Недостойный сын (СИ) - Лахов Игорь

— О свободе мечтаешь? — спросил вошедший без уведомления о своём прибытии присмер Жанир.

— Свобода — это наличие выбора. Если мне есть из чего выбирать, значит, я свободен, Ваше Безгрешие.

— По-моему, — хмыкнул жрец, — выбора у тебя как раз и нет.

— Почему же? Передо мной сотни путей. Могу, выбравшись из тюрьмы, изменить отношение к Ликкарту Ладомолиусу, заняв место у трона кангана. Могу попытаться сбежать и фиг вы меня найдёте, а могу наплевать на всё и жить в этих роскошных апартаментах, потихонечку спиваясь в ожидании человека с удавкой или ядом. Видите, насколько я свободен?

— Ты всерьёз говорил, что хочешь стать служителем богов?

— Доложил уже Болтун?

— Сразу же. Но мне и докладывать не надо — лично подслушал весь ваш разговор. Не все стены глухие — некоторые с «ушами»… Особенно в этой части тюрьмы.

— Понятненько. Мысли насчёт храма бродили… Тоже, кстати, ещё один вариант выбора.

— Нет, Ликк, — возразил мне Жанир, — прерывать род Ладомолиусов подобным я бы никому не позволил, и ни в одном храме тебя бы не приняли. Хотя искус велик: по своим наклонностям ты больше к жрецам подходишь теперь, и мне было бы спокойнее, что под полным контролем находишься.

— Значит, оставим эту затею пока в стороне. Что скажете о «воссоединении семьи»?

— Намного лучше всех моих прогнозов. Если ты сумел зародить сомнения даже в голове Литарии, то Венцима она дожмёт. Да он сам с удовольствием поверит в твоё исправление. Молодец! Не лебезил, был нагл, но в меру, не оправдывался и самоуничижением не занимался. Новый подход со стороны Ликка озадачил их сильно. Он же раньше так себя не вёл.

— Это потому что мы с ним разные люди. Постараюсь, чтобы разница между нами увеличивалась и дальше, — пояснил я. — Что дальше делать будем? Судя по тому, как яростно Патлок теребил своё ухо после моих слов о том, что собираюсь долго сидеть в тюрьме, у тебя на меня есть свои планы, которые не ограничиваются этими стенами.

— Именно. Задумок много, правда, пока не оформившихся. Я не знаю, насколько восстановится память Ликка, и тебя, как человека ещё не понимаю до конца. Думаю, что ты сам себя не понимаешь. Значит, для начала стоит окунуться в нормальную жизнь и посмотреть, насколько она примет иномирца. Освоишься, заведёшь новых приятелей, помиришься с некоторыми старыми — глядишь, и пригодишься после этого. Сейчас ты бесполезен, поэтому надо вытаскивать тебя как можно скорее. Своих людей я уже подключил к этому процессу, но канган Звейницилл слишком зол на тебя. Большая надежда, что и Ладомолиусы решат помочь, если снова поверят твоим заявлениям.

— Будем ждать хорошего момента?

— Да. Такая вот «свобода» намечается, — улыбнулся присмер. — Ждать или… не ждать, но оно всё равно случится! Что выбираешь?

— Крепкий сон и хорошую еду! Видите, Ваше Безгрешие? Всегда есть альтернатива!

…Четыре дня пролетели как один. Сон, вкусная еда, физические упражнения для того чтобы лучше понимать своё тело и его возможности, а также длинные частые разговоры с Патлоком — единственным, кто навещал меня, не считая молчаливых слуг с армейской выправкой.

Есть же такие люди! «Язык без костей», но до того хорошо работающий, что, даже когда знаешь, что врёт, всё равно слушаешь с удовольствием. Много интересного почерпнул от него про быт и нравы местных жителей. Вот и сейчас рассказывает очередную небылицу про одну жадную тётку из деревни неподалёку, про которую, естественно, ему поведала одна знакомая торговка, муж которой приходится не пойми каким родственником этой жадюги.

— …так вот, Ваш Милсердие, пошла она ночью тайком на кладбише. Тама с полрундины назад одного богатого купца похоронили и подношений богам на могилке не счесть! Выбрала, что повкуснее и не испортилось, и домой приволокла. Сытно поела, радуясь, что забесплатно досталось да только радость-то недолгая оказалась. Уже следующей ночью стук в окно… Глянула и обомлела! Мертвяк стоит, которого обворовала! Стоит и шипит громким голосом: «Отдай еду… Отдай еду…» — изображая покойника, вылупив зенки, вошёл в роль Болтун. — Тётка Ахруша не из пугливых, так дулю ему сразу скрутила — верное средство отпугивать недоумерших, и заявила, постучав себя по уху, как и полагается, три раза: «Нету твоей еды! Самой пригодилась! Пошёл прочь!» Он и испарился. Думала Ахруша, что навсегда, а мертвяк кажную ночь будить её стал! Однажды…

Чем закончился этот «фильм ужасов» узнать не пришлось — появился слуга и возвестил:

— Прибыла ридганда Сарния Ладомолиус! Изволит встречи с Вами, ри Ликкарт!

Слуга ушёл, а я вопросительно уставился на Патлока.

— Плохо дело… — озабоченно произнёс он. — Это не присмер её вызвал — я б знал. Скорее всего, матушка Ваша подсуетилась. Я тута, конечно, в сторонке посижу, но помочь вряд ли смогу. Слыхал я, как вы с ней чуть плохо не обошлись… Хотя совет один дам! Почувствуете, что разговор не в ту сторону поплыл, так притворитесь больным. Не отошли, стал быть, от нервного удара ещё и приступ словили у сестры на глазах. И пожалеет бедного, ежели сердце доброе, и виноватить себя будет, а главное — лишнего не наговорите, значится!

…Красивая стройная девушка с медными волосами… Так похожа на мать! В видениях Ликкарта она казалась другой — опошленной какой-то, а тут сама невинность. Видно, что сильно нервничает, боится, но пытается сохранить гордый, невозмутимый вид, копируя повадки Литарии. Наивный, храбрый воробушек!

— Здравствуй, Сарния! — тепло поприветствовал я сестру. — Спасибо, что приехала! Проходи, присаживайся.

— Ничего! Я здесь постою! — заявила она и, прислонившись к стене у двери, скрестила руки на груди. — И благодарить меня не стоит! Это просьба мамы, а так век бы тебя не видеть!

— Значит, матери спасибо передай. Сам бы я вряд ли к тебе в поместье приехал и продолжал бы жить с тяжким грузом на душе. Они с отцом рассказали про нашу встречу?

— Очередная сказочка про твои видения и исправившегося вора! Меня тоже сейчас разжалобить попытаешься?

— Нет. Хочу извиниться и ничего более, — разыгрывая недомогание, морщась, ответил ей, положив руку на якобы заболевшее сердце. — Сейчас… Ещё не оправился до конца, но приступы всё реже и реже…

Девушка неосознанно дёрнулась, явно пытаясь помочь, но быстро опомнившись, снова приняла горделивую позу у стены.

— Боги тебя наказали, извращенец! — воскликнула Сарния.

— Наказали. Я тут с тобой, сестра, даже спорить не буду. По мне, так пожалели ещё — вина намного серьёзнее… Перед тобой — особенно.

— Я. Тебе. Больше. Не. Сестра. Забудь даже имя моё, как я навсегда вычеркнула того, кто назывался братом! Он умер! Навсегда!

— К сожалению, я жив. Может быть, однажды ты поверишь, что я стал другим…

— Никогда! Верить тебе? Ха! Нет той восторженной дурочки! Если больше нечего сказать, то и мне тут находиться не стоит. Противно!

— Много есть чего, только словами всё не передать.

— Ну раз не передать — прощай! Просьбу матери я исполнила!

Она быстро ушла. Выдохнув, хотел было подняться с кресла, как дверь резко открылась и, влетевшая в комнату Сарния, глядя на меня глазами полными слёз, закричала:

— Зачем?! Зачем ты так со мной?! Что плохого я тебе сделала?! Всю свою жизнь, с самого детства ты был для меня почти что богом! Ликк самый сильный и ловкий! Ликк самый весёлый и умеет показывать фокусы! Рядом с Ликком ничего не страшно! Он защитит! Все мои подружки были влюблены в тебя, а я радовалась! Потому что, кроме моего брата невозможно никого любить! А потом… Эти твои грязные разговорчики! Намёки! Липкие похотливые поглаживания! А я не могу их прекратить, словно зачарованная колдуном! Мне мерзко! Мне противно и сердце разрывается от стыда и боли! А я не могу! Я всю жизнь мечтала быть для тебя лучшей в мире сестрой, а ты всё растоптал! Я…

Она замолчала на полуслове, согнулась и горько разрыдалась. Истерика! Настоящая истерика у сестры! Схватив бокал с водой, попытался было дать, но Сарния, распрямившись, выбила его из моих рук.