. Свидетельство двадцати граждан третьего ранга ничего не стоит против этих двух. Наиболее могущественный союзник, который у нас здесь есть, о могучий Мститель, это маленькая безоружная танцующая девушка, которая делает все, чтобы отвести от тебя беду.
— Ты умеешь проникать в самую суть вещей, — заметил Форчун, накалывая еще один сочащийся соком кусок мяса и поглядывая на танец своей защитницы.
Девушка была искусной танцовщицей. Плащ упад у нее с плеч, и она стала ловко играть им как мулетой. Ритм барабанов то предлагал ей медленные движения, как океанские волны, то бешеную пляску горного обвала. Позабытое пиво выдыхалось, и мясо стыло, пока посетители глазели на нее. Форчун тоже был очарован. Только Уэбли, казалось, не был тронут представлением.
И еще один тип.
Уэбли наблюдал, как какой-то коротышка крался бочком вдоль противоположной стены. Он двигался как тень. Симбионт переместил побольше протоплазмы в глаз, который он начал формировать на плече Форчуна, чтобы увеличить его чувствительность. Ему всегда нравилось видеть за работой настоящего профессионала. Он бесстыдно провел зондирование мыслей.
Для Лландро словно настали добрые старые времена; возможность была слишком хорошей, чтобы ее упустить. Девушка не просто выглядела как, она танцевала, как… как было ее имя? Это было на третий или четвертый год правления Кроноса — тогда Лландро был юношей и работал вместе с этой девушкой, этой… Норни? Ну да, Норни! Входили в таверны, конечно, всегда по отдельности, и пока Норни танцевала, а толпа считала ворон, он делал свою часть работы и исчезал до окончания танца. Позднее они встречались и делили добычу, включая и ту, что публика давала девушке. Два выступления в неделю поддерживали их в превосходной форме.
Ноги Лландро ступали так же тихо, как в старые времена, глаза смотрели так же зорко, а уж пальцы-то стали гораздо искусней за прошедшие семнадцать лет практики. Он работал быстро, скользя как тень вдоль наружной стены, не замеченный ни одной из его жертв. С сожалением он прошел мимо трех толстых кошельков, потому что у него места для них больше не было. На выходе он обернулся.
Разрази Нодиесоп! Сходство было жуткое. Но этого не могло быть, ведь Норни сейчас около сорока… Толстая, старая… жена, может быть, богатого скотовода или помещика. Она, разумеется, не унизила бы себя замужеством с человеком ее происхождения. Наверно, уже и полный дом детворы. Лландро нахмурился. Могла ли в таком случае это быть ее дочь?
Девушка, кем бы она ни была, столь же хорошо танцевала, как и та, другая. Лландро улыбнулся и вместе с остальными здоровыми самцами стал с восхищением смотреть на нее. Он решил позволить себе эстетическое удовольствие: дело было сделано и он был достаточно близко от двери, чтобы смыться, когда она закончит. Из всех присутствующих, он, наверно, больше всех желал ее. У людей стало больше денег — улов в шести или семи кошельках теперь гораздо лучше, чем в дюжине в прошлые годы. Он задумался. Новое партнерство? Даже если бы ненадолго, то конечно…
Нет. Зачем ограничиваться деньгами, когда для кражи есть кое-что несравненно более ценное? Многие еще нерожденные поколения услышат о деянии Лландро, ведь несомненно, что величайший вор всех времен не будет забыт. Жертвой станет сам царь. И как только этот подвиг будет совершен, великий Кронос будет бессилен отомстить.
Почему, в самом деле, такой честолюбивый вор должен ограничивать себя только денежными пустяками?
Он подведет партнершу к этому медленно, но неуклонно. Это риск, огромный риск. «Но что, — вдруг подумал он, — захочет она получить, когда игра будет сыграна?» Ибо приз был таким, что разделить его он не смог бы.
Как только он спрячет добычу в безопасное место, он вернется и спросит ее о матери: не дочь ли она Норни, танцевавшей так же божественно?
Как тень Лландро скользнул к двери.
Уэбли почувствовал себя разумом партнера, который целиком отдался зрелищу, забыв обо всем на свете. Не обращать внимания на Норни, — это было бы слишком для любого мужчины. Барабан вдруг смолк, и теперь само тело Норни стало музыкой, а ее танец — симфонией.
