Джеймс Дашнер - БЕГУЩИЙ В ЛАБИРИНТЕ
Обзор книги Джеймс Дашнер - БЕГУЩИЙ В ЛАБИРИНТЕ
БЕГУЩИЙ В ЛАБИРИНТЕ
Джеймс Дашнер
Пер. sonate10, ред. Эвелина Несимова (Linnea)
Посвящается Линнет. Эта книга была путешествием длиной в три года, и ты никогда не сомневалась.
ГЛАВА 1
Он начал свою новую жизнь, стоя в холодной тьме, дыша спёртым, нечистым воздухом.
Металл заскрежетал о металл, пол внезапно дрогнул под ногами. Он упал навзничь, и, упираясь руками и ногами, передвинулся спиной вперёд. Здесь царил холод, но несмотря на это его лоб покрылся бисеринами пота. Спина ударилась о твёрдую металлическую стену. Он проскользнул вдоль неё и затих в углу. Сжавшись в плотный комок, он надеялся только на одно: что скоро его глаза привыкнут к темноте.
Ещё один рывок — кабина дёрнулась вверх, как старая клеть в шахте.
Надтреснутый лязг блоков и цепей, похожий на тот, что раздавался на старинных заводах, наполнял тёмное внутреннее пространство подъёмника, ударялся о стенки и отражался от них с пронзительным тонким визгом. Ползя вверх, кабина раскачивалась из стороны в сторону. Желудок сжался, от запаха разогретого машинного масла юношу едва не стошнило. Хотелось плакать, но слёз не было. Оставалось только сидеть здесь, в темноте и одиночестве, и ждать.
«Меня зовут Томас».
Это было всё, что он помнил о своей предыдущей жизни.
Он не понимал, как такое возможно. Ведь мозг функционировал безупречно, пытаясь выяснить, куда он попал и насколько тяжело его положение. В голове теснились факты и образы — воспоминания об общем устройстве мира. Он видел снег и деревья, усыпанную листьями дорогу, луну, бросающую бледный свет на травянистый луг, озеро, в котором когда-то плавал, съеденный гамбургер, многолюдную городскую площадь — все спешат по своим насущным делам...
Но вот откуда он сам явился, как попал в этот тёмный лифт — он не знал. Как не знал и того, кто его родители. Фамилии своей он тоже не помнил. Перед мысленным взором мелькали лица каких-то людей, но кто они... Он не узнавал их. Лица расплывались, превращаясь в разноцветные танцующие пятна. Похоже, что он вообще ни с кем и никогда не был знаком, ни с одним человеком не разговаривал...
Кабина, покачиваясь, продолжала подниматься. Томаса уже не раздражал непрекращающийся лязг цепей, тянущих клеть вверх. Время тянулось медленно, минуты растягивались в часы, хотя откуда ему было знать — каждая секунда казалась вечностью. Нет. Он же не тупица какой-нибудь. Доверяя своей интуиции, он понимал, что подъём продолжался всего около получаса.
Вот странно: он чувствовал, как его страхи рассеиваются, словно стая комаров при порыве ветра, и уступают место острому любопытству. Ему хотелось узнать, где он и что происходит.
Подъём внезапно прекратился, кабина резко, со скрежетом, остановилась. Неожиданный толчок бросил Томаса из одного угла в другой. Поднявшись на ноги, он сообразил, что кабина раскачивается всё меньше и меньше. Вскоре она совсем замерла. Всё затихло.
Прошла минута. Две. Он бросал лихорадочные взгляды по сторонам, но его окружала непроглядная тьма. Пощупал стены вокруг себя в поисках выхода. Нигде ничего, только холодный металл. Он застонал от досады, эхо усилило звук в гулком воздухе, сделав его похожим на предсмертный стон умирающего. Но вскоре всё снова стихло. Он закричал, зовя на помощь, и забарабанил кулаками в стенки кабины.
Ничего.
Томас попятился обратно в угол, обхватил себя руками и задрожал — страх вернулся. Сердце колотилось с такой скоростью, словно стремилось пробить грудную клетку.
— Эй, кто-нибудь!.. Помогите! — закричал он. Каждое слово, казалось, раздирало глотку в кровь.
Над головой раздался грохот. Он глянул вверх и судорожно втянул в себя воздух. Потолок разрезала прямая полоса света. Она постепенно расширялась. Затем послышался скрежещущий звук раздвигаемых дверей. Створки разъехались под чьим-то нажимом. После долгого пребывания в темноте свет пронзил его глаза острой болью, и он отвернулся, прикрыв лицо рукой.
Наверху послышались голоса. Страх вновь сдавил ему грудь.
— Ты только глянь на этого шенка!
— Сколько ему, а?
— Выглядит как плюк в футболке.
— Сам ты плюк, образина.
— Чувак, ну тут и вонища! Кто-то давно ноги не мыл?
— Надеюсь, тебе понравился путь в один конец, Чайник.
— Про обратный забудь, братан.
Всё услышанное озадачило Томаса до такой степени, что он едва не впал в панику. Голоса, эхом отдающиеся в кабине, звучали непривычно, некоторых слов он не понимал, словно говорили на чужом языке, хотя остальные были ему знакомы. Он поднял сощуренные глаза навстречу свету и звукам. Поначалу всё, что он мог видеть, были расплывчатые тени, но вскоре стали различимы очертания фигур — над отверстием в потолке наклонились какие-то люди, они заглядывали вниз, в кабину, тыча в Томаса пальцами.
Наконец, зрение, словно линза камеры, сфокусировалось, и лица обрели чёткость. Это были мальчишки — кто помладше, кто постарше. Томас не знал, чего он, собственно, ожидал, но увиденное привело его в замешательство. Все они были лишь детьми, вернее, подростками. Страх его немного улёгся, но сердце продолжало бешено колотиться.
Сверху спустилась верёвка с большой петлёй на конце. Томас поколебался, но потом ступил в петлю правой ногой, плотно обхватил верёвку, и её тут же дёрнули вверх. К нему протянулись руки, множество рук, они хватали его за одежду, вытягивали наверх. Перед глазами всё кружилось, мир состоял из мелькающих лиц, цветных пятен и бликов света. На Томаса разом нахлынул поток эмоций, выворачивая ему внутренности, раздирая на куски. Его мутило, хотелось кричать и плакать. Общий хор голосов стих, но один из них кое-что сказал, пока они перетягивали его через острый край дверного отверстия кабины. Томас знал, что он навсегда запомнит эти слова:
— Со знакомством, шенк! — сказал парень. — Добро пожаловать в Приют.
ГЛАВА 2
Томаса продолжали поддерживать до тех пор, пока он не встал твёрдо на ноги, выпрямился и отряхнул пыль с одежды. Его слегка покачивало — ещё не привык к свету. Он сгорал от любопытства, но чувствовал себя ещё слишком слабым, чтобы как следует сосредоточиться на окружающем. Его новые сотоварищи помалкивали, а он крутил головой, пытаясь собраться с мыслями.
Пока он так оглядывался, ребята хихикали, не сводя с него пристальных глаз. Кое-кто из них даже потыкал в него пальцем. Здесь было, по крайней мере, десятков пять мальчишек в замызганной и пропитанной потом одежде — словно они только что оторвались от тяжёлой работы. Мальчишки были разных возрастов, статей и рас, волосы тоже — у кого длинные, у кого короткие. Томас вдруг почувствовал себя как в тумане, глаза не могли ни на чём сосредоточиться: он то всматривался в лица ребят, то пытался рассмотреть то невероятно странное и причудливое место, в котором очутился.
Они стояли в обширном дворе, размером в несколько футбольных полей. Двор окружали грандиозные стены, сложенные из серого камня и кое-где покрытые густым плющом. Стены, наверно, были в несколько сот футов высотой. Они образовывали идеальный квадрат, в каждой стороне которого, точно посередине, зиял проём, высотой равнявшийся стенам. За проёмами виднелись какие-то длинные коридоры и переходы.
— Гля на этого салагу, — прохрипел кто-то, Томас не видел, кто. — Ща шею сломает — никак не врубится, куда попал! — Раздались смешки.
— Заткни варежку, Гэлли, — оборвал его другой голос, пояснее и поглубже.
Томас вновь переключил своё внимание на окружающих его чужаков. Должно быть, он выглядел совсем не от мира сего — да он и чувствовал себя так, будто его накачали наркотиками. К нему принюхивался высокий паренёк со светлыми волосами и квадратной челюстью. Лицо незнакомца было непроницаемо. Другой мальчик, маленький и пухлый, нерешительно топтался на месте, глядя на Томаса широко раскрытыми глазами. Массивный мускулистый парень азиатской наружности сложил на груди руки и пытливо, не отрывая глаз, смотрел на Томаса; плотные рукава его рубашки были закатаны, выставляя на всеобщее обозрение выпуклые бицепсы. Темнокожий юноша — тот самый, что сказал Томасу «добро пожаловать», — нахмурился. Остальные просто молча пялились на происходящее.
— Где я? — спросил Томас, удивившись звучанию собственного голоса: ведь он не помнил его, так что слышал себя будто впервые. Отчего-то ему казалось, что голос какой-то не такой — выше, чем Томас ожидал.
— В чёртовой дыре, вот где, — отозвался темнокожий. — Так что расслабься.
— А к кому из Стражей его приставят? — выкрикнул кто-то из толпы.
— Говорю ж тебе, образина, — ответил пронзительный, трескучий голос. — Раз он такой плюк, то быть ему Жижником — на что ещё он годен? — И гоготнул, словно отмочил лучшую шутку в своей жизни.
