Дмитрий Казаков - Война призраков
Виктор едва расслышал, как в помещении вновь появился Джонсон.
– Терпите, недолго осталось, – сказал он, усаживаясь на стул. – И лучше, если в последней фазе рядом будет кто-то еще.
Прошло еще полчаса, и боль исчезла. Виктор в первый момент не мог в это поверить. Он лежал, растерянно ожидая, когда она вернется. Потом открыл глаза – багровое облако тоже пропало.
– Отлично, – сказал лейтенант, на невозмутимом лице которого на мгновение промелькнула улыбка, – теперь можно попробовать встать. Проверим, каково вам в новом состоянии.
Виктор осторожно присел, потом свесил ноги. Тело казалось легким и каким-то бескостным, как у медузы. Ощущение было такое, что конечности могут гнуться в любых направлениях.
Но попытка встать на ноги окончилась печально. Виктор поднялся и тут же ощутил, как вокруг все закружилось. В коленях обнаружилась слабость, и только благодаря помощи Джонсона он не упал.
– Лучше, наверное, поспать, – сказал лейтенант, помогая подопечному лечь, – завтра все будет в норме.
Виктор рухнул на койку и заснул с такой стремительностью, словно не провалялся весь день в постели, а как минимум целые сутки занимался корчевкой леса.
13 июня 2218 года летоисчисления Федерации Земля, остров Грасъоса Канарского архипелага– Как, вы еще не устали? – Голос лейтенанта Коломбо был полон участия, настолько наигранного, что фальшь различил бы даже трехлетний ребенок.
Никто из курсантов не удостоил его ответом. Спокойные и молчаливые, они продолжали бежать вслед за инструктором. Под ногами хрустел песок, а обычный разминочный круг, который год назад казался до невозможности длинным, они в это утро преодолевали в третий раз.
– Ладно, – сказал Коломбо, останавливаясь, – все, пожалуй. Отправляйтесь-ка на занятия. Завтрака не будет, так что двигайте прямо к доктору Сикорски.
– Сдается мне, что нас не кормят второй день, – сказал О'Брайен, когда они отошли от лейтенанта на безопасное расстояние.
– Я тоже это заметил, – согласился Сингх. – Интересно, в чем смысл этого урока?
– Может быть, в том, чтобы мы научились питаться листвой? – с предельной серьезностью предположил Виктор.
Все расхохотались.
За последний месяц каждый из курсантов прошел через мучительную «потерю формы». После этого прекратилось обыденное ворчание, ушли в прошлое жалобы на жестокость и придирки преподавателей.
– Доброе утро, доброе. – Сикорски уже ждал их. – Садитесь. Сегодня мы продолжим разговор о продуцировании разрушительных мифов! Итак, кто мне напомнит, что такое миф?
– Миф – это вторичная семиологическая система, включающая означающее, означаемое и знак, – сообщил Фредерик Луа-Луа.
– Отлично! – возликовал социолог. – На первый взгляд это кажется полной абстракцией, но на самом деле имеет большое практическое значение. Смотрите сюда!
Виктор слушал, и самые сложные концепции ложились на поверхность мозга, точно на чистый пластик. Никакие эмоции и отвлеченные мысли не мешали спокойно фиксировать и обдумывать их.
И это тоже было результатом «потери формы».
Глава 4
ВЫПУСКНАЯ РАБОТА
– Джентльмены, я рад видеть, что большинство из вас столь далеко продвинулись в процессе обучения. – Эрик Фишборн выглядел до зубной боли официально. Несмотря на жару, на нем красовался светло-бежевый костюм, а белоснежная улыбка казалась холодной, точно ледник.
– Потери в пару человек для него ничего не значат, – шепнул Виктору сидящий рядом Рагнур.
Виктор кивнул в ответ.
Сегодня курсантов первый раз после Квебека собрали вместе не для того, чтобы учить. Никто из них не ждал вызова в административный корпус.
– Обычно отсеивается гораздо больше народу, – продолжил речь полковник. – Настал момент… – тут Фишборн выдержал паузу, и Виктор невольно подумал, что руководитель учебной программы СЭС волнуется, хотя до сего момента подобное казалось в принципе невозможным. – Да, настал момент, – полковник почти мгновенно справился с собой, – сообщить вам о подоплеке всего, чему мы вас тут обучали… Ранее вы спрашивали о смысле того, что именно делают с вами инструкторы, но тогда я не мог вам ответить. Теперь же, когда вопросы прекратились, вы в состоянии адекватно воспринять это знание.
Курсанты слушали молча, с выражением вежливой, хотя и несколько отстраненной заинтересованности на лицах.
– Обычный человек представляет собой комплекс привычек и шаблонов, – сказал Фишборн, – шаблонов поведения, восприятия, мышления. Его действия легко предсказуемы, он озабочен только самим собой, своими мыслями и желаниями и по причине этого ничего вокруг не видит. А что заметит, то интерпретирует чаще всего неправильно. Он раб навязанного себе же распорядка жизни, невольник стереотипов и штампов. Наш же курс рассчитан на то, чтобы уничтожить у обучаемых все распорядки, шаблоны и привычки! Все до единого! Убрать все то, что помешает им в дальнейшей работе! Мы отучили вас вставать, питаться и действовать по расписанию, извели под корень большинство шаблонов восприятия, излечили от болезненной привязанности к прошлому, которое так часто висит на людях мертвым грузом. Если говорить в целом, – тут полковник вновь на мгновение прервался, но не из-за волнения, а для того, чтобы получше сформулировать мысль, – то мы уничтожили то, что обычно называют личностью. В настоящий момент вы все личностями в узком смысле этого слова не являетесь.
Виктор хмыкнул и покачал головой. Теперь все становилось на свои места. Дурацкие задания, информационная блокада, отсутствие всякой регулярности в обучении, издевательства и придирки – все то, что выглядело ненужным и даже мешающим, неожиданно оказалось главным.
Даже мелочи, вроде рациона питания, вписались в общую схему.
Необычные условия, невероятная интенсивность обучения и колоссальные нагрузки – пройти через это смог лишь тот, кто сумел переломить себя, отказаться от выработанных годами привычек.
А кто не сумел – тех досрочно эвакуировали на вертолете.
– Разрешите вопрос, сэр? – поднял руку Джеффри Сакс.
– Да, конечно.
– А не слишком ли это высокая цена? – спросил австралиец, как-то болезненно кривясь. – Вы соскребли с нас все, оставив голую самость, и думаете, что мы будем вам за это благодарны?
– Не забывайте, мистер Сакс, что я прошел тот же курс и прекрасно понимаю, что вы ощущаете. – В голосе Фишборна прозвучало что-то вроде сочувствия. – И я вам отвечу – нет. Цена приемлемая. Вы забываете о том, что получили в обмен на мелкие эгоистические сокровища, вроде чувства собственной важности или самомнения. А получили вы свободу – истинную возможность выбирать, кем быть и как себя вести. Обычный человек скован страхами, комплексами, привычками и ожиданиями окружающих. У вас же теперь нет ни страхов, ни комплексов, ни привычек, а мнение тех, кто вас окружает, значит не больше, чем прошлогодний снег! Вы можете вырастить в себе любую личность и с необыкновенным искусством воплотить ее в жизнь! По окончании службы в качестве оперативного агента вы даже сможете вернуть ту, которой изначально являлись! Вы удовлетворены, мистер Сакс?
– Да, – ответил австралиец спокойно. – Благодарю вас. А зачем все это нужно?
– Теперь вы сможете приспособиться абсолютно к любым социальным условиям, стать кем угодно. Вы стали неуловимы и подвижны, как призраки! Вы проникнете туда, куда более никто не проникнет, и останетесь при этом невидимыми для всех! И только так вы сможете выжить в той войне, которую ведет Служба! В войне призраков!
– Что будет с нами дальше? – осведомился О'Брайен.
– Еще несколько месяцев обучения, – ответил полковник. – Потом состоится отборочное испытание, которое только и даст ответ о вашей готовности. Если все пройдет благополучно, то примерно через год вы будете зачислены в штат Службы.
Фишборн обвел курсантов взглядом, который стороннему наблюдателю показался бы равнодушным. Но Виктор улавливал в нем и интерес, и тревогу, и даже надежду – все чувства, которые обычно вызывают те, кто должен прийти тебе на смену.
– Ну что, вопросы есть? Если нет…
– Прошу прощения, сэр, – подал голос Сеул Ку Хьон, – а что за «потерю формы» мы пережили?
– Все просто. – Полковник, уже направившийся к двери, остановился. – Все шаблоны восприятия и поведения имеют строгое соответствие в физиологии. Мышцы и суставы каждого человека «зажаты» строго индивидуальным образом, соответствующим его штампам. Избавление от штампов приводит к снятию мышечных зажимов. Процесс это довольно болезненный, но он показывает, что основная цель обучения достигнута! Потерявший форму превращается из человека в призрака!
