Олег Верещагин - Мир вашему дому!
— Назад! Их мало! Их мало!!!
— А-а, вот и оно-то! — Змай походя сшиб нескольких подвернувшихся врагов даже не пуская в ход шашку. — Ну-к!.. — офицер развернулся навстречу, отводя пику, но острие пронзило воздух — казак с юной легкостью скользнул за конский бок и, выдохнув: — Ыть! — одним ударом нагайки в лоб, под козырек шлема, убил офицера наповал. — Ыть! — и знаменосец, искривив рот, рухнул наземь из седла — лезвие шашки, разрубив окованное бронзой древко, раскроило ему шею. Змай ловко подхватил левой рукой не успевший упасть обрубок древка с крыльями на нем и, вскинув трофей над головой, встал в стременах с криком: — Сумерла наша!..
…Никаких мыслей не было в голове Игоря, когда он в сопровождении офицеров и двух киберстрелков шагал через дымящееся поле. Тут и там бродили обезумевшие, обгорелые животные и вабиска. Металлические части снаряжения на многих убитых исходили дымком, чеканные украшения богатых шлемов растеклись. В ноздри били запахи паленой шерсти, горелого мяса, сожженной ткани и перекаленного металла. Каркасы повозок торчали обугленными грудными клетками. Игорь увидел один из здоровенных барабанов — кожа на нем лопнула раной. Больше он не подаст сигнал к "свяшенному походу"…
— Барабан отправьте ко мне домой, на Землю, — чужим для самого себя высокомерным голосом приказал Игорь и остановился, упершись кулаком в выставленное колено.
— Да, слушаюсь, — поспешно откликнулся кто-то из офицеров, — конечно, Игорь Вячеславович…
Группы русских и германцев рыскали по полю, сбивая в кучки раненых и сдающихся в плен. Линия кавалеристов неспешно двигалась с другого конца долины — даже на таком расстоянии был виден черно-желто-белый флаг Империи.
Игорь раскинул руки и пошел вприсядку — сперва медленно, потом все быстрее и быстрее, кружась и подскакивая, садясь в воздухе на шпагат под смех и ритмичные хлопки офицеров. Но внезапно остановился, осмотрелся вновь и сказал:
— Они уничтожены. Не будем тешиться их отчаяньем… Дайте мне связь.
Пока искали аппарат, Игорь озирался, словно только теперь проснувшись. Кто-то из пионеров, позади него взобравшись на баррикаду, распевал — над выгоревшим полем летел чистый, восторженный мальчишеский голос:
— … Царь — наша сила,
Царь — русский Вождь,
Царь — это русское Знамя!..
— Генерал-губернатор, — Алый Драгун подал Игорю аппарат, и тот подсоединил его к своему комбрасу.
— Игорь? — лицо Довженко-Змая было встревоженным. — Что у вас происходит? У меня снимки — что за пожарище?!
— Только что окончился бой, — доложил Игорь. И его вдруг придавила к земле — так, что ноги подкосились — страшная усталость. — Все.
— Что все?! — генерал-губернатор подался вперед. — Вы их остановили?! Игорь, вы смогли их остановить?!
— Мы их не остановили, — Игорь потер лоб сгибом большого пальца. — Мы их уничтожили, Ваше Сиятельство. Я не знаю пока, какие у меня потери… но не очень большие. Не очень.
* * *
ИНТЕРЛЮДИЯ:
Над дозорной тропой
У далеких границ
Нам не слушать с тобой
Пролетающих птиц.
Нам на мир не смотреть,
Не любить, не дышать —
Нас заставила смерть
Под землею лежать!
Потому что границ,
Дорогой человек,
Разве только для птиц
Не бывает вовек…
А у нас за спиной —
И страна, и друзья.
И пройти стороной
Мимо смерти нельзя.
Мы не смеем сказать:
"Я боюсь — не смогу!"
Вот и стынут глаза
И в цветах, и в снегу…
Пусть здесь птицы парят
И поют, и поют…
Это песня ребят,
Что погибли в бою!
Им на мир не смотреть,
Не любить, не дышать —
Их заставила смерть
Под землею лежать!
Потому что границ,
Дорогой человек,
Разве только для птиц
Не бывает вовек…
7.
Остатки армии Иррузая спасались бегством сразу по нескольким дорогам. Число спасшихся все равно было еще слишком велико, чтобы земляне могли уничтожить или задержать всех. Впрочем, эти остатки, как бы многочисленны они ни были, не представляли опасности ни для кого, кроме самих себя.
Уигши-Уого с охраной с трудом выбрался из сплошного потока обезумевших беглецов. Гухх, давно хрипевший под главой Совета, покачнулся и тяжело упал — Уигши-Уого успел ловко соскочить, потрогал носком латного сапога вздымающийся глянцевый бок. Наклонился к оскаленной морде, тронул толстой кожаной перчаткой закаченный глаз — тот не вздрогнул.
— Гухха, гухха! — кричал хрипло кто-то из офицеров. Уигши-Уого дернул головой, сказал:
— Не надо, — и, тяжелыми шагами отойдя подальше от дороги, встал, скрестив руки на груди и не сводя глаз с потока беглецов, катившегося мимо.
Они бежали вместе — иррузайцы и лесовики, оранги, гуххи — не останавливаясь, без оружия, Их были еще тысячи и тысячи, но они лишь с ужасом бросали взгляды назад, и в каждом движении читалось одно: страх.
— Их же мало, — прошептал Уигши-Уого. — Их же было мало…
— Что? — осторожно спросил адъютант. Ответом был бессмысленный и страшный взгляд главы Крылатого Совета. Адьютант отшатнулся.
Уигши-Уого вскинул голову. До его острого слуха донесся шум — оттуда, где все еще горела земля долины, ставшей могилой для Великой Армии Священного Похода. Офицера охраны тоже зашевелились, а толпы на дороге хаотично ускорили бегство.
Перекрикивая друг друга, за спинами бегущих задорно и резко гудели русские рожки: "И-ирр!.. И-ирр!.. И-ирр!.. И-ирру-урр!.." А потом Уигши-Уого увидел на форе черного от дыма неба, на гребне холма — всадника, похожего на выблеск света. Стоя в стременах, он широко размахивал огромным черно-желто-белым знаменем.
Уигши-Уого закрыл лицо руками и, покачнувшись, тяжело упад наземь.
— Приведите же гухха! — прорычал адъютант, бросаясь к главе Совета и приподнимая его. — Возьмите у тех! — он ткнул высокой перчаткой с металлическими накладками в сторону группы верховых, неподалеку пробивавшихся через дышащую страхом толпу.
Двое офицеров бросились выполнять приказ. Адъютант видел, как один из них схватил под уздцы переднего гухха, что-то крикнул, указывая на Уигши-Уого и его охрану. Всадник, ощерившись, толкнул гухха каблуками, грудью двинулся на офицера охраны — тот едва отскочил, схватился за ятаган, но ехавший следом всадник, выхватив пистолет, разрядил его в лоб офицеру — верховые выбились из толпы, помчались прочь.
Адъютант остолбенел. На его глазах творилось немыслимое. Глава Крылатого Совета лежал на траве возле забитой бегущими дороги, а иррузайский кавалерист, вместо того, чтобы отдать своего гухха, убил офицера и умчался прочь, спасая свою жизнь! И никто, никто даже не смотрел в сторону конвоя Уигши-Уого!
Мир рушился не глазах адъютанта. Он жалобно посмотрел на своего господина и увидел, что глаза того открыты. Не отрываясь, Уигши-Уого смотрел на происходящее — и был спокоен. Поймав взгляд адъютанта, глава Совета тихо сказал:
— Птица отвернулась от нас, мальчик… Помоги мне встать.
Но встал он почти сам. Твердыми шагами подошел к толпе на дороге, сделав конвою знак — в седла! Выбрав двух всадников, Уигши-Уого без разговоров убил одного — страшной силы ударом ятагана снизу вверх — и легко взмыл в седло, оглушив ударом кулака второго всадника, с безумным лицом вскинувшего ружье. Подхватил поводья заводного гухха, поднял своего на дыбы, крикнув конвою:
— За мной!
* * *
— Игорь! — Борька, подняв Раскидая на дыбы, сбросил, с седла трясущегося, перепуганного вабиска. — Он говорит, что тут был сам Уигши-Уого!
— Коня! — резко и громко прокричал Игорь, не обращая внимания на вабиска, который корчился в пыли, даже не пытаясь встать. Кто-то подвел ему рыжего горячего жеребца. Еще кто-то крикнул, чтобы Игорь подождал, потому что об этом просил генерал-губернатор, но юноша взвился в седло и, шпоря жеребца каблуками, помчался к выходу из долины…
…Большинство последовавших за Игорем быстро отстали — их кони были утомлены. Когда он оглянулся — следом мчались пятеро Алых Драгун — и то один из них, вахмистр, крикнул:
— Остановитесь! Мы даже не знаем, куда он направился, Игорь Вячеславович!
Игорь осадил коня и, выругавшись, повернул его, уже не спеша. Драгуны поехали сзади и чуть по бокам…
…А над тропками и дорогами вертолеты продолжали сеять панику среди бегущих врагов. Переброшенное в западную часть болот ополчение восточных губерний под командой Дзюбы и полковника Бурлакова разбило и повернуло вспять войска Аллогуна, шедшие на помощь Иррузаю.
В эту ночь Игорь спал каменным сном в палатке, поставленной недалеко от того места, где совсем недавно местные вабиска похоронили Рютти Ориккайннена.
