Галина Громова - Бухта Надежды. Первый шторм
Чем ближе подъезжали Степан с Константином, тем понятнее становилось, что горел чей-то дом, стоящий чуть правее от дороги, ведущей на трассу. Полыхало знатно. Темно-серый дым столбом поднимался к небу, намекая на безветренную погоду, да и запах гари резал ноздри.
– Куда ехать-то дальше? – притормозил на перекрестке Степан, заглядевшись на пожарище. – Где живут родичи?
Было странно и непривычно: горит дом, а вокруг ни пожарных машин, ни людей… никого. Только треск от огромного, с избу размером, костра. Хотя нет… вроде с той стороны горящего дома виднелась пара фигур.
Непонятно…
– Едем прямо по дороге, потом направо будет поворот, – махнул рукой Костя, не зная, как бы получше объяснить. – Я покажу. Надеюсь, что хоть на соседские дома огонь не перекинется…
– Может, туда рванем? – предложил Рогов, кивнув в сторону пожара.
– И что? У тебя пожарная машина под рукой есть? Или как?
– Ну все равно… Вдруг чем-то помочь надо?
– Да и без нас там разберутся. Сворачивай тут.
В Гавриловке ничего не говорило о произошедшей в мире беде. Нет, не так – Беде. Потому что это была первая всемирная катастрофа после библейского Потопа, если таковой, конечно, имел место. По улицам все так же гоняли мужики на велосипедах, с пастбища возвращались коровы, о чем свидетельствовали свежие лепешки на потрескавшемся асфальте. Возле одного из дворов в небольшой луже купались гуси и гоготали на всю улицу.
– Как будто ничего не произошло… – покачал головой Степан, глядя на эту идиллию. – Будто и на окраине дом не полыхает… Почему его никто не тушит? Они все разом ослепли, что ли? Или приезда пожарки ждут? Так долго ждать придется.
– Да уж. Главное, чтобы они бредням двух не до конца сумасшедших поверили, что мертвяки в городах ходят и живых жрут.
– Это мы, что ли, сумасшедшие?
– Ну ты сам посуди. В селе все относительно тихо и мирно… А тут двое приперлись и рассказывают про трам– тарарам в городах.
– Да ну, не может же быть такого, что они совсем не в курсах. А новости? А друзья-родственники-дети в городах? – отмахнулся Степан. – Хотя… Вот у родичей твоих и спросим. А что за родичи, кстати?
– Отца моего брат с семьей, – отозвался с заднего сиденья молчавший практически всю дорогу Юрка, теребя за ухом довольного Буля.
Пес прямо-таки млел от этого почесывания и изображал на своей собачьей морде всю гамму эмоций, которые получают собаки при чесании за ухом.
– А кем дядька-то твой работает?
– Когда-то был фельдшером, а потом в ветеринары подался, – ответил пацан, продолжая перебирать пальцами жесткую собачью шерсть.
– Ну тогда не пропадет.
– Вот здесь тормози! – махнул рукой Константин.
Степан припарковал «шевроле» на придворовой территории, упершись капотом в лавочку возле калитки – благо места хватало.
– Юрка, вылезай!
– Уже, дядь Кость! – крикнул выскочивший из машины и довольно потягивающийся, разминая затекшие от длительного сидения конечности, пацан. Следом за ним выскочил и пес, облюбовавший ближайший столб, чтобы справить свои естественные надобности.
Улица была широкая, хотя сама дорога едва-едва вмещала в себя две полосы движения, вернее, полторы. Вымощена она была железобетонными плитами, положенными друг возле друга, отчего на стыках колеса издавали звуки, свойственные поездам. Эдакое «чух-чух» получалось. А уж на великах по таким дорогам гонять то еще удовольствие, особенно если ты находишься в роли пассажира и сидишь на железном жестком багажнике – синяки на пятой точке были тебе обеспечены.
Возле железной цветной калитки с изображенным на ней тюльпаном стояли две скамейки, на которых днем любили сидеть старушки, обсуждая последние сельские новости и сериалы, а к вечеру на боевом посту их сменяла любвеобильная молодежь.
– Ну что, пойдем?
– Пойдем, – кивнул Степан, проверяя, на месте ли пистолет, доставшийся в наследство от покойного Мишки.
Мужчины по очереди зашли в калитку, примыкающую к сплошной стене дома, все окна которого выходили только во двор, а за ними проскользнул и парень, закрыв за собой на засов дверцу.
Степан не понимал, какой смысл запирать калитку на засов, если открыть этот засов с улицы, просунув руку сквозь прутья, проще простого?
Миновав выкрашенную в популярную в селах голубую краску застекленную веранду, окна которой были занавешены по деревенской традиции белыми занавесочками, закрывающими их только до половины, компания оказалась во внутреннем дворике, затененном серыми шершавыми побегами винограда, вьющимися по железным прутьям-столбам, вкопанным в землю. Вот потеплеет, и начнут новые ростки своими нежными завитками цепляться за перекрытия крыши.
Почувствовав присутствие посторонних, из небольшой деревянной будочки с оббитой жестью крышей выскочила дворовая собачонка непонятной рыже-серо-черной окраски, залилась звонким лаем и попыталась сорваться с цепи, на которую ее посадили хозяева.
– Дядь Коль! – заголосил Юрка, шикнув на пса, чтобы тот заткнулся, но тот и не думал – только звонче лаял в ответ на все увещания пришлого паренька.
– Где все? – непонимающе пожал плечами Константин, оглядываясь по сторонам.
– А кто все? Кто здесь живет? – спросил Степан, разглядывая небогатое убранство внутреннего дворика – стандартный набор селянина: вилы, разнообразные лопаты, метлы на длинных ручках, тяпки, даже коса имелась, висела тут же, заправленная за балки навеса. Под крышей между шифером и досками виднелась какая-то трава, собранная в пучки, – может, лечебная? Чуть правее громоздился огромный деревянный ящик, на нем – несколько пустых жестяных трехлитровых банок, покрывшихся ржавчиной, со следами желтовато-коричневатой пыли… «Наверное, в этих банках зерно дворовой птице приносили», – подумал Степан, продолжая с интересом разглядывать дворище.
– Да дядька его, с женой. И детей двое. Старшая Людка и младший Мишка.
– Дядь Коль!!! Ты где? – продолжал звать родича паренек, но звонкий лай пса заглушал все звуки. – Да заткнись ты уже! – гаркнул на пса Юрка – лай порядком нервировал, звеня в ушах.
Ох и противные же эти мелкие собачонки! От горшка полвершка, чуть больше кошки, а визгу как от сирены массового оповещения населения.
– Кого там чорты прынэслы? – донесся из недр дома недовольный голос.
– Да мы это! – обрадовался паренек раздавшемуся голосу. – Я – Юрка!
Входная дверь распахнулась.
– Юрка?! Ты, что ль? – перешел на русский язык обитатель дома, хотя своеобразный акцент, присущий жителям южных регионов, все равно чувствовался.
На пороге появился заросший бородатый мужик с одутловатым красным лицом, которое выдавало человека, любящего приложиться к бутылке. А судя по амбре, которое плыло впереди едким облаком, разъедающим глаза, этот самый «дядя Коля» либо только что оторвался от стакана, либо еще не отошел от вчерашней попойки. Волосы мужика, уже давно не стриженные, взлохмаченные, с нитками проступившей седины, торчали в разные стороны.
– Я, дядь Коль, – подтвердил свои слова Юрка. – Ты помнишь дядю Костю? Брата моей матери…
– Да помню, конечно… Мы тогда на свадьбе твоей мамки с твоим папкой нехило погуляли, – почесал подбородок Николай.
– Да уж… два выбитых зуба и синяк под левым глазом в суммарной сложности. Так что можно сказать, что погуляли-то нехило.
– Ну а яка свадьба-то без драки? – усмехнулся в бороду Юркин родственничек.
– Ну значит, знакомство у вас крепкое и проверенное временем, – усмехнулся Степан.
– А ты кто? – уставился на Степу селянин. – Я тебя не знаю.
– А я Степан. Так, мимо проезжал.
– А-а-а.
– Дядь Коль, а где тетя Маша? – не дал возможности задать вопрос Юрка. – Где Людка? Мишка?
Мужик от этого невинного вопроса даже в лице переменился, словно уксуса глотнул.
– Машка-то моя… – Он горестно вздохнул и смахнул внезапно накатившуюся слезу. – Померла Машка… Вчера схоронили.
– А дети где?! – чересчур эмоционально спросил Константин, у которого перед глазами сразу же пронеслись страшные картины, которые он видел еще в городе. Мирная сельская жизнь абсолютно не вязалась с происходящим повсюду. – Где дети?!
– Да у кумы дети… – отмахнулся бородач. – Я их еще позавчера туда отправил! А вы чего здесь?
– Коль, ты совсем, что ли, не в курсе, что происходит?! – удивился Константин.
– Да в курсе я, в курсе. Машка-то из города эту заразу привезла. Ее в автобусе грызнули, вот она и скончалась, а потом очнулась и полезла кусаться.
– А как…
– Да как-как… – перебил Костю бородач. – Топором. Я с бодуна конкретного был – у соседа теля родилось, вышел водички попить. А тут она бросается на меня с бешеными глазами. Я и сам не помню, как приложил ее по темечку. Потом испугался, что все… закроют меня лет так на десять… а потом уже менты из райцентра приехали и рассказали про непонятно откуда взявшихся мертвяков. Я даже сначала не поверил, да и соседи все откровенно над ментами смеялись, но мною же убиенная жена была живым тому подтверждением. А еще меня даже в кутузку не забрали! Представляете? Сказали только, что от таких бешеных подальше держаться надо, и укатили восвояси.
