Ярослав Смирнов - Охотник на звездном снегу
Легионер захрипел и забулькал.
Лекс выпрямился, вытер нож о колено. Злоба ушла, было спокойно… хотя руки немного дрожали, а еще саднило левое плечо.
А… чтоб тебя. Задел-таки. Сильно течет, что ли?
Лекс стал поспешно стаскивать комбинезон с левой руки: он уже не раз видел, как такие вот незначительные ножевые царапины превращались в проблему.
Нет… слава Девятнадцати, артерия не задета.
— Что… не может быть… — услышал он захлебывающийся хрип.
Лекс посмотрел на легионера. Тот лежал на спине, зажимая развороченный живот руками, и выпученными глазами таращился на него. Сквозь пальцы сильно текла кровь.
Что ж… сам напросился. Чего уж теперь пялиться?
— «Пурпурум Лабарум»?!. — прохрипел вдруг легионер, тыча дрожащим пальцем в левую сторону рубашки Лекса. — Ты — Охотник?!
— Ну да, — удивился Лекс. — А что тут странного?
— Но ведь… Охотникам… на Забдицению… запрещено…
— Что-о?..
В голове у Лекса словно разорвалась осветительная граната: странные взгляды… «в нашем магазине лучше»… «мифологические существа»…
— Кто тебя… мог послать в аттракцион? Ведь ты… или ты и есть тот самый?..
Лекс стремительно наклонился над умирающим легионером.
— Что? Что ты сказал? Говори!..
Лицо легионера исказила злобная гримаса. Он с трудом приподнялся, ухватившись за Лексову штанину и раздельно, в три приема, проговорил, плюясь кровью:
— Когда будешь подыхать… вспомни… триария спецназа Гая Марния Цамбусту…
Глаза легионера закатились. Он разжал руку и стукнулся головой о землю.
Лекс медленно выпрямился.
Все чудесатее и чудесатее… нет чудес страньше… ай… я заблуждаюся…
Эмпузу тебе в Цамбусту. Цамбусту тебе в Эмпузу… на Забдицении.
Лекс затряс головой и хлопнул себя ладонью по лбу. Сбить точку сборки. Спокойно, спокойно. Что? Пора уходить.
Так. Шлем. Замки.
Где автомат? Вон он.
Слабый звук привлек его внимание — не то всхлип, не то стон, не то взвизг.
А, чтоб… женщина.
Помедлив долю секунды, Лекс бросился к ней.
Женщина по-прежнему лежала на земле в позе эмбриона. Лекс наклонился; она тоненько, как-то неестественно поскуливала, даже, скорее, поскрипывала, сотрясаясь: ее била крупная дрожь.
У Лекса мелькнула диковатая мысль, что это все-таки кукла. Он никогда не слышал, чтобы люди издавали такие звуки.
Помедлив еще секунду, он осторожно дотронулся до ее плеча.
Женщина мгновенно перестала дрожать — и дышать, кажется, тоже.
Ну и что с ней прикажете делать?
Лекс выпрямился и огляделся — поблизости никого. Однако шум за домами, похоже, начал стихать, а значит, игроки должны скоро появиться. Дожидаться их в общем-то незачем.
Он снова наклонился к женщине — так низко, что вдохнул запах ее волос. Они слабо пахли свежестью, какими-то горными — почему это? — травами, теплом, незнакомыми горьковатыми духами… короче, умопомрачительно они пахли, чего уж там.
Так и знал, с досадой подумал Лекс, глядя на тонкую кисть ее руки, закрывавшую лицо. Бунтует, понимаешь, плоть солдата.
— Эй, — негромко позвал он, осторожно дотронувшись до ее плеча. — Эй, слышишь меня?..
Она сильно вздрогнула и не ответила. Плечо было хрупким, тонким и теплым.
«Девятнадцать, укрепите меня», — подумал Лекс и сжал плечо сильнее.
— Так и будешь здесь лежать? — начиная злиться, спросил он.
Женщина молчала. Ее снова начала бить дрожь. Тогда Лекс, стиснув зубы, подхватил ее под мышки и рывком поставил на ноги, повернув лицом к себе.
Она так и не отняла рук. Лекс силой отнял ее ладони от лица.
Когда он заглядывал в окно, то не успел особо рассмотреть эту женщину — не до того было. Ну, худенькая, ну, вроде бы симпатичная… Сейчас же Лекс смотрел на нее в упор, и оказалось, что женщиной назвать ее он поторопился — этой тонколицей тростиночке с нежной матовой кожей и огромными черными (или просто зрачок во всю радужку?) глазищами, в которых не плескался даже, а застыл (неужели навсегда?) ледяной бессмысленный ужас, было лет шестнадцать — восемнадцать, никак не больше.
Девчонка и девчонка… на кого-то вроде бы похожая — до теплоты в паху. Не важно. Отвлечься. Тетрадки там были — небось уроки делала. Интересно, что за школы в Республике?..
Но ее застывший взгляд неприятно буравил мозг — там даже что-то защекотало. К тому же лицо девчонки стало каменеть, а рот как-то криво приоткрылся… руки напряглись и пошли вверх, и удержать их становится трудно… ну вот, истерики нам еще не хватало.
Лекс отстранил девчонку на расстояние вытянутой руки и залепил ей хлесткую пощечину — так, чтобы не больно, но очень звонко. Сильно встряхнул за плечи. Схватил за подбородок.
— А ну, прекрати! Все уже кончилось! Все хорошо, все будет хорошо…
Она обмякла. Потом глаза ее стали закатываться, и Лекс еле успел подхватить легкое тельце.
Зае… мечательно. Ну и что дальше, мрачно подумал он, не зная, что делать — держать ее на руках или все-таки бросить… положить на землю. Обморок, похоже, глубокий, дышит ровно… по щекам опять отлупить, что ли? Нет, не поможет.
Он вскинул голову: топот ног, возбужденные голоса, мечущиеся лучи фонариков. Экскурсанты-игроки возвращаются.
Лекс перебросил тело девушки через плечо и нагнулся за «титаном». Выпрямился. Держа автомат в одной руке, второй вытащил транспонатор.
Он еще не успел ничего придумать — класть девчонку на землю все-таки не хотелось, — как между фальшивым «ависом» и челноком с каким-то протяжным скрипом проскочила яркая белая искра, по невысокой коричневатой траве прошла странная рябь, и прямо из воздуха начал возникать еще один «эксплоратор».
Лекс дернулся в сторону домов — поздно: возбужденные голоса квакали совсем рядом. Можно все-таки, наверное, было скрыться… но… но не хотелось вот так вот бросать девчонку, не хотелось…
У свежеприбывшего челнока пошла вниз рампа. Лекс вгляделся — и стремительно поднес к глазам транспонатор: в проеме «эксплоратора» отсвечивал зеленым череп давешнего фрументария.
Полсекунды Лекс еще колебался, не сбросить ли с плеча легкое тело, но решил не делать этого — а вдруг все равно вдвоем не получится? оставим на усмотрение Девятнадцати, — и нажал на «Базу».
Глава 4
…этот раз Лекс не стал деликатничать и, не крутя головой по сторонам, одним длинным движением присел, сбросил девушку с плеча, сунул транспонатор в набедренный карман и вскинул «титан».
Так. Пусто. Пусто. Пусто…
И где это мы?
Он выпрямился.
Опять не то.
«Пусто» было в самом прямом смысле: ровная бетонная площадка, непонятно каких размеров, но большая, похоже, круглая: горизонт и небо были явно искусственными — не то голограмма, не то еще что-то похожее. Все черно-багровое, как на входе в аттракцион, но неподвижное.
Ладно, потом разберемся…
Лекс присел рядом с девушкой. В конце концов она ведь может как-то помочь разобраться в ситуации.
«Нет, симпатичная, спору нет. Даже более того — именно в моем вкусе, — с внезапным беспокойством подумал он. — Как будто специально подбирали».
Ресницы девушки чуть задрожали, сквозь матово-бледную кожу проступил румянец: она приходила в себя.
Лекс подождал немного, а потом легонько похлопал ее по щеке.
Девушка сильно вздрогнула и открыла глаза. Некоторое время она смотрела вверх, а потом увидела хмурого Лекса.
Со странным всхлипом втянув в себя воздух, девушка дернулась в сторону, вскочила на ноги, отбежала, остановилась, прижав руки к груди и со страхом глядя на Лекса. Тот вздохнул, уселся по-турецки, снял шлем, пригладил волосы.
Пауза затягивалась. Лекс специально не смотрел на девушку, делая вид, что изучает автомат.
Наконец он решил, что достаточно намолчался, положил «титан» на бетонный пол и поднял голову.
— Позволительно ли будет узнать, как зовут госпожу? — спросил Лекс крайне светским тоном.
Как он и ожидал, это сбило девушку с толку.
— Марсия, — ответила она машинально и опустила руки.
Лекс невольно отвел глаза: платье на груди девушки было основательно разорвано, а сама грудь оказалась не очень большая, но высокая и красивая.
Марсия, перехватив его взгляд, поспешно прикрылась рукой.
— Гм, — сказал Лекс и кашлянул. Потом добавил, снова подняв на нее глаза: — А меня зовут Лекс. То есть Александр Волк.
Она промолчала, пристально глядя на него. Лекс почувствовал себя неловко.
Глаза у Марсии были действительно черные. И вообще, она была похожа на уголек — маленький и жгучий.
Лекс поежился — девушка откровенно изучала его. Страх из глаз Марсии куда-то пропал, и вела она себя неожиданно уверенно, ненормально уверенно. Дама и серв.
Лекс мысленно возмутился — подумаешь, госпожа нашлась! Да если бы не он…
