Павел Торубаров - Дурная привычка
Проспал я часов двадцать, не меньше. Кода проснулся, то увидел, что на столе стоят две жестяные банки с консервами, столовый прибор и бутылка с водой. Я присел на табуретку и с удовольствием, можно сказать — наслаждаясь, позавтракал. Вернее — пообедал, если судить по часам.
Как только я поел, в комнату постучали, будто человек ждал, когда я закончу трапезничать. Дверь раскрылась, на пороге стоял офицер, который изначально сопровождал нас. Солдат рядом с ним не было, но АПС, все еще висевший на бедре, недвусмысленно намекал о серьезности моего провожатого.
— Пойдемте, пожалуйста. — проговорил пришедший.
Мы вышли и опять отправились в турне по катакомбам. Повернув несколько раз, мы оказались в коридоре, где справа и слева были прозрачные двери. Я с любопытством вертел головой. Через стекло были видны комнаты и залы, уставленные электроникой. Монстры вычислительной техники, явно изготовленные еще в Советском Союзе, мирно уживались тут с ультрасовременной техникой. В комнатах царило оживление. Люди в черной униформе сновали между ящиками, сидели за мониторами, переходили из комнаты в комнату. Словом — командный пункт, не меньше. В своем предвидении я оказался прав: мы миновали зал, где на невысоком, но очень большом столе была разложена, нет, сконструирована карта Зоны! Это был макет. На нем виднелись возвышенности и впадины, строения, реки и ручейки, болота и леса. Красными пятнами с цифровыми обозначениями были отмечены аномалии, местоположение которых не менялось уже много лет.
Я немного притормозил, собираясь рассмотреть чудо-произведение, но провожатый мягко подтолкнул меня, сказав: «у вас будет возможность познакомиться с картой поближе». Пришлось подчиниться. Мы прошли через зал, миновали небольшой тамбур и я оказался в кабинете, одну из стен которого занимали мониторы. На них отображались разные места Зоны. На одном я узнал Свалку, на другом — ангары «Ростока». Дальше рассмотреть экраны у меня не получилось, потому что мое внимание привлек субъект, повернувшийся в высоком кресле ко мне от мониторов.
Это был очень старый мужчина, с желтыми глазами, которые я однажды уже видел.
— Присаживайтесь, — проскрипел старик и указал мне на стул. — Разрешите представиться, я — Меченый, он же — Стрелок. Рад приветствовать вас, Крохаль!
Сказать, что я онемел, значит — ничего не сказать. Я проглотил язык, потерялся, попутался, не знаю, какое определение можно еще подобрать, чтобы описать мои чувства. Я сел на предложенный стул и молча посмотрел на старика. А он, так же ни слова не говоря, разглядывал меня. Наконец, я смог выдавить:
— Вы же мертвы! — в то, что передо мной именно Меченый, я поверил сразу, и не мог пересилить себя, сказав знаменитому сталкеру «ты».
— Мертв, — легко согласился он. — Так все думают. Да и проще так. Ни тебе кредиторов, ни бывших врагов, ни бывших друзей, которые, порой бывают еще хуже. Благодать!
После этих слов Меченый надсадно закашлялся. Когда приступ прошел, он взял стакан воды и отпил из него. Как Граф в свое время, честное слово! Если он сейчас начнет сватать мне свою дочь, или попросит сыночка под опеку взять, то я решу, что крыша моя отправилась в кругосветное путешествие!
Но знаменитый сталкер не стал доводить ситуацию до абсурда. Он покачался немного в кресле, еще раз взглянул на меня и произнес:
— У вас, наверняка, много вопросов. Я готов ответить на них. Задавайте.
— Предполагалось, что вопросы будете задавать вы. — сказал я.
— Во-первых, — наставительно ответил сталкер, — вопросы вам задавать буду не я, а другой человек. Во-вторых, всему свое время. Сейчас оно принадлежит вам. Так что, вперед.
— Где Ледокол, что с ним? — начал я.
— Он тут, в смысле — в комплексе. С ним все в порядке. И, надеюсь, в порядке будет и дальше.
— Что это за место?
— Подземный командный пункт под Чернобылем-2. Его привела в надлежащее состояние и активно использует наша организация.
— Что за организация?
— Вас название интересует? Оно очень пафосное, я его не люблю, но таково было желание основателей. Организация называется «Немезида».
— Гм, действительно, пафосное. А чем она занимается?
— Мы контролируем Зону. — просто ответил Меченый.
От такого ответа у меня аж зубы свело. В том, что это не ложь, я не сомневался ни на секунду. Надо же! Контролируют Зону. Вот, оказывается, какие они, Хозяева, воспетые в сталкерских легендах!
— Что вы делаете?! — решился я уточнить, думая, что, все-таки, неправильно понял старого ходока.
— Контролируем Зону. Вернее — основную Ее часть. Вы удивлены? Думали, что тут инопланетяне хозяйничают? Нет. Мы все — люди… Или, когда-то ими были, — добавил мой собеседник через паузу.
— «О-сознание»?! — мне показалось, что я нашел правильный ответ.
— «О-сознание» имеет к нам прямое отношение, хотя, проект в своем первоначальном виде давно свернут. Скорее, нас надо именовать «Анти-О-сознание». Так будет ближе к истине.
— Угу. Контролируете, значит! И убиваете людей?!
— К сожалению! — вздохнул Меченый. — Жертвы неизбежны. Но, поверьте, без нас их было бы значительно больше. Значительно! Я понимаю: тысячи погибших сталкеров — очень большая цифра. Но они пришли сюда сами, их никто не звал. Это был их выбор, осмысленный и взвешенный. А что бы вы сказали, если бы жертв было не несколько тысяч, а несколько миллиардов, причем большая часть из них — обычные мирные жители, которым никто права выбирать не дал бы?
— Не знаю. — я не нашел, что ответить. — Если действительно так, то жертвы, естественно, оправданы. Только, я не могу понять, каким образом.
— Очень просто. — сказал Меченый. — Если бы наша организация или ей подобная не существовала, то у Зоны было бы только два пути: Она могла бы медленно расползаться, поглощая Землю, что, кстати, и делает, только, с гораздо меньшей скоростью, чем позволяет Ее потенциал. Гораздо!
— А второй путь?
— Зоной, со всем ее содержимым, завладели бы другие личности. Тогда на планете настал бы Апокалипсис. Не в том смысле, который обычно вкладывают в это слово. Просто, группа людей установила бы мировую тиранию, перед лицом которой пали бы все существующие режимы и страны. Да-да, и страны. Россия, Америка, Евросоюз, Китай, Африканская коалиция, Азиатское содружество, они все бы были поглощены одной ненасытной утробой.
— Да, заманчивая перспектива. А что сейчас?
— Сейчас Зона, со всем ее содержимым, сидит в определенных рамках, которые мы стараемся поддерживать. Сидит, и благополучно охраняет свое содержимое, вверенные Ей тайны.
— Что за «содержимое»? — решил я уточнить смысл слова, трижды произнесенного Меченым.
— На этот вопрос лучше ответит мой коллега. Он сейчас подойдет.
— Почему не вы?
— Чтобы осмыслить все, вам придется совершить экскурсию по нашему комплексу. А я слаб для такой прогулки. Кстати, человек, о котором я говорю, курит, а я с некоторых пор отказался от этой дурной привычки. Врачи запретили… — Меченый кило ухмыльнулся. — Так, вот и ваш провожатый.
Дверь за моей спиной открылась, и с порога раздался голос:
— Привет, Крохаль!
— Привет!.. — я повернулся и замер на полуслове, потому что на пороге комнаты в черной униформе «Немезиды» стоял Охотник собственной персоны!
Я сидел, открыв рот. После того, как я столкнулся с легендарным сталкером, давно считавшимся погибшим, меня уже ничто, казалось, не должно было удивить. Но Охотник! Я же видел его ПДА! Я лично повесил его медальон на Печальную стену в баре «100 рентген»! Как?! Или, это мираж, вызванный действием пресловутого «Выжигателя»?! А, может, это все- мираж? А я сейчас, на самом деле, лежу где-нибудь под кустом между Буряковкой и Чстогаловкой?
Наверное, мои мысли отразились на лице, потому что Охотник ухмыльнулся, подошел ближе и взял меня за руку. Она была теплой и материальной.
— Я не галлюцинация. — голос моего учителя тоже был реальным. — Излучение «Радара» сюда не проходит — бункер прекрасно экранирован. Так что, все это — объективная реальность, данная нам в ощущениях.
При этих словах я расплакался. Стыдно признаться, но я, прошедший серьезную спецподготовку, обученный сдерживать свои эмоции в любых ситуациях, обученный терпеть боль и молчать на допросах, обученный хладнокровно убивать и убивавший, обученный выбираться из любой западни, рыдал как ребенок. Рыдал взахлеб, до солей! Рыдал, и не мог остановиться! Слезы градом катились из глаз, пробегали по лицу, оставляли соленый привкус во рту и капали на китель. Я пытался их унять, вытирая глаза кулаком, но это не помогло. Я пытался задавить рыдания усилием воли, но воля спасовала. Словом, я рыдал! Рыдал так неподдельно, как это бывает только у детей, которые еще не научились лгать. Рыдал, и смеялся одновременно. Смеялся, потому что передо мной стоял мой Учитель, которого я, хоть сам и не признавался в этом, почитал первым человеком, после отца с матерью. Передо мной стоял Человек-Которого-Я-Потерял-И-Вдруг-Вновь-Обрел. Так искренне я плакал, только когда не стало отца. И Охотника. Теперь, вот, плачу, потому что Охотник вернулся.
