Василий Головачев - По ту сторону огня
Игнат усмехнулся, оценив взгляд внука.
Артём опомнился, бросил два пальца к виску:
– Подполковник Ромашин по вашему приказанию…
– Проходи, садись, – сказал Калаев.
Артём пожал руки присутствующим, сел за стол.
– Как жена? – благожелательно посмотрел на него Шоммер.
– На пятом месяце.
– Мальчик, девочка?
Артём посмотрел на деда, спрашивая взглядом, отвечать на вопросы или нет, потом кивнул:
– Мальчик.
– Как назовёте?
– Я хочу Аристархом, жена – Радобором.
Мужчины переглянулись.
– На ком остановитесь?
Артём улыбнулся, бросил ещё один взгляд на деда.
– Разберёмся.
– К делу, милостивые государи, – потер руки Калаев. – Артём, мы тебя вызвали по очень необычному делу. Не знаю даже, с чего начать. Ты что-нибудь слышал о теории Фрактальной Вселенной?
– Н-нет, – отрицательно покачал головой Артём.
– О Древе Времён?
– В институте мы изучали теорию времени…
– Это не совсем то, – вставил слово Шоммер, глянул на Калаева. – Можно я объясню ему на пальцах?
Начальник службы безопасности кивнул.
– Во-первых, время может быть многомерным, – начал учё– ный. – Во-вторых, в разных Вселенных время представляет собой разные материальные инсталляции. Оно может быть транзитивным, субстанциональным, жидким, твёрдым, газообразным, объёмным, конформным, многомерным, выражать разные системы движений…
– Гилберт, – сказал Калаев.
– В общем, время – исключительно разнообразная категория, – закончил Шоммер. – Так вот, наша Вселенная представляет собой одну из Ветвей Фрактального Дендроконтинуума, или Ветвь Древа Времён, «повёрнутую» относительно других Ветвей на определённый «угол» – квант поворота.
– Откуда это известно?
Шоммер прищурился, косо глянул на молчавшего Игната Ромашина, подмигнул ему.
– Эту теорию начали разрабатывать ещё в двадцатом веке, в частности – физик Курт Гёдель, потом продолжили в двадцать первом, да и в наше время над этой теорией работают люди. Однако она так бы и осталась теорией, не подтвердись на практике.
Артём недоверчиво посмотрел на учёного:
– Каким образом?
Шоммер снова оглянулся на старшего Ромашина.
– Как ты думаешь, этот человек похож на твоего деда?
Артём нахмурился, перевёл взгляд на Игната и встретил его ответный взгляд – странно-задумчивый, благожелательно оценивающий, заинтересованный.
– Это и есть… дед… – Артём вгляделся в лицо Игната, и ему показалось, что перед ним совсем чужой человек. – Кто вы?!
– Игнат Ромашин, – кивнул тот с мягкой усмешкой. – Но – из другой Ветви.
– К-какой другой?
Внезапно открылась дверь кабинета, вошёл ещё один гость. Все оглянулись на него, Артём тоже. И замер с открытым ртом: это был второй Игнат Ромашин, но – знакомый, с коротким седым ёжиком волос, с тёмным от «пустотного» загара лицом, в стандартном голубом унике.
– Дед?! Что происходит?!
– Дед, дед, – проворчал второй Игнат Ромашин. – Извините за опоздание. Вы ввели его в курс дела?
– Вводим, – коротко сказал Калаев.
– Ясно. – Настоящий Игнат сел рядом с «чужим», и теперь Артём окончательно убедился в том, что «первый дед» отличается от второго. – Итак, внучек, что тебе непонятно?
– Откуда… как он… если это не грим… Почему он здесь оказался?
Мужчины переглянулись.
– Правильный вопрос, – проговорил Шоммер одобрительно. – Мне он тоже пришёл в голову первым.
– В принципе, это неважно, – сказал настоящий Игнат. – Хотя если бы не существовало способа перехода из Ветви в Ветвь, никто к нам не пожаловал бы. Считай, наши «дубли» кое в чём нас опередили. Но суть в другом. У них там свои проблемы и свои герои, однако они сумели проникнуть в другие Ветви и познакомиться со многими «родственниками» по генетическим линиям, насчитывающим целые «клоны». К примеру, генетическая линия Ромашиных насчитывает… – Игнат посмотрел на своего визави. – Сколько нас всего?
– Примерно тринадцать миллиардов копий, – ответил «первый» Ромашин.
– Понял?
– Не совсем, – мотнул головой Артём. – Откуда копии? Как они получаются?
– Каждая Ветвь, или проще – Метавселенная, – ответил Шоммер, – делится на копии каждый последующий квант времени. Копий получается столько, сколько потенциальных вариантов развития может допустить физическая ситуация. Затем последующие копии тоже делятся, и так почти до бесконечности, пока полностью не исчерпаются все вероятностные вариации. Понимаешь?
– Как будто…
– Представь, что наша реальность разделилась на две, а в каждой есть мы. Но в нашей ты ответил «как будто», а в копии промолчал. Эти отличия постепенно накапливаются, пока не произойдёт качественный переход или обрыв линии. В результате Большая Вселенная представляет собой непрерывно растущий «ком мыльной пены» – Фрактал Времён. Мы живём в одном таком «пузырьке», а твой дед – второй – в каком-то из соседних. Кстати, насколько я понял, в той Ветви у него нет внука. Так?
Игнат-«гость» кивнул:
– Внучка.
Шоммер посмотрел на ошеломлённого Артёма.
– Поздравляю, у тебя есть «фрактальная» сестра.
– Давайте вернёмся к делу, – сказал озабоченный Калаев. – У него ещё будет время обдумать устройство Вселенной и побеседовать со своим родичем из соседней Ветви.
– Да, – заговорил «настоящий» Игнат. – Хотя мы и будем говорить о времени, у нас его мало. Артём, у твоей Зари-мы сохранилась связь с Лам-кой?
– Что? – Артём не сразу понял смысл вопроса. – А-а… не знаю, не спрашивал… может быть.
– Если нет – вообще отпадает смысл вникать в суть проблемы, – мрачно сказал Калаев. – Да или нет? Зари-ма знает, где его искать?
Артём заставил себя успокоиться под взглядами старших, помедлил:
– Думаю, знает.
– В таком случае продолжим.
– Проблема вот в чём, – начал «настоящий» Игнат, покосился на «гостя». – Давай лучше ты.
– Наша хроноразведка, – продолжил «второй» Игнат, – случайно вышла на Ветвь, где обосновался один деятель – Дьявол, по терминологии её жителей, который вознамерился избавиться от конкурента – земного человечества, единственной гуманоидной цивилизации в той Ветви. Сам Дьявол, естественно, представляет собой конгломерат негуманоидных цивилизаций, базирующийся на нелинейных логиках абсолютной волевой нетерпимости. Мы бы хотели помочь нашим родичам выжить. Если у вас и в самом деле есть выход на таких могучих помощников, как «джинны», то есть боевые суперроботы иксоидов и гиперптеридов, то задача решаема. Если нет – мы попробуем найти помощников в других Ветвях. Но, похоже, ваша Ветвь в этом смысле уникальна. Во всяком случае в соседних Ветвях мы «джиннов» не нашли.
– Что скажешь? – поинтересовался у внука «настоящий» Игнат.
– А что нужно? – Артём внутренне поёжился (все продолжали разглядывать его) и торопливо добавил: – Я, конечно, согласен помочь… Только не понимаю, что мы обязаны сделать.
– Конкретную задачу тебе поставит он, – кивнул Игнат-«настоящий» на Игната-«гостя». – Вообще же надо будет найти Лам-ку, перейти с ним в ту Ветвь, где Дьявол гасит звёзды, пытаясь в первую очередь погасить солнце, и вежливо попросить его успокоиться. С Лам-кой это можно будет сделать проще.
Артём покачал головой.
– Боюсь, он не станет нас слушаться.
– А вот это уже твоя проблема, – сказал Калаев. – Поговори с женой, пусть она убедит «джинна» послужить доброму делу.
– Попробую, хотя…
– Я могу пойти с ним, – сказал Шоммер. – Интересно было бы сравнить параметры той Ветви с нашими.
– В этом нет необходимости.
– Хочется.
– Перехочется.
– А-а… э-э… – промямлил Артём. – Такой вопрос… Чем та Ветвь отличается от нашей? В глобальном… э-э… плане.
– Время в той Ветви, как и у нас, – ответил «первый» Ромашин, – есть динамическая характеристика континуума. Иными словами – это количественная и качественная мера движения. Однако есть глубокое отличие базовых параметров.
– Ну-ну? – заинтересовался Шоммер.
– Если главный этический закон нашей Метавселенной, да и вашей тоже, можно сформулировать так: «Везёт сильнейшему», – то у них он звучит так: «Везёт влюблённому».
В кабинете наступила тишина.
– Это правда? – хмыкнул Калаев.
«Первый» Игнат с улыбкой кивнул.
– Можно сформулировать эти законы иначе, но смысл будет тот же.
– А какому физическому состоянию они соответствуют? – живо заметил Шоммер. – Как их различие сказывается на различии физических параметров континуума?
– Могу ответить лишь в этическом плане. В наших Метавселенных жизнь возможна, однако требуется определённое усилие, чтобы она развивалась и не уничтожила себя. В той Ветви, где в дела человечества вмешался Дьявол, разумная жизнь ограничена таким нелогическим параметром, как любовь. Разум, преступающий этот закон, в конце концов исчезает.
– И всё же я не понял…
