Максим Парамохин - Две грани нейробука (СИ)
Необъяснимые по отдельности факты словно складывались в единую мозаику. Однако верить в общую картинку не хотелось.
Джантор всегда воспринимал вживленный в мозг компьютер как часть себя. Такую же неотъемлемую, как рука или нога. Мысль, что нейробук способен действовать против хозяина, порождать тоску, которой он не хотел бы ощутить, была столь же нелепой, как если бы ноги вдруг обрели собственную волю. И пошли направо, тогда как человеку надо свернуть налево.
Все казалось слишком странным, неправильным, даже безумным. Слишком дисгармонировало с остальной жизнью ФИОМСа. Общества, чья задача — повышать качество жизни своих членов. А нейропрограммы, вызывающие печаль, этой цели противоречат.
Джантор пытался найти иное объяснение. Но в любые другие теории не вписывалась и половина известных ему фактов.
Чтобы избавиться от надоедливых и неприятных мыслей, он все чаще отправлялся на аэродром. Однако теперь и полеты не приносили облегчения. Наоборот, напоминали о визите в КОП и связанных с ним тайнах.
Да и не чувствовалось в осторожных полетах той остроты, что всегда его привлекала. И в один из дней Джантор опустил самолет ниже, пролетая столь близко от земли, что еще чуть-чуть — и врежешься. И ни о чем другом думать вообще нельзя.
Поднял самолет на три тысячи — и снова с ускорением вниз. К блестящей голубой поверхности озера Трэвис. Он прошелся над самой поверхностью, ощущая поднятую мотором водяную пыль. Сделал несколько виражей среди мачт прогулочных лодок. Затем направил самолет к пляжу, проносясь над павильонами и кронами деревьев. Закрутил спираль так, что его собственное тело описывало еще большую дугу. И последний лихой маневр над четырехэтажным отелем с ресторанчиком на крыше. Джантор пролетел так близко, что мог разглядеть изумленно-восторженные лица отдыхающих.
Поднялся чуть выше, оглядывая пляж целиком. Забыв о прочих занятиях, все следили только за ним. Многие аплодировали.
Да, черт возьми. Он умеет летать так, как мало кто в ФИОМСе. И ему нравится так летать. А если кто против — это их проблемы. Уж если Джантора не страшит грозящее смертью столкновение с землей, бояться КОПа тем более глупо.
Он еще 15 минут крутил трюки на грани возможного, срывая новые аплодисменты. Лишь предупреждение о почти пустых аккумуляторах заставило повернуть к аэродрому.
Соответствующий нейроклип легко поднялся на вершину сначала экстремального, а затем и общефиомсянского рейтинга. Нашел Джантор и отзывы тех, кто наблюдал полет с земли. Всех восторгало его мастерство. Многие упоминали, что у них буквально замирало сердце, когда он пролетал у самой земли. Но ни один человек не осудил его за рискованные трюки. Наоборот, подобная отвага вызывала еще большее восхищение.
А в глубине души Джантор ощущал смелость иного рода. Сегодня он бросил вызов не только воздуху и гравитации, но и КОП. Если они действительно озабочены безопасностью полетов, то не оставят без внимания столь откровенный риск.
Что ж, пусть вызывают. У него тоже есть к ним вопросы.
* * *Прошел день, другой, но никакой реакции КОП не последовало.
А значит, разговоры о безопасности полетов лишь отвлекали внимание, чтобы хоть как-то замаскировать истинную причину вызова — тайные нейропрограммы. Его подозрения подтвердились, переросли в уверенность.
Вот только что с этой уверенностью делать?
Для открытия каталогов по-прежнему требуется какой-то непонятный пароль. И о любой попытке КОП тотчас же узнает. А теперь, когда вызванное полетом возбуждение улеглось, идея новой встречи значительно потускнела. Вот если отключить программу, передающую им сведения…
Джантор тщательно просмотрел все файлы, относящиеся к управлению вживленным радиоканалом, но безуспешно. Видимо, соответствующая программа тоже среди невидимых файлов. Чтобы ее отключить, надо получить к ним доступ, но едва он попробует их открыть — его собственный нейробук тотчас проинформирует КОП.
Замкнутый круг.
На выходные Веранта позвала его на море, в Сан-Диего обещали волну до двух метров. Такая и для новичков сгодится, и мастерам позволяет вдоволь порезвиться. Надеясь, что смена занятия и обстановки отвлечет от беспокоящих мыслей, Джантор согласился.
Помимо них в самолете летели еще два десятка любителей серфинга, по дороге, смотрели разные нейроклипы. Наибольшее впечатление производили полеты Джантора.
— Просто супер, — заявил Понварк, высокий атлетичный парень, весь покрытый светящимися татуировками — дельфины, крабы, осминоги. — Боюсь, после такого серфинг покажется тебе скучным.
— Да, постарайся хотя бы не уснуть на волнах, — добавила Веранта, вызвав общий смех.
Сан-Диего встретил ярким солнцем и ровным сильным ветром с океана. Сам город походил на Веббервиль — все те же утопающие в зелени уютные двухэтажные дома. Только Сан-Диего больше, намного больше. По сути, все города калифорнийского побережья представляли один гигантский, протянувшийся на триста километров жилой массив. Существовавшие когда-то границы давно стерлись, и теперь уже никто не смог бы точно сказать, где кончается Лос-Анджелес и начинается Сан-Хосе или Сан-Диего.
Города ФИОМСа вообще довольно похожи, меняется разве что окрестный ландшафт. Один расположен в речной долине, другой в сухой прерии, резко контрастирующей с зелеными улицами, третий на склонах гор. В Сан-Диего уже в аэропорту чувствовался пропитанный солью воздух. А чем ближе к берегу, тем явственнее гул океанских волн.
Заснуть на которых не получится, водная стихия своеобразна и коварна. Ранее Джантор чаще имел дело с горными реками. Бурлящие среди скал потоки, с огромной скоростью несущие байдарку или рафт, грозя в любую секунду бросить на камни. И лишь максимальным напряжением сил удается проскользнуть среди нависающих с обеих сторон серых утесов.
Однако здесь даже самое отчаянное усилие не помогало. Волна раз за разом сбивала его с доски, вышвыривала на берег.
— А ты не напрягайся, — посоветовала Кимнейл. — Океан не пересилить. Его надо почувствовать. Либо ты с ним, либо он тебя поглотит, и не заметит.
По возрасту эта рыжеволосая женщина старшая в их компании. Однако прожитые 60 лет совсем не чувствовались в ее легких движениях. На воде же огромный опыт позволял Кимнейл выполнять такие трюки, которым остальные только завидовали.
Джантор попытался следовать ее совету, и вскоре поймал свою первую волну. Пусть недолго, одно неверное движение — и сине-зеленая масса воды накрыла его с головой, но получилось. И с каждым разом выходило все лучше.
Да, с океаном тягаться бесполезно, в нем ощущалась исполинская мощь. С рекой еще можно бороться, где-то выгрести против течения, океанская же волна неумолима. Она подхватывает человека и несет, и либо ты с ней, либо тебя вышвыривает, как мусор.
Вдоволь порезвившись на волнах, после ужина большой компанией отправились играть в боулинг. И, посылая вдоль дорожки очередной шар, Джантор подумал, что игра отлично подходит для использования программы «Идеальное движение». Исходная позиция всегда одна, кегли тоже в стандартной расстановке.
Виртуальных моделей боулинга имелось три десятка, выбрал наиболее совершенную. Расчет траекторий в зависимости от движений игрока там уже есть, оставалось лишь смоделировать нужную нейросигнатуру. Спустя час программа «Идеальный бросок» была готова.
Первая сессия с максимумом выбитых очков вызвала общее восхищение. На второй к нему стало примешиваться растущее изумление. А после третьей несколько завсегдатаев заявили, что такое невозможно.
— Даже чемпионы не выбивают 300 очков три раза подряд. Как у тебя получается?
Сперва программа вызвала восторг, но очень скоро игра на всех дорожках прекратилась, сменившись бурным обсуждением, как предотвратить смерть боулинга. Ведь если каждый игрок каждым броском сбивает все десять кеглей, смысл попросту теряется.
Некоторые фанаты потребовали такие нейропрограммы запретить. Джантор считал это глупым. Наука должна совершенствовать людей во всех аспектах — интеллектуальном, физическом, биологическом. Никто ведь не запрещает пользоваться на экзаменах любым из сотен загруженных в память нейробука учебников, хотя, как говорят, поначалу и раздавались такие призывы. Просто увеличились объем и сложность выносимого на экзамены материала.
И если боулинг хочет выжить — пусть усложняют задачу. Впрочем, любители играть по старинке могут и дальше бросать шары, полагаясь лишь на собственную мышечную память. Как есть, к примеру, поклонники старинных шахмат, играющие без компьютерных программ, способных за секунду просчитать все варианты на 20 ходов вперед.
Джантор полагал это бессмысленным. Он всегда стремился вперед, к новым высотам, а потому, решив проблему, интерес к ней потерял. Пусть общество любителей боулинга придумает новую достойную решения задачу.
