Павел Торубаров - Дурная привычка
Непривычное ощущение свежести немного кружило голову. Давно в Зоне я не дышал таким чистым воздухом. Да, определенно, система фильтрации и кондиционирования у ребят налажена хорошо.
К кому же мы попали? Этот вопрос мучил меня уже давно — с момента нашего пленения. Судя по шевронам, это не «Монолит», а какая-то другая организация. О такой эмблеме я не слышал. Но, если судить по подготовке и оснащению, ребята тут подобрались серьезные. Я думаю, что с ними никто не сможет потягаться в одиночку. Разве только «Наемники», и то, не уверен.
Серьезные товарищи минут сорок вели нас по коридорам, сменяющим друг друга. Бесконечная мешанина переходов, поворотов, и перекрестков окончательно перепутала в моей голове все представления о топографии. Если в начале нашего путешествия с молчаливыми сопровождающими я еще фиксировал направление, то вскоре сбился. Мне стало ясно, что без провожатого из этого лабиринта нам не выбраться. Куда там Тесей с его нитью Ариадны! У него только один противник был — Минотавр, на мой взгляд — не страшнее кровососа. А в этих подземельях, больше чем уверен, стоило повернуть не туда, и ты мог запросто оказаться в глотке какой-нибудь твари, для которой и названия еще не придумали. Хотя по пути нам мутанты и не встречались, но я чувствовал, что они тоже живут в катакомбах.
Интересно, а что этим господам от нас надо, раз уж невозможно определить, кто они? Странное, подчеркнуто вежливое обращение офицера с нами резко диссонировало со всем остальным, что я видел на поверхности. Стоп! На поверхности! Вот оно, ключевое слово! Мы-то сейчас не на поверхности! Мы находимся в другом мире, где властвуют другие законы! Что это за законы, предстояло еще разобраться. Раз нас сразу не пристрелили, значит, кому-то мы очень нужны. Это немного ободряло.
По моим прикидкам, мы прошагали километра три от комнаты, где нас покинул седой офицер. Охранники за это время не проронили ни звука. Я нутром чувствовал, что Ледокола распирает от желания наладить с ними вербальную коммуникацию, чтобы хоть как-то прояснить нашу судьбу. Я решил поддержать его в этом благом намерении.
— Скажите, — обратился я к солдату, шедшему впереди нас, — сколько нам еще идти?
— Около десяти минут, — не поворачивая головы проговорил конвоир.
— Спасибо! — поблагодарил я его и собрался развить первый маленький успех в этих переговорах, но Леха меня опередил:
— А где мы сейчас находимся?
— В подземном коммуникационном тоннеле. — ответил боец неизвестной группировки. Я пытался уловить в его словах хоть какой-то намек на иронию, но тщетно — голос охранника был ровным и бесстрастным: он просто выдавал информацию.
— Хорошо, что не в воздушном! — не удержался Леха от сарказма.
— Почему? — поинтересовался провожатый, так же не поворачиваясь, и не проявляя эмоций.
— Потому что в воздушном я бы тебя выкинул в первый же иллюминатор, а потом долго смотрел, как ты руками машешь, пытаясь взлететь. — честно признался Леха и с видимым наслаждением хрустнул кулаками.
— Если мы погибнем, господин Ледокол, то вы отсюда не выберетесь никогда: карт подземелий у нас с собой нет, а продвигаемся мы по ориентирам, известным только нам. — все так же спокойно возразил ему конвоир.
Леха крякнул и не сразу нашелся что ответить, зато, когда сформулировал свою мысль, лицо его засветилось от представленной картины.
— Мы бы нашли способ тебя разговорить! — проинформировал Леха наших тюремщиков и сладко зажмурился.
— Вряд ли, — совершенно спокойно сказал боец. Было совершенно очевидно, что он уверен в своей правоте. Более того, я почувствовал, что это были не пустые слова. М-да-а! Влетели мы по самые — самые. Дальше некуда, просто! Тут мне в голову пришла мысль, разом перевернувшая некоторые представления о жизни вообще, и о жизни в Зоне — в частности. Интересно, а не этой ли группировке собирались меня продать ребятки из «Свободы»? Может, «Монолит» был только прикрытием? Если все так, то, получается, что я сам пришел к покупателю. Бесплатно. Окажись это правдой, то я буду долго смеяться. Наверное, пока живот не надорву.
Коридор закончился овальной дверью. После всего увиденного, я ожидал, что мы опять придем к стене, возле которой надо будет три раза присесть, два раза подпрыгнуть и один раз крякнуть, чтобы он открылась. Но все вышло гораздо прозаичнее: один из солдат постучал, нас оглядели в глазок, и дверь приглашающее раскрылась. За дверью оказалось помещение, типа караулки, разделенное посередине двумя стальными решетками, в которых были проделаны проходы, смещенные друг относительно друга. Между решетками оставалось пространство метра в полтора. Нас завели внутрь, и передали с рук на руки другим бойцам, так же не отличавшимся разговорчивостью. Они проводили нас на санобработку, тщательно прополоскали, смывая грязь с костюмов, и вернули обратно в караульное помещение.
Конвоиры, в полном молчании, терпеливо ждали возле стены.
За караулкой нас встретил хорошо освещенный широкий коридор, уходящий влево и вправо. Он уже не был круглым, будто пробуренным в скале, а имел привычную прямоугольную форму. По одной стене коридора, сильно напоминая гостиницу, располагалось множество дверей. Если же быть более точным, то длинный коридор, железные двери, решетки и конвой больше походили на тюрьму, нежели на пятизвездочный отель. От застенков это место выгодно отличало весьма предупредительное, в сложившихся условиях, отношение охраны к нам. Не было тычков стволами автоматов между ребер, ударов кулаком по телу, грубых слов. Если быть совсем честным, то слов не было вообще. Видимо, местное начальство не любило болтунов.
Мы свернули направо и пошли мимо закрытых комнат. Коридор повернул. За углом оказалось, что он не заканчивается, а продолжается еще метров на пятьдесят. Возле одной из дверей мы остановились, провожатые открыли ее и пригласили Ледокола пройти внутрь. Леха, непонимающе озирался, но сопротивляться не стал. Дверь за ним закрылась. Мне были приготовлены апартаменты через три от лехиных.
Когда за моей спиной хлопнула дверь, я смог осмотреться в новом месте. Небольшая комнатка с двухъярусной кроватью, на которой лежали матрацы, застланные серым бельем. Рабочий стол, который можно было использовать как в качестве письменного, так и обеденного. Справа от стола — одежный шкаф, внутри, я заглянул из любопытства, на вешалке висела черная форма, такая же, как у солдат, только без шевронов и знаков различия, и не боевая, а повседневная. Я вынул вешалку из шкафа и прикинул размер. Получалось, аккурат на меня! Учитывая мою нестандартную фигуру, разумно было предположить, что меня тут ждут не первый день.
Свет лился из двух белых матовых плафонов, прикрепленных к потолку. Выключатель нашелся не стене возле входа. Рядом с ним я обнаружил еще одну дверь — сдвижную. Она привела меня в санузел. Унитаз, небольшая раковина, больше похожая размерами на рукомойник и, за шторкой, поддон с ржавыми пятнами прямо под висящим на стене десятилитровым бойлером. Я открыл кран рукомойника — тонкой струйкой потекла ледяная вода. В душе она была уже значительно теплее. Покрутив немного ручки, я добился того, что струя воды стала толще и заметно горячее. Я перекрыл вентиль, экономя драгоценную воду, и посмотрел на унитаз, украшенный внутри рыжими потеками. Интересно, а в бачке тоже вода? Шикуют, значит, местные хозяева жизни! Воду в толчок провели! Я нажал на ручку смыва. Сначала послышался характерный шум, а потом из бачка хлынула вода, ржавая и маслянистая, явно техническая. Ну, не пять звезд, конечно, но жить можно. Вполне. Я вновь нажал на ручку унитаза и еще раз полюбовался на рыжую воду. Да, жить можно.
Глядя на то, как ржавая жидкость убегает в трубу, я вдруг понял, что хочу пить. Во фляге у меня оставалось еще немного воды, уже затхлой, но, все еще пригодной для того, чтобы утолить жажду.
Я вернулся в комнату, вынул флягу и собрался допить остатки, когда мой взгляд упал на аккуратно сложенный лист бумаги, лежащий на кровати. Видимо, я его сразу не заметил. Я отложил флягу, и взялся за письмо. В нем было всего несколько печатных строк, извещавших меня, что в комнате я могу свободно распоряжаться всем, чем пожелаю, что комнату лучше не покидать (в скобках стояло «для вашей безопасности»), что через сутки состоится аудиенция у руководителей проекта (так и было — «проекта»), что питанием меня обеспечат. Пока же предлагалось переодеться и привести себя в порядок. В постскриптуме аноним извещал, что вода в кране питьевая.
Мне порядком надоела неопределенность и подчеркнутая вежливость наших хозяев. Но я решил, что раз не могу ничего изменить, то надо воспользоваться их гостеприимством. Скинув комбинезон, я с наслаждением напился ледяной воды, которая оказалась удивительно вкусной после Зоны, и принял горячий душ, о котором давно мечтал. Потом я переоделся в черную униформу и завалился на койку.
