"Фантастика 2025-22". Компиляция. Книги 1-23 (СИ) - Хонихоев Виталий

– Здравствуйте! – шагнул к ней Кента, разводя руки, чтобы показать, что не собирается причинить ей вред, но она уже увидела ножны и побледнела. – Мы путешествовали и остановились в усадьбе на горе, – он обернулся, кивнув вверх по дороге, – у Ханабэ-сан. Хотим посмотреть на ваши знаменитые горячие источники. Вы не покажете…

– Идем, идем скорее, – вместо ответа поторопила она ребенка, подхватила его одной рукой, второй крепче прижала к себе корзину и попыталась проскочить мимо.

Наперерез ей вышел Учида.

– Просто укажи путь, женщина, – строго велел он.

Громко разрыдался ребенок, оглашая жалобными криками всю деревню. Слезы ручьями текли по грязным щекам, и Кента только потянулся к нему, чтобы утешить, как мать уронила корзину в пыль и бросилась бежать так, будто ее преследовал дикий зверь. Мокрое белье распласталось мертвой бледной медузой у ног Куматани.

– Она сумасшедшая, – констатировал Хизаши, глядя ей вслед. – Здесь все не в своем уме, похоже.

– Она заражена и видит то, чего нет? – предположил Учида.

– Она просто испугалась. – Кента присел и собрал испачканное белье обратно в корзину, а ее поставил у обочины. – Кажется, в Янаги не очень-то любят пришлых.

– С каких, интересно, пор? – засомневался Хизаши. Возня Кенты казалась ему бессмысленной, хотя он догадывался, что тот поступит именно так. – Янаги последние лет десять живет своими целебными источниками. Не будет потока путешественников, не будет самой деревни.

– Никуда она не денется, – возразил Кента. – Жили же они как-то раньше. Нет, дело в другом.

Они дошли почти до самой реки, чей плавный изгиб с пологим берегом отделял деревню с противоположной от Акиямы стороны. Дорога отражала русло, как в зеркале, и в самом узком месте между ними сосредоточилось большинство домов. На террасе одного из них сидел, погрузив ноги в таз с водой, седой старик с нависшими тяжелыми веками, из-за которых неясно было, спит он или бодрствует.

Никто не взялся оспаривать право Кенты завести разговор первым.

– Одзи-сама [121]! – позвал Кента издалека. – Одзи-сама, хорошая нынче погодка, не правда ли?

Он приблизился к калитке, но заходить пока не стал.

– Вздор! – ответил старик, когда молчание затянулось настолько, что Хизаши засомневался, живой ли дед вообще. – Где это видано, чтобы так палило? Клены уже кровью наливаются, а эти ведьмы знай свое твердят. Кто сказал, что погода хороша? Тьфу, жара окаянная! Демоны разгулялись, огни нижнего царства по земле разносят!

Он замолчал так же резко, как начал возмущаться. Кента переглянулся с Хизаши, и они оба шагнули во двор. Дед вскинулся, с трудом приподнял веки и уставился на них светлыми щелочками глаз.

– Кто такие? Чего надо?

– Нам бы узнать, как попасть на ваши горячие источники, – с улыбкой сказал Кента. Если бы Хизаши столько улыбался, у него бы болело все лицо.

– Нет у меня никаких источников! – рявкнул старик. Потом обмяк, пошевелил нижней челюстью, будто разжевывал что-то, и позвал: – Тору! Тору-у-у!

Из дома выглянул знакомый парнишка и при виде учеников оммёдзи отпрянул в испуге. Хизаши с едкой веселостью подумал, что от него и в прежние времена так не шарахались, как в один этот день.

– Тору, негодник ты мелкий, – проскрипел старик. – Отведи-ка мальчиков ко входу в Иваана-буру [122]. Да поживее, у них там дело.

Хизаши присмотрелся к старику, но тот на вид был самым обычным человеком, доживающим свой короткий смертный век. Однако же в его речи сквозило что-то такое, что заставляло прислушиваться к каждому слову в ожидании подсказки.

Тору уставился на них во все глаза и замотал головой на длинной тощей шее.

– Неа! Мне, это… Маме надо помочь, вот. Тут идти-то. Сами дойдут.

– Может, нам тогда попросить Юки? – спросил Хизаши, опередив открывшего рот Куматани. Вопрос вырвался сам, и по лицу Тору Хизаши догадался, что задал его вовремя.

– Юки? – переспросил старик. – Юки-чан? Из усадьбы на горе? Хороший мальчик, он точно поможет.

– Дед, – жалобно протянул Тору. – Дед, ты забыл, что ли? Юки же умер.

– А?.. Ну да, точно же, помер, – отозвался старик и покачал седовласой головой. – Да нет покоя, нет покоя…

Он еще что-то бормотал себе под нос, кажется, забыв и о гостях, и о внуке. Тору повернулся к юношам и почти умоляюще сказал:

– Уходите. Дед с весны не в себе, а тут вы еще. До Иваанабуру и сами доберетесь. Всего надо на дорогу вернуться и пройти дальше в обход горы. Там тропка будет справа, не пропустите.

– Скажи хотя бы, как умер этот Юки?

– Пошел гулять на гору и не вернулся, – ответил Тору, нетерпеливо махнул рукой и склонился над дедом. Хизаши нутром чуял, что их водили за нос, но кто и зачем, понять пока не мог. Все понемногу недоговаривали, даже дед этот сумасшедший, что твердил то о ведьмах, то о мертвых мальчиках, то о дырах в скале, и тот будто знал больше, только сказать не мог – или не хотел.

Когда ушли со двора, солнце уже залило красным золотом спокойную поверхность реки. Тень от Акиямы будто не могла пробиться дальше дороги – черты, разделяющей деревню на неравные половины. Та, что ближе к воде, светлая и теплая, та, что ближе к горе – темная и прохладная. И нынешним летом Хизаши бы, не задумываясь, выбрал тень, но она так напоминала щупальца, тянущиеся к домам, что почти вызывала омерзение.

Кента смотрел на реку, и ветер дул ему в спину, набрасывая на лицо непослушные густые волосы, сильно отросшие с того дня, как он впервые переступил порог Дзисин. Хизаши видел его профиль, очерченный солнечным светом точно рукой небесного художника. Глаза посветлели до оттенка припыленной зелени, и взгляд их блуждал где-то не в этих краях.

Первым заговорил Учида.

– Почему мы ушли? Надо вернуться и добиться правдивых ответов. Тот, кто лжет, несет на себе часть вины.

– И как ты будешь добиваться этой правды? Кулаками? – хмыкнул Хизаши. Учида поджал губы.

– Школа Фусин никогда не прибегает к насилию.

– Ты сейчас не в Фусин, – напомнил Хизаши и едко добавил: – Тебя вообще оттуда выгнали.

– Не выгнали, а временно отстранили!

– Они ничего нам не скажут, – перебил их негромкий голос Кенты. – Они напуганы. Придется самим докопаться до истины, чтобы помочь. И если кто-то к этому не готов, может продолжить путешествие или вернуться.

Он по очереди посмотрел на Хизаши и Юдая, и каждый из них понял, какая часть фразы относилась именно к нему. Хизаши ударил сложенным веером по ладони.

– Дыра в скале – звучит неплохо. Посмотрим, какие крысы там притаились.

Пройти мимо и правда не получилось бы: пологий склон устилал густой кленовый лес, близко подступающий к дороге, и в его буйной зелени вдруг возникли грубо сколоченные тории. Их даже не стали красить, опоры-столбы из молодых древесных стволов, покрытых у основания коричневым мхом и изъеденных жуками-древоточцами, вросли в землю. Отсюда начиналась тропа, поначалу обычная, а после появились камни-ступени, впрочем, высоко подниматься не пришлось. Та самая дыра в скале – Иваанабуру – зияла неровным узким разломом, к которому, казалось, даже вездесущие клены не рисковали подступать. Люди растянули поверху веревку-симэнаву с развешанными на ней бумажными лентами сидэ, чтобы отгонять злых духов.

– Не перебор ли для простой минеральной купальни? – засомневался Хизаши. Симэнавой отмечали священные места, а вовсе не природные бани.

– Должно быть, деревенские почитают свои горячие источники, – сказал Куматани. – Не зря же их называют целебными.

Он подошел ближе и заглянул во тьму прохода. На неровных, грубо обработанных стенах плясали слабые отблески света. Пройдя чуть вперед, строго друг за другом – иначе бы не вышло из-за тесноты, – оказались в извилистом коридоре, вдоль него по обе стороны были установлены горящие свечи, оплывшие до середины. Именно их дрожащие всполохи рисовали на камне мерцающие узоры. Хизаши почти касался макушкой низкого свода, и это не прибавляло настроения. Он был самым высоким из их троицы, малость, но выше Учиды, и сейчас ему постоянно хотелось пригнуться. К тому же свечной чад в замкнутом пространстве тоннеля раздражал нос и горло, а заметный спуск в противовес недавнему подъему навевал ассоциации с дорогой в Ёми.