Ричард Лупофф - Гибель солнца
Звезды ярко блестели, сверкающая лента Млечного Пути пересекала небо, Отсюда он не мог видеть пояс астероидов, находившийся за Островом, на противоположном торце которого стоял Дэниел.
Но он видел Солнце — маленький диск. Он почувствовал желание опуститься на колени, настолько прекрасна и величественна была открывшаяся перед ним картина.
Дэниел с удивлением обнаружил, что его внук поступил так, как хотелось ему самому: упал на колени на ровную площадку диска, где стоял скиттер. Йеясу простер руки и повернулся лицом к Солнцу. Лицевой щиток его шлема потемнел, защищая глаза от ярких солнечных лучей.
Все понятно — если на Хоккайдо действительно возрожден культ Аматерасу но Охоками, то, прежде чем ступить на Остров, Хасегава должен был совершить молитву.
Со странным чувством застенчивости и радости Дэниел Китаяма опустился на колени, протянул руки, повторяя жест внука, и посмотрел на Солнце. Его оптические сенсоры автоматически скомпенсировали яркий свет прямых солнечных лучей. Он почувствовал, как свет и тепло удаленного светила наполняют все его существо. Живительное тепло разлилось по всему его телу, сосредоточившись в груди, где вместо сердца работал ротационный насос.
Дэниел увидел, что Йеясу поднялся с колен, и последовал его примеру. Он не был уверен, действительно ли испытывал подлинные религиозные чувства или просто принял желаемое за действительное. Слишком многое ему пришлось пережить с того дня, когда он очнулся от многолетнего беспамятства, чтобы быть в чем-либо уверенным.
Персонал посадочной площадки бросился приветствовать Хасегаву, низко склоняясь перед ним. Хасегава каждому отвечал поклоном. Дэниел увидел, что Йеясу указывает на него и жестикулирует, как будто разговаривает с рабочими по радио. Они были одеты в такие же, как у Хасегавы, скафандры, выполненные в характерном японском стиле, с нанесенными на них яркими цветными метками, указывающими на их профессию и ранг. Очевидно, все они по чину были младше Хасегавы.
Когда Йеясу умолк, весь персонал приблизился к Дэниелу. Они одновременно, как по команде, пали перед ним ниц. Дэниел вопросительно взглянул на внука, поклонился лежащим перед ним людям, а затем махнул рукой, приглашая их встать.
Йеясу опять заговорил. Рабочие встали, поклонились Дэниелу и вернулись к своим обязанностям.
Йеясу почтительно взял Дэниела под локоть и повел к воздушному шлюзу.
Пока Хасегава впускал, воздух в шлюз, Дэниел подумал: «Черт побери! Я здесь не просто турист, а какая-то важная особа. Это уже слишком!»
Он покачал головой.
Хасегава проверил показания приборов, открыл второй тамбур, провел Дэниела внутрь и принялся снимать скафандр. Одетый в униформу рабочий подбежал к нему, поклонился и помог снять шлем. Дэниел увидел, что он не расставался со своим мечом, как-то ухитрившись разместить его внутри скафандра.
— Оджии-сан, — произнес Йеясу.
Черт бы побрал эти непрерывные поклоны! Дэн поклонился в ответ, ожидая.
— Мой дедушка действительно необыкновенная личность! Но на вас все еще одежда, которую вам дали на Медицинском Острове. Вы окажете большую честь нашей семье и всему Хоккайдо, если облачитесь в одеяния нихонджин.
* * *В деревню, где жил Хасегава, они въехали на лошадях.
Путешествие от посадочной площадки оказалось нетрудным. Они двигались в зоне невесомости по оси Острова. Когда они оказались напротив деревни, Йеясу сделал знак остановиться. Здесь, как и на Медицинском Острове, жизнь, сумела хорошо приспособиться к отсутствию гравитации, но путники не испытывали трудностей, пробираясь среди растений, а гнездящиеся здесь птицы уступали им дорогу.
Они спустились вдоль радиальной опоры и оказались на станции обслуживания, расположенной в двадцати километрах от места назначения. Здесь они сели на лошадей Хасегава предупредил заранее, и животные к их прибытию были уже приготовлены.
— Извините, Йеясу. Я не умею ездить верхом, — Дэниел почувствовал, что смущен, и выругал себя за это. Верховая езда была не самым распространенным занятием в его время. Если на Хоккайдо дело обстоит иначе, то он научится.
— Я распоряжусь насчет паланкина и носильщиков, оджии-сан, — заволновался Йеясу.
— Не забывайте что мой вес триста килограммов. Я просто проломлю дно этой штуковины.
Йеясу шумно вздохнул.
— Кстати, — заметил Дэн, — как выдержит меня лошадь? Я сломаю хребет бедному животному.
— На этот счет не беспокойтесь, дедушка. Это специально выведенная порода, способная выдерживать самурая в полном боевом снаряжении. Ваш вес лишь немного превышает вес самурая, его оружия и одежды.
— Ха! В таком случае, я попробую. Это не должно быть слишком трудно. Я всегда хорошо катался на велосипеде. Мне потребуются какие-нибудь специальные знания?
Йеясу развел руками.
— Я восхищен смелостью и мужеством дедушки.
Итак, одетый в кимоно, шаровары, головной убор и перчатки из телячьей кожи (откуда они взяли здесь телячью кожу), он уселся в разукрашенное седло. Лошадь была послушна. Дэниел подумал, что все это не так уж плохо.
Они ехали мимо полей, где работники падали ниц при приближении всадников. Дэниелу было неловко при виде такого унижения. Все это совсем не походило на фермы в Калифорнии, какими он их знал восемьдесят лет назад. Он чувствовал себя здесь чужим.
Деревня состояла из полусотни деревянных Хижин, окруженных рисовыми полями. Издалека доносился плеск бьющихся о скалистый берег волн.
Дэниел спросил, есть ли поблизости водоем, и Йеясу объяснил, что рядом находится небольшое озеро, где рыбаки ловят леща, карпа и других съедобных рыб.
Дом Хасегавы, окруженный высоким деревянным забором, располагался на вершине холма. У ворот путников встретили два лакея, которые распростерлись на земле, затем встали, помогли прибывшим спешиться и увели лошадей.
Перед домом был традиционный садик с посыпанными песком дорожками и бассейн с. выложенным мозаикой дном. Йеясу остановился, чтобы бросить рыбкам горсть корма из деревянной кормушки. Рыбки толкались и подпрыгивали, дрались из-за лакомых кусочков, а затем уплыли доедать добычу.
В дом вела широкая деревянная лестница. Когда Хасегава и Китаяма вошли внутрь, слуги распростерлись перед ними.
Йеясу остановился.
— Оджии-саи, вы хотите увидеть свою дочь прямо сейчас?
Дэниел кивнул.
— Вы должны помнить, что она не видела вас много лет. Она старая и немощная женщина.
— Понимаю, Йеясу. Это будет нелегко для меня. Я в последний раз видел ее маленьким ребенком. Ей было четыре года.
«Мои дети, Роберт и Элизабет, мои близнецы. Теперь ей восемьдесят четыре, а я остался молодым».
Он почувствовал горький привкус во рту. Похоже на небольшую утечку масла. Возможно, он перегрузил свой синтезатор голоса, и включились системы самовосстановления.
— Мой дядя известен в нашей семье как Тацуа. На заднем дворике построена часовня в его честь.
— Его звали Роберт.
— Мы вернулись к старым временам, оджии-сан. Я надеюсь, что вы скоро тоже окажите честь нашей семье и выберете себе подходящее имя.
Дэн поморщился.
— Моя мать ждет нас, оджии-сан.
— Вероятно, вы не называете ее Элизабет?
— Ее зовут Яками, оджии-сан.
— Войдем внутрь. Я хочу видеть свою дочь,
Йеясу удержал его.
— Еще минуту, дедушка. Пожалуйста. Моя мать очень стара. Очень немощна. Большую часть времени она не понимает, где находится. Она Думает, что по-прежнему живет в Бейкоку…
— Что?
— Бейкоку. Соединенные Штаты.
— Понятно. Вы родились здесь, Йеясу?
— К сожалению, нет, дедушка. Но все мои дети родились на Хоккайдо.
— И что же?
— Я постараюсь объяснить Яками, кто вы такой. Она немного говорит по-японски, но предпочитает английский. После смерти Тацуа она приняла решение вернуться в Бейкоку. Когда она достигла преклонного возраста, я вынужден был привезти ее на Хоккайдо, но, думаю она предпочла бы остаться там. Возможно, вам удастся убедить ее…
— Послушайте, Йеясу. Я сам могу вернуться в… Бейкоку! Я все еще не уверен, что захочу жить жизнью космического самурая. Я здесь все еще гость, понимаешь?
Хасегава шумно вздохнул, покраснел и поклонился.
— Как дедушка пожелает. Пожалуйста, пройдемте.
* * *Старая женщина сидела на свежих соломенных циновках, обложенная со всех сторон подушками. Несколько женщин помоложе окружали ее. Йеясу подошел к ней и поклонился.
— Коничи ва, ока-сан.
Женщина не отреагировала.
Йеясу коснулся ее, затем взял за руку и легонько потряс.
— Ока-сан. Ока-сан.
Старая женщина подняла голову и посмотрела на Йеясу, Стоя позади внука, Дэниел внимательно всматривался в морщинистое, с туго натянутой на скулах кожей лицо старухи. Похоже, у нее совсем не осталось зубов. Глаза казались мутными, а волосы редкими седыми прядями спадали на лицо. На ней было богато расшитое кимоно, свободно болтающееся на ее немощном теле.
