Константин Воронин - Выполняя приказ
В белом одеянии, почти до пят, внимательно смотрел в бинокль белый, хотя и загорелый дочерна, человек с редкой бороденкой, с длинными волосами, худощавый, среднего роста. Позади него, в почтительной позе стояли четыре крепких туземца, вооруженные копьями. Иногда человек в белом подносил руку ко рту и тогда из мощных динамиков, спрятанных в кустах, раздавалось: "Са бо!".
Я мог бы расстрелять охранников сзади, но боялся ненароком задеть самого главного. "Пуля - дура". Пришлось зайти сбоку. Старый добрый "Кольт" хлопнул четыре раза. Не дожидаясь пока "белый" опомнится, я прыгнул на него, хорошо зная, что позади небольшой откос, и мы скатимся вниз. Главное, оказаться сверху. Ну, кое-чему меня учили. Он еще пытался барахтаться, когда я воткнул пистолет ему в зубы и, откинув забрало шлема, сказал:
- Так, похоже на поясе у тебя мощный мегафон. Прикажи своим коричневым друзьям отойти назад от нашего лагеря к опушке леса. Иначе, умрешь.
- Убивай меня, поганый язычник. Я готов умереть во славу божию,- и крепко зажмурил глаза. Значит, боится.
- Я не просто убью тебя. Сначала отстрелю то, что болтается у тебя между ног, а затем всажу пулю в печень. Умирать ты будешь долго и мучительно. И некому станет проповедовать слово божье местным фанатикам. Давай ори в мегафон, да поскорей.
Стреляю на счет "три". Раз... Два...
Он чуть поколебался и поднес мегафон ко рту. В эту секунду меня сзади стукнули дубиной по голове. Но шлем тяжелого костюма имеет амортизаторы и, даже упав с высоты затылком на камни, голову не повредишь. Не оборачиваясь, я выстрелил назад и услышал звук падения тела.
- Пусть отходят назад, бегом! - приказал я проповеднику.
- Го ро, ни ла, би ва, со то! - торопливо проорал он в мегафон.
- Повтори еще раз.
И снова загремели динамики.
Встав с проповедника, я подождал, пока он поднимется и упер дуло пистолета ему в правый бок.
- Прикажи им всем быстро возвращаться в свои поселения.
- Го ро, ни ла, со то, те ка! - послушно выкрикнул в мегафон мой пленник.
- К нам не приближаться, нас не трогать. Даже, если меня попытаются нейтрализовать, шлепнуть тебя я успею.
- Ли то, ко те, ра до! - крикнул проповедник.
И коричневые тела, замелькавшие в кустах, послушно исчезли в чаще леса, двигаясь в направлении противоположном нашему лагерю. Уф, можно чуть-чуть перевести дух, не расслабляясь, однако, полностью.
- Двигай вперед,- велел я.
- Никуда не пойду. Я выполнил все ваши требования и теперь вы должны отпустить меня.
Хмыкнув, я вырвал у него из рук мегафон, сунул пистолет в кобуру и достал из ножен нож.
- Сейчас, когда ситуация изменилась, ты не отделаешься такой легкой смертью, которую я тебе недавно обещал. Теперь я тебя, в лучшем случае, мелко пошинкую или наверчу в тебе дырок ножом. Ты - военнопленный. Тебя взяли в плен в ходе боевых действий. И самое разумное для тебя - не кочевряжиться, а выполнять то, что велят. Шагай, падла, а то даже и до трех считать не буду!
Он покорно вышел на опушку леса. Я поднес мегафон ко рту:
- Майор Донован, говорит сержант Иванов. Вышлите ко мне двух солдат, чтобы отконвоировать пленного в лагерь,- и поднял руку с мегафоном вверх, обозначая свое место. Впрочем, белый балахон моего спутника служил лучшим ориентиром на фоне тропической растительности.
От лагеря к нам бежали не двое, а шестеро солдат. Глядя, как они спотыкаются о тела убитых, я еще раз похвалил себя за предусмотрительность. Упасть по дороге к лагерю в моем снаряжении было проще простого. Одно дело - нестись, сломя голову, чтобы победить или умереть. Другое - ползти, конвоируя пленного, который менее стеснен в движениях. От пули, конечно, не убежишь, но убивать его вовсе не входило в мои планы.
Приказав двоим солдатам взять за руки и вести в лагерь "мессию", я велел остальным тащить к холму колонки, через которые отдавались приказы туземцам.
С трудом перебравшись через мертвых, подошел к колючей проволоке, которой почти и не было видно из-за наваленных на нее тел. Навстречу мне выскочил Билли Адамс, горячо обнял меня, чуть не танцуя.
- Серега, ты нас спас! Еще бы пару минут и нам пришел "капец".
Обнявшись, мы вошли в периметр лагеря. Повсюду валялись трупы туземцев, кучи стрел, дубин, копий. К нам упругой походкой подошел Донован. Так же как и все перемазаный грязью и пороховой гарью.
- Адамс, вы оставили свое подразделение. Тревогу никто не отменял. Двое суток ареста.
- Есть, сэр! - вытянулся в струнку Билли.
- Майор, есть такая русская поговорка: "Победителей не судят",- вмешался я.
- Это ты победитель, Иванов,- сварливо сказал Донован. Позже наводчик трдцатимиллиметровки рассказал мне, что Папа-Донован, увидев мой "маневр", скинул наводчика с кресла, уселся сам за орудие и, ювелирно владея любым оружием, прикрывал меня осколочными снарядами метров на пятнадцать впереди до тех пор, пока туземцы не ворвались в лагерь. Когда началась рукопашная схватка, тут уж...
Вот и сейчас Папа, похоже, напустил на себя строгость, чтобы скрыть свое волнение и хоть как-то снять стресс. Еще бы, все его люди чуть не полегли под натиском дикарей.
- Разрешите мне отсидеть арест за Адамса, сэр? Пока я там бегал по полю, оставив свое подразделение, он здесь героически сражался.
- Да, ну вас к черту! - выругался Донован. - Адамс, арест отменяю. Давайте сюда этого пророка Иону.
Отдыха не было никому. Хлебнув из фляжек, оставшиеся в живых, трудились не покладая рук. Скинули шлемы и бронежилеты. Таскали трупы, освобождая место для посадки грузовой капсулы с транспорта, болтавшегося на орбите. Раненных туземцев тащили к холму, где доктор вкалывал анаболики, а санитары бинтовали раны. Легкораненых среди них не было, а тяжелораненые находились без сознания. В основном, это были совсем молоденькие юноши. На глазах у десантников, тяжелораненый туземец, увидев их приближение, вспорол себе живот деревянным ножом. В плен сдаваться они не хотели. Такой достойный противник вызывал уважение.
Среди десантников тоже имелись раненные. Не все копья и стрелы были смазаны ядом. Одному из десантников проткнули копьем бедро, но сердце у него не остановилось. Врач сделал укол, наскоро заштопал и забинтовал рану. На Лимонадного Джо насело два десятка туземцев. Кто-то из них сорвал с него шлем и тут же Джо огрели по затылку дубиной. Теперь он сидел с мрачным видом, приложив к голове тряпку со льдом.
В рукопашной участвовали все. Одному из операторов перерезали горло деревянным ножом. Семеро десантников полегли: кто от яда; кого задушили; кого ткнули копьем под бронежилет...
Весь лагерь уже знал, что "тузики" ушли из лагеря благодаря мне. А ведь прорвали периметр и были готовы затоптать бравых десантников. Не умением, а числом. Оторвавшись от дел, подходили ко мне ребята. Смотря по чину и по выслуге лет, то одобрительно хлопали по плечу, то уважительно пожимали руку. Но я работал так же, как и все: носил раненых, растаскивал трупы.
Место расчистили и капсула прилетела. Из нее выполз "крот". Управляемый одним из саперов, стал рыть на опушке леса огромный котлован. Туда и сгребали трупы туземцев, в эту братскую могилу. Стояла адская жара и к вечеру покойники начали бы разлагаться.
Тяжелораненых туземцев разместили в резервных палатках, а то и под открытым небом на одеялах. Некоторые протянут совсем недолго. Ну, чем можно помочь в полевых условиях, если вся печень разворочена осколком снаряда. На доктора и двоих санитаров было жалко смотреть и им помогали, кто чем мог.
Погибших уложили в гробы, торопливо дали троекратный залп. Перенесли гробы в капсулу. Она ушла в темнеющее небо, возвращаясь на транспорт. "Крот" заваливал землей третий котлован с трупами туземцев. Возле прохода в восстановленной колючке стояли танк и бронетранспортер. Один прожектор подсвечивал "кроту", второй скользил лучом по опушке леса, третий освещал проход в лагерь. В лагере шла работа. Солдаты чистили оружие, набивали патронами магазины и пулеметные ленты. Возле колючки ходили часовые. И хотели бы все расслабиться после тяжелого дня, да никак. Донован приказал выдать двойную норму спиртного, но ни одного пьяного я не увидел. Или приберегли на потом, или все ушло на снятие стресса. Мы - солдаты, но не каждый день смерть так явственно смотрит тебе в глаза.
За полночь Донован вызвал меня и Абрамса к своей палатке.
- Завтра выступаем согласно прежней диспозиции: Абрамс охраняет лагерь, а я с Ивановым на БТРе, в сопровождении танка, еду в поселение. "Пророк" едет с нами. Все - в тяжелых костюмах. Если вас интересуют подробности: пророк - бывший штабной офицер. Когда ему надоело таскать по штабу бумажки, он подался в секту бога Куга, где приобрел немалый вес. Он сумел прорваться в эту экспедицию из трех миссионеров разных вер.
