Эдгар Берроуз - Пираты Венеры
— Тебе лучше держаться подальше от того конца веранды, — посоветовал он. Что-то в его голосе исключало мои дальнейшие расспросы, и больше мы этого предмета не касались. Такова была первая тайна, встреченная мной в Вепайе. Естественно, мое любопытство разгорелось. Почему нельзя больше видеть девушку? На других женщин я смотрел без риска вызвать раздражение и их, и окружающих. Была ли девушка единственной, на кого я не имел права смотреть, или все остальные тоже неприкасаемы для меня? Может быть, она жрица какого-нибудь свирепого божества? Но такое предположение тут же отбросил, ибо амторцы были нерелигиозны — по крайней мере, так свидетельствовали разговоры с Данусом. Я попытался описать некоторые земные религии, но он просто не понимал их цель или значение, как и в случае с Солнечной системой и Вселенной.
Увидев девушку один раз, я страстно захотел увидеть ее снова; теперь, когда это оказалось запретным, желание увидеть ее божественную красоту и просто поговорить с ней стало еще сильнее. Я ничего не обещал Данусу и решил поступать, когда представится удобный случай, по своему усмотрению.
Я начал уставать от содержания фактически в заключении, которое оказалось мои уделом с момента прибытия на Амтор. Ведь даже добрый тюремщик и мягкий тюремный режим — недостаточные заменители подлинной свободы. Поинтересовался у Дануса, какова моя дальнейшая судьба и что собираются со мной делать, но он уклонился от прямого ответа, сказав, что я гость джонга Минтепа и моя судьба будет обсуждаться после аудиенции у джонга.
Теперь сильнее, чем раньше, я вдруг почувствовал ограничения своего положения, угнетавшие меня. Я не совершил никакого преступления. Я мирный гость Вепайи, никогда не желал ни властвовать, ни причинять кому-либо вред. Взвесив все обстоятельства, решил форсировать ход событий.
И хотя несколько минут назад я было смирился с судьбой и намеревался подождать решения своих хозяев, острые ощущения несправедливости заточения внезапно изменили меня. Тайная ли алхимия моей психики превратила свинец безразличия в золото честолюбивых желаний? Или дуновение женской красоты?
Я повернулся к Данусу:
— Ты очень добр, и дни мои здесь полны счастья. Но я из породы людей, которые жаждут свободы больше всего остального! Я попал сюда случайно, но, очутившись здесь, вправе ожидать такого приема, какой оказали бы тебе в моей стране при подобных обстоятельствах.
— Какой же это прием?
— Право на жизнь, на свободу и борьбу за собственное счастье.
Я подумал, что не следовало упоминать о парадных обедах и ленчах, триумфальных парадах и репортажах по радио, ключах от городов, пресс-конференциях и фотографированиях, о кинорепортерах — цене, которую ему, несомненно, пришлось бы платить за жизнь, свободу и борьбу за счастье.
— Дорогой друг, неужели ты считаешь себя пленником здесь! — воскликнул он.
— Несомненно, Данус, — ответил я, — и никто не знает этого лучше тебя.
Он пожал плечами:
— Извини, но что делать, если ты ощущаешь себя так, Карсон?
— Как долго это еще продлится? — потребовал я конкретного ответа.
— Джонг есть джонг. Он пошлет за тобой, когда ему будет угодно. Пока давай дружески относиться друг к другу, как раньше.
— Надеюсь, они никогда не изменятся, Данус, — ответил я, — но попробуй объяснить Минтепу, что я не могу принимать его гостеприимство слишком долго, пойду своим путем.
— Не надо пытаться, друг мой.
— Почему?
— Ты не пройдешь больше чем дюжину шагов от комнат, которые отведены тебе.
— Кто меня остановит?
— Воины, дежурящие в коридоре, — объяснил он. — Они имеют приказ от джонга.
— И ты все еще утверждаешь, что я не пленник?! — воскликнул я с горьким смехом.
— Извини, но ты сам поднял этот вопрос, — произнес он. Иначе ты никак не мог бы об этом узнать.
Итак, здесь действительно чувствовалась стальная рука, но в мягких перчатках. Оставалось надеяться, что она не принадлежит волку в овечьей шкуре. Положение было незавидным. Побег был бессмысленным — на Венере нет места, куда можно отправиться. Но я и не собирался покидать Вепайю — мне бы хотелось видеть девушку из сада. Казалось, что я уже не могу жить, не любуясь ее чудесным лицом и фигурой.
Глава 6
СБОРЩИКИ ТАРЕЛЛА
Проходила неделя за неделей, за которые я успел полностью избавиться от своей красновато-рыжей бороды и получить инъекцию сыворотки вечной жизни. Последнее как будто сулило надежду, что Минтеп в конце концов освободит меня: к чему даровать бессмертие потенциальному врагу или заключенному? Но вскоре выяснилось, что сыворотка отнюдь не гарантирует мне абсолютного бессмертия: Минтеп может убить меня, если захочет.
Когда Данус впрыскивал мне сыворотку долголетия, я спросил его, много ли врачей в Вепайе.
— Не так много по отношению ко всему населению, как было тысячу лет назад, — ответил он. — Теперь все люди заботятся о своем теле и учатся наиболее полезному для здоровья и долгой жизни.
Даже без сыворотки наши люди жили бы долго, ибо мы постоянно поддерживаем в своих организмах иммунитет против болезней. Санитария, диета, упражнения могут творить чудеса.
Но нам все-таки необходимы врачи. В настоящее время у нас один врач на пять тысяч граждан, и, кроме инъекций сыворотки долголетия, доктора лечат пострадавших на охоте, дуэлях, на войне.
Первоначально врачей было намного больше, чем требовалось. Но десять лет учебы, долгая учебная практика, трудные выпускные экзамены после окончания практики, которые необходимо сдать всем кандидатам данной профессии, быстро ограничило число действующих врачей.
Был издан закон, предписывающий всем терапевтам и хирургам представлять полную историю болезни каждого из пациентов главному медицинскому офицеру своего района. Все — от постановки диагноза до констатации полного выздоровления или смерти — должно быть зафиксировано и доступно для оценки обществу. Когда кому-либо понадобятся услуги хирурга или терапевта, он легко сможет определить, чьи действия были наиболее успешными. Закон оказался полезным.
Это было очень интересно, поскольку я на Земле общался со многими врачами.
— Сколько же врачей удовлетворили требования этого закона? — спросил я.
— Около двух процентов от общего числа.
— Должно быть, на Амторе очень хорошие врачи, — заметил я.
Время текло монотонно, как вода сквозь пальцы. Очень много читал, но молодому активному человеку трудно ограничить свои жизненные интересы лишь чтением книг. А справа находился сад… Мне посоветовали избегать этого конца веранды, но выполнять совет, по крайней мере, в отсутствие Дануса, не хотелось. Когда он уходил, я часто посещал то место, где впервые увидел девушку; однако сад казался необитаемым.
Однажды за цветущими кустами мелькнула ее фигура. Мою площадку и ее сад разделяла ограда — невысокая решетка, всего около пяти футов. На этот раз девушка не убежала, а стояла, глядя прямо на меня, возможно, думая, что ее не заметно за густой листвой. Но она ошибалась, на самом деле я видел ее, и только Бог знает, как хотел ее видеть!
Какую же необъяснимую и коварную приманку представляет женщина для мужчины! Для одних существует одна-единственная женщина в мире, с такой силой влекущая к себе. Для других имеется несколько привлекающих женщин, а для некоторых — ни одной. Для меня такой стала девушка иной расы на чужой планете. Возможно, существовали и другие. Но на Земле я их не встречал. Ни разу до того у меня не возникало такого неодолимого влечения. Все поступки диктовались внутренними импульсами, столь же непреложными, как силы природы; а может, это и было желанием природы?
Не задумываясь, перескочил через ограду.
Раньше, чем девушка успела убежать, я уже стоял рядом. В глазах ее — ужас и смятение.
— Не бойся. Я не причиню тебе вреда, и только хочу поговорить с тобой.
Она подняла голову.
— Я не боюсь, — произнесла она. — Я… — она заколебалась, затем продолжила: — Если тебя здесь увидят, ты будешь убит. Возвращайся к себе сейчас же и никогда не отваживайся больше на такие опрометчивые шаги.
Сердце мое затрепетало от радости при мысли, что страх, мелькнувший в ее глазах, был страхом за мою жизнь.
— Когда я могу увидеть тебя еще?
— Никогда, — резко ответила она.
— Но я смотрю на тебя и хочу делать это снова и снова. Хочу видеть тебя постоянно или умереть, пытаясь увидеть тебя.
— Или ты не понимаешь, что творишь, или сошел с ума, — гневно сказала она и, повернувшись, пошла прочь.
— Подожди! — я схватил ее за руку. Она встрепенулась, как тигрица, и дала мне пощечину, а затем выхватила кинжал из ножен на поясе.
— Как ты отважился дотронуться до меня!
