Михаил Успенский - Остальное - судьба
…Вот ты, Печкин, спрашиваешь, кто такие крестники. Отвечаю: крестники — это те, кого спас Белый. Нечто вроде ордена. И число их растёт, потому что это Зона, и всё время приходится кого-то спасать…
О том, как Белый появился в Зоне, я тебе как-нибудь потом расскажу. А вот как он меня-то вытащил — это целый роман.
Когда власть принялась вытирать о науку ноги, я понял, что в родном НИИ делать мне больше нечего. За бугор уезжать показалось мне делом недостойным, да и возраст уже был не тот, чтобы всё с нуля начинать. Вот сынок мой, тот укатил в Штаты, торгует сейчас недвижимостью. Романтика! Всю жизнь мечтал!
А я, стало быть, так и остался советским человеком. В лучшем, заметь, смысле этого слова. Между «совком» и «советским человеком» такая же разница, как между «жидом» и «евреем». Потому что «советский человек», как ни крути, звучит гордо.
Да отсохнет моя правая рука, если забуду тебя, Империя.
Решил я продать свою хатку на Охте и переехать куда-нибудь на юг, в тот же Крым. Но там такая история вышла… Короче, остался я и без денег, и без крова, и ещё слава богу, что не убили меня эти чёрные риэлторы. Бомжевал натурально и, вероятно, сдох бы под забором, если бы не встретил одного знакомца. Он-то и подсказал мне завербоваться на Янтарь.
На Янтаре учёных и без меня хватало, так что взяли без пяти минут доктора наук простым лаборантом с испытательным сроком.
Но не задержался я на Янтаре, хотя с Зоной познакомился основательно. Там, в научном центре, всё как положено: интриги, доносы, подсиживания, охота за грантами. Даром что вокруг Зона с её ужасными чудесами. А ты думал, что в мире науки понедельник по-прежнему начинается в субботу? Хрен-то.
В одном рейде проводником у нас был Мыло. Когда мы с ним единственные в живых остались, он и говорит — да не возвращайся ты туда, нечего тебе там делать. Совпали мы характерами, понимаешь. Противоположности сошлись. Казалось бы — что общего у физика с колхозником? А много чего нашлось. Та же Империя…
Тут как раз и Большой появился со своими реформами. Жить стало немного полегче.
О своём боевом пути много распространяться не буду, в другой раз поведаю. Короче, после встречи с одним пугливым солдатиком на Периметре остался мой связчик без ног. Он один ходил в Предзонье, без меня. А тот солдатик его и подстрелил. Но нашёлся хороший человек, не прошёл мимо…
Мыло лежит в больничке, а сталкер Пилюлькин говорит, что надо его в Германию отправлять, чтобы спасти конечности. Денег надо. У Мыла сбережения хорошие есть, у меня кое-что. Но всё равно не хватает. Куда сталкеру податься?
Подался я, естественно, к Большому. Так и так, выручай, отец родной… Бар «Хардчо» тогда ещё не фунциклировал, один голый модуль стоял внутри развалин. Вот там мы и толковали, сидя на ящиках с оборудованием.
— Лады, — говорит Большой. — Только и ты меня, Марк Давидыч, выручи.
— Чем могу, — говорю. А сам уже чувствую, что назревает какая-то неприятность…
Так и есть!
— Своди в Зону троих клиентов, — говорит Большой.
А мне проводником ходить — азохен вэй! Не люблю! Не могу смотреть, как из людей в трудную минуту всё дерьмо лезет. Не хочу за других отвечать. За себя бы ответить!
Так ему и сказал.
— Понимаешь, — говорит Большой, — это очень нужные клиенты.
— Ну так проводники-то у нас имеются, не мне чета — Узел, Комарик, Джамайка…
— Ты английский знаешь, — говорит Большой. — Говорить с людьми умеешь. Ты в самый раз будешь…
— Нет, — говорю. — Лучше я с Мастдаем и Паганелем пойду на хутор Глиничи — им учёные заказали добыть живого снорка. Кстати, Юкка-Пекка английский знает, а молодёжь наша так вообще поголовно…
— Давидыч, — говорит Большой. — Я не всем доверять могу, а тебе с дорогой душой. Велика Зона, а отступать некуда. На тебя вся надежда. Видишь ли, возникли у меня определённые финансовые трудности…
— Это у тебя-то? — говорю. — Ага. Кризис на обеденном столе олигарха: икринка за икринкой гоняется с дубинкой…
— А вот влетел… — вздыхает Большой. — Попался, как пацан. Развели меня на всю катушку.
— Знакомое дело, — говорю. — И?
— А этот Макомбер может меня выручить…
А я вижу, что Большой только что не плачет. И понимаю, что дело вполне серьёзное.
— Чего ему надо, твоему Макомберу?
— К Монолиту ему надо, — отвечает Большой как-то смущённо. И глаза свои восточные отводит.
И тут я заржал.
Потому что к Монолиту ходить — что Семецкого страховать.
К Монолиту многие хотят выйти, даже умные люди среди них попадаются. Легенда об Исполнителе Желаний весьма популярна на Материке. Вот люди в Зону и лезут. Но редкая птица долетит до середины пути к Монолиту. Практически никакая.
Поэтому сталкеры, вызвавшиеся провести клиента в указанное место, ведут его, куда хотят, лишь бы напугался работодатель покрепче — так, чтобы о цели своей забыл и мечтал лишь об одном: поскорее ноги унести из Зоны. Обычно такая тактика себя оправдывает, а возвращать аванс у нас не принято.
— Ладно, — говорю. — Повожу я их вокруг Свалки, пока в штаны не накладут…
Большой снова вздыхает:
— Не проханже. Очень уж хорошо клиент подготовился. На шармачка не выйдет, кино ему не прогонишь. Карта у него добрая — сразу поймёт, что кидают его…
— Так что, — говорю, — мне взаправду его к Монолиту вести? Туда, куда я и сам-то сроду не пойду?
— Выходит, что так, — говорит Большой. И даже как-то сникает. Или сдувается.
— Аблязизыч, — говорю (а Большой очень не любит, когда его так навеличивают), — это же заведомо проигранное дело. Сложат там твои клиенты дурные головы и меня, любимого, прихватят… Ты уж сам их туда веди.
— Если я до Монолита смогу дойти, — возражает Большой, — то зачем мне клиенты?
— Верно, — говорю. — Встанешь на колени, и — дай миллион, дай миллион!
— Если бы один миллион, — говорит Большой. — Без помощи этого Макомбера вся наша лавочка накроется. Снова в Зоне начнётся жизнь по Дарвину: кто смел, тот и съел… Не себя жалко — дело жалею…
— Ну так пошли вместе, — говорю. — Не дойдём, так хоть пыль с ушей стряхнёшь…
Большой совсем скукожился.
— Отвык я от Зоны. Чуйка не та уже, да и форма…
— Ты же моложе меня! — говорю.
— Офисная крыса я теперь, а не сталкер, — говорит Большой с великой скорбью в голосе. — Но маршрут для вас мы разработали с ребятами. Заметь, все своими хитрушками поделились — и Мегабайт, и Китаец, и Бомбила…
— Как трогательно, — говорю. — Только всё это зря. И мы накроемся, и денег ты не получишь — платить-то будут за результат!
Тут Большой впервые ухмыльнулся:
— Ну, не совсем. Торговаться я умею, научился. Как только доберётесь до Припяти — пойдёт и транш. Авансом.
— В смысле — до реки? — уточняю.
— Не гони дуру! В смысле до города. А там уже — по обстоятельствам… Марк Давидыч! Сверху гонорара — снаряга новая! Стволы новые! От бандюганов по пути прикроем!
— Твой Макомбер, — говорю, — мог бы и армию подключить, если он такой богатый. На танке бы поехал!
— Ну, что Зона с танком может сделать, ты видел, — говорит Большой. — А так — риска не больше, чем в обычном рейде. Ты же не раз проходил через город…
— Проходил, — говорю. — Но не сохранил добрых воспоминаний. Ну, доведу я твоих клиентов. Ну, пойдёт твой транш. А дальше-то что? Бросить их там, пусть зомбаки потешатся?
— Нет, — говорит Большой. — Не бросишь ты их. Я тебя знаю.
Я тоже его знаю. И я понимаю, что уже списал меня Теодор свет Аблязизович в сердце своём вместе с клиентами. По закону джунглей.
И понимание это ясно написано на морде лица моего.
— Выручай, Марк Давидыч, — ещё раз взмолился Большой. — Не за себя прошу — за всех вольных сталкеров. За братьев наших меньших…
Льстит, собака, ставит меня вровень с собой. Все вожди так делают, когда край подойдёт: «Братья и сестры! К вам обращаюсь я, друзья мои!»
И запел я дурным голосом на чистом суржике:
Давлюсь я икрою
Тай думку гадаю:
Чому это я
За народ так страдаю?
Большой рассмеяться даже изволил — Ну вот видишь — согласился! Да разве бы я мог тебя послать на верную смерть? Я же не царь Давид какой-нибудь сраный — своих людей подставлять! У этого клиента у самого прикрытие — о-го-го! Не хуже танка!
— Ладно, — говорю. — Надо так надо. А то я тебя знаю, ты живо сговоришь какого-нибудь англоговорящего мальчонку из наших вундеркиндов…
И по лицу его читаю, что всё идёт в соответствии с планом. На это Большой и рассчитывал.
Достал гражданин начальник электронный планшет, стали мы уточнять маршрут, ПДА он мне выдал новенький, очень толковый, но это уже чисто технические детали. Хотя известно, что первым в рейде гибнет намеченный маршрут…
