Джеймс Дашнер - БЕГУЩИЙ В ЛАБИРИНТЕ
«Может, тут всё-таки не так уж и плохо? — подумал Томас. — Не все же здесь придурки». Он опять глубоко вдохнул ароматный воздух и попытался отвлечься от своих мыслей — ему ещё многое предстояло увидеть и понять.
Следующим по порядку был юго-восточный угол, где в кособоких деревянных загонах содержалось несколько коров, а также козы, овцы и свиньи. Лошадей, однако, не было. «Ещё бы, — подумал Томас, — всадники были бы куда быстрее Бегунов». Подходя к ферме, он обнаружил, что вид, запах и голоса животных ему очень знакомы. Наверно, он имел дело со зверьми в своей прежней, «доприютной» жизни.
Ну, положим, ферма отнюдь не благоухала, как Сады, но, наверно, могло быть и хуже. Чем больше он исследовал Приют, тем больше убеждался в том, что приютели вели хозяйство очень грамотно. Место было на удивление чистым. Он поражался тому, как хорошо организованы были эти ребята, как тяжело и упорно они работали. Если бы обитатели Приюта лишь ходили и били баклуши, пиши пропало — плохи были бы их дела.
Наконец пришёл черёд юго-западной четверти, в которой располагалась роща.
Он как раз подходил к полумёртвым, корявым деревьям на опушке, за которыми виднелся лес погуще, когда что-то метнулось у него из-под ног, заставив его вздрогнуть. Раздался тихий залп быстрых клацающих звуков. Томас бросил взгляд вниз и успел заметить, как свет солнца сверкнул на чём-то металлическом. Что-то непонятное: крыса — не крыса, сделанная из блестящего материала, торопливо проскользнула мимо него и скрылась по направлению к роще. Существо успело отбежать футов на десять, прежде чем он понял, что это вовсе никакая не крыса. Оно скорее походило на ящерицу с по меньшей мере шестью ногами, стремительно мелькающими вдоль длинного серебристого туловища.
Жукоглаз. Так они наблюдают за нами, сказал Алби.
Он успел разглядеть проблеск алого света у головы существа — тот словно исходил из глаз твари. И хотя логика диктовала, что, скорее всего, это рассудок шутит с ним неуместные шутки, он готов был поклясться, что вдоль спины создания большими зелёными буквами было выведено слово ПОРОК. Нечто столь невероятное требовало дальнейшего и пристальнейшего исследования.
Томас устремился за торопливо убегающим шпионом и через несколько секунд вступил под полог густого леса. Мир вокруг потемнел.
ГЛАВА 10
Невероятно, как быстро кругом воцарилась тьма! Если наблюдать из середины Приюта, то лес не выглядел таким уж большим — где-то пара-другая акров. Но деревья здесь были высокие, с крепкими стволами, и стояли они вплотную друг к другу, сплетая свои густолиственные кроны в единый шатёр. Воздух сгустился и приобрёл зелёноватый оттенок — таким он бывает в сумерки на исходе дня.
Томас, пытаясь поспеть за жукоглазом, продирался сквозь густую листву; тонкие веточки хлестали его по лицу. Он попытался уклониться от толстого, низко висящего сука, при этом едва не свалившись на землю, но успел ухватиться за ветку и удержался на ногах. Под подошвами хрустела толстая подстилка из опавших листьев и омертвевшей коры.
И всё это время он не отрывал взора от жукоглаза, скользящего впереди него через лес. Чем дальше вглубь они забирались, тем ярче в сгущающейся темноте светились алые огоньки.
Томас углубился ещё на тридцать или сорок футов в лес, уклоняясь от низко висящих ветвей и чуть не падая при этом, когда жукоглаз вспрыгнул на большое дерево и скользнул вверх по его стволу. Но к тому времени, когда Томас добежал до дерева, от непонятного существа не осталось ни слуху ни духу. Оно исчезло, растворилось в густой листве, как будто его и не было.
— Вот хрень! — почти весело пробормотал Томас. Почти. Как ни странно, непривычное слово сорвалось у него с языка так легко, словно он уже стал коренным приютелем.
Где-то справа от него хрустнул сучок, и он резко повернул голову в ту сторону. Затаил дыхание, прислушиваясь.
Снова хруст, на этот раз чуть громче — как будто кто-то переломил палку о колено.
— Кто там? — закричал Томас. По спине пробежал холодок. Голос отразился от лиственного шатра над головой, в лесном воздухе заиграло эхо. Юноша застыл на месте, ожидая, пока наступит тишина. Вскоре всё успокоилось, только в отдалении были слышны негромкие птичьи трели. На его призыв так никто и не отозвался, и других подозрительных звуков с той стороны тоже не последовало.
Томас направился туда, толком даже не подумав, что делает. Он шёл не таясь, откидывая в сторону ветки, которые потом с шумом возвращались на своё место. Прищурил глаза, чтобы получше видеть в надвигающейся темноте. Жаль, у него не было фонарика. Вот, опять — странная, избирательная потеря памяти. Он помнит конкретные вещи из своего прошлого, но не может привязать их ни к какому-либо месту, ни ко времени, ни к человеку или событию. Осточертело.
— Есть здесь кто-нибудь? — спросил он, немного успокоившись, поскольку треск больше не возобновлялся. Может быть, просто какое-то животное или другой жукоглаз... На всякий случай он добавил: — Это я, Томас. Новенький... хотя нет, я уже не совсем новенький.
Он поёжился и потряс головой, втайне надеясь, что вокруг никого нет. Потому что сейчас он вёл себя как полный и окончательный дурак.
И снова никакого ответа.
Дорогу ему заступал широкий ствол дуба, и обогнув его, юноша остановился как вкопанный. Перед ним лежало кладбище.
Маленькая поляна — может, площадью около тридцати квадратных футов — вся поросла густой приземистой травой. Над ней высилось несколько неуклюжих деревянных крестов: поперечные перекладины были прикреплены к вертикальным при помощи грубой, посекшейся верёвки. Кресты с глубоко врезанными в них именами покрашены белым, но в явной спешке: краска в одних местах застыла каплями, а в других сквозь неё проглядывала древесина.
Томас, поколебавшись, подошёл к ближайшему кресту и присел, чтобы присмотреться получше. Свет был настолько тусклым, что ему показалось, будто он смотрит через густое облако чёрного тумана. Даже птицы замолкли, как перед наступлением ночи, и насекомых почти не стало слышно, во всяком случае не так, как обычно. Впервые Томас осознал, какая высокая влажность здесь, в лесу. На лбу выступила испарина, ладони тоже покрылись липкой влагой.
Крест, над которым он склонился, казался совсем свежим; на табличке было вырезано имя «Стивен». Буква «н» вышла у резчика совсем маленькой и съехала на край таблички, видно, место было рассчитано неверно.
«Стивен, — со сдержанной печалью подумал Томас. — Что с тобой приключилось? Неужто надоеда-Чак заездил тебя до смерти?»
Он поднялся и пошёл к другому кресту, вросшему в землю и почти полностью скрытому в высокой траве. Кто бы это ни был, он был одним из первых умерших здесь — могила выглядела старше других. На кресте значилось имя «Джордж».
Томас оглянулся и увидел с дюжину других могил. Некоторые из них были совсем недавними, как та, которую он рассматривал первой. Серебристый блик привлёк к себе его внимание. Блестело иначе, чем давешний жукоглаз, но столь же непонятно.
Томас пошёл между крестами и добрался до могилы, покрытой куском плексигласа, обшарпанного и грязного по краям. Юноша прищурился, стараясь разглядеть, что там, под покрытием, а когда разглядел — дух зашёлся. Он заглядывал в окно — окно в могилу — и видел в нём чьи-то разложившиеся останки.
И хотя Томаса охватил трепет, но любопытство всё-таки победило: он наклонился ближе и присмотрелся. Могила была меньше обычной: в ней лежала только половина покойника. Он вспомнил историю, рассказанную Чаком, о том парне, которого они спустили в шахту Ящика после того, как кабина ушла. Паренёк был разделён напополам чем-то непонятным, прорезавшим воздух. На плексигласе были нацарапаны едва различимые слова:
Эти пол-шенка предупреждают вас, друзья:
Через шахту Ящика сбежать никак нельзя.
Томас, как ни странно, чуть не прыснул: уж слишком нелепо это звучало, чтобы быть правдой. В то же время ему стало неприятно — до того он сам себе показался легкомысленным и поверхностным. Покачав головой, юноша отошёл от укороченной могилы, собираясь продолжить чтение имён погребённых. И тут снова услышал треск сучка, на этот раз прямо перед собой — среди деревьев по другую сторону кладбища.
Потом ещё один сухой щелчок. И ещё один. Ближе. А темень всё сгущалась...
— Да кто там? — На звук его дрожащего и срывающегося голоса отозвалось гулкое, как в туннеле, эхо. — Что за глупые шутки! — Даже себе самому ему было стыдно признаться, до какой степени он напуган.
Вместо ответа, тот, другой, перестал красться и перешёл на бег. Он проламывался сквозь лес, окружающий поляну, огибая её и приближаясь к тому месту, где стоял Томас. Юноша застыл на месте, паника накрыла его с головой. Шум раздавался уже где-то совсем рядом, в нескольких шагах, и наконец Томас уловил неясную тень какого-то тощего мальчишки — тот приближался к нему нелепой, прихрамывающей и дёргающейся походкой.
