Дмитрий Распопов - Ремесленники душ
Порадовавшись, что я захватил с собой тетрадь, я вытащил её из‑за пазухи и развернул ткань в которую я её замотал. Найдя таблицу с параметрами, я достал карандаш, пластинку паинита и портную мерку, стараясь меньше дышать при этом, произвел замеры с помощью камня и переписал данные в свой блокнот, подставив в формулу из тетради. По расчетам выходило, что душа у него была убавлена лишь на величину налога, видимо он недавно оплатил его.
Убрав все свои инструменты, я поднялся и быстро вышел наружу. Поджав губы я подошел к разговаривавшим полицейским.
— Душа уменьшена на величину налога, не более.
У сержанта округлились глаза, и он посмотрел на старшего товарища. Тот поморщился, но ответил мне.
— Так значит. Хорошо возвращаемся.
— Дрейк может не нужно, парнишка то не виноват? — думая, что я не слышу спросил второй полицейский, когда мы зашагали назад.
— Что?!
— Ладно, успокойся, я всего лишь спросил.
— У меня эти аристократишки, вот где сидят, еще один маменькин сынок не нужен.
Дорога в участок далась мне еще хуже, чем сюда, от непривычки ноги гудели и распухли так, что казалось ботинки свои я уже не сниму. Задумавшись я слегка отстал от полицейских, поэтому не сразу понял, когда меня дернули за рукав и заткнув рот затащили в переулок. Жадные руки забегали по карманам, вытаскивая блокноты, тетради, кошелек и что самое главное, бесценную коробочку с пластиной минерала. Без неё я стану ненужным никому, к тому же получу штраф от директора, который специально сказал мне её стоимость, а также то, что этот кусочек принадлежит цеху и потеряв его я буду оштрафован.
Я попытался вырваться, но рук было несколько и мое трепыхание они даже не заметили, я видел перед собой только двоих взрослых парней, еще вероятно двое держали меня сзади, не давая пошевелиться.
— Так так, — я сначала услышал звук падающего тела и сумрак переулка стал еще темнее от заслонивших фигур, зашедших в него.
Сильная рука с легкостью выдернула меня из чужих рук и раздались еще несколько ударов, обернувшись я увидел корчившихся на земле мальчишек моего возраста, в грязной и рваной одежде. Они лежали и стонали на земле, с шумом втягивая воздух.
— Кто это тут у нас Джеймс? Не вижу толком.
— Вы чьи господа? — сержант, а это был именно он, забрал у валяющихся тел мои вещи и вернул их мне.
В ответ он услышал только грязные ругательства.
— Мне кажется Джеймс нас здесь не уважают, — задумчиво проговорил инспектор и направился к лежащим на земле, — давно мы сюда не заходили.
— Так ведь это и не наш участок сэр, — спокойно ответил ему сержант, — вот они нас и не знают.
— Ну теперь точно запомнят, — инспектор одними руками разорвал на всех одежды и оставил их голыми, всю одежду смотал в большой комок, огляделся кругом и размахнувшись закинул его на крышу ближайшего дома.
— Идем, пока не станет поздно, тебе еще его отводить назад, — он вернулся к нам и не слушая раздающиеся ругательств вслед спокойно пошел вперед.
В этот раз я не стал искушать судьбу, а шел сразу за их спинами, испуганно поглядывая по сторонам, я чуть было не лишился всего!
— Сержант, завари мне кофе и пожрать нам что‑нибудь принеси! — сказал он, едва мы зашли в участок. Когда тот стал отдавать приказы дежурившим тут полисменам, он мощно зевнул и продолжил.
— Запиши в журнал, труп без признаков насильственной смерти, душа не тронута, золотой зуб на месте, так что или сам утопился, или пьяный упал. Дело закрыто и пошли пневмопочтой письмо в четырнадцатый, пусть не ходят.
— Хорошо сэр.
Сержант с инспектором ушли в кабинет, оставив меня одного. Набравшись смелости, я обратился к сержанту за стойкой, вспомнив его имя.
— Мистер Экстон, а почему вы называете его сэр, он ведь не благородный?
По потемневшему лицу сержанта я понял, что сморозил не то, но его лицо почти сразу же смягчилось и он тихо сказал.
— У нас, простых людей, слово «сэр» не только обозначает статус положения человека, если ты уважаешь кого‑то настолько, что повышаешь его статус в собственных глазах, то можешь называть его как тебе заблагорассудится.
Я почувствовал себя неловко и отошел от него, сев на скамью. Есть меня не позвали и только смотря за этими двумя, о себе напомнил мой живот громко проурчав на весь участок. Раздавшиеся смешки были погашены окриком сержанта, который ушел в подсобку и вынес оттуда большой кусок хлеба с сыром, положив их рядом со мной, он улыбнулся.
— Ешь, проголодался наверно.
Не слушая моих горячих благодарностей, он удалился на свое место, а я вцепился в продукты и такой жадностью накинулся на них, что самому стало стыдно за свое поведение, к счастью на меня никто не смотрел и утолив первый голод, я стал есть, понемногу откусывая куски.
Спустя час из кабинета инспектора вернулись оба полицейских и позвали меня пойти за собой. Мы стали спускаться по винтовой лестнице куда‑то вниз и чувство дежа вю закралось ко мне, заставив достать платок и на всякий случай приложить его ко рту. Оказалось, мы спустились в небольшую тюрьму, где в клетках сидели, стояли или лежали множество людей. Завидев инспектора и сержанта сразу же наступила тишина и наши шаги эхом стали раздаваться по бетонному коридору.
Открыв дверь в конце длинного туннеля с клетками, инспектор зажег газовый фонарь и внутри комнаты в которую мы вошли сразу стало светло, заставив меня прищурить глаза. Я осторожно зашел внутрь и осмотрелся, по середине стоял большой и грубо сколоченный то ли стол, то ли скамья, со странными приспособлениями у изголовья и ног, выглядевшие как небольшие раковины. Кроме него внутри был только умывальник с ведром воды рядом и четыре длинных и широких полки которые крепились к стене на уровне моего пояса, прикрытые серой тканью.
Пока я оглядывался, сержант достал большой сверток с одной из полок, со странно торчащими из него руками и ногами большой куклы и поставив его на стол произнес.
— Мистер Рэджинальд познакомитесь с мисс Олсен.
Я и не сразу понял, что торчавшие из свертка руки и ноги, принадлежали не кукле, а человеку. Только когда он развернул узел я с ужасом увидел, что это не тело, а отрубленные руки и ноги, а также голова мертвой девушки.
Рвота нахлынула на меня, и я не добежав до раковины, выблевывая недавний обед.
— Нежный нам попался аристократ, — одобрительно прокомментировал мои действия инспектор, — если в том подвале убирать не нужно было, то в нашем морге придется, а то док будет недоволен.
— В общем с — э-р ван Дир, осмотрите мисс Олсен, приберетесь тут и можете быть на сегодня свободны, сержант проводит вас домой.
— Пошли Джеймс пока пропустим по бокальчику бренди, — обратился он к своему другу, и они ушли, оставив меня одного.
От бессилия я сел и заплакал, столько унижений и ужасов как сегодня я не испытывал за всю свою жизнь. Хотелось выть и бить кулаками в стену, чтоб хоть как‑то унять жалось к себе. Когда слезы кончились и высохли, я понял надо решать, что делать дальше. Можно плюнуть на все и просто уйти, наняв повозку добраться до территории ремесленников и навсегда забыть про ужасы, творящиеся здесь. Я встал и пошел к двери, как голова мертвой девушки наклонилась и упала с глухим звуком на пол. Я стоял и держался за ручку двери и не мог сделать ни шага. Нужно было проявить уважение к мертвой и поднять назад её голову или я не смогу сегодня спокойно заснуть, поскольку она будет преследовать меня во снах.
Тяжело вздохнув, я поежился от холода, который тут оказывается был приличным, подошел и брезгливо подняв её за волосы, положив назад. Почему‑то от этого простого действия внутри все успокоилось, и я спокойнее рассмотрел мертвое лицо, похоже она была очень красива при жизни, даже сейчас лицо её было привлекательно хоть и мертво.
Мне стало её жаль, такая молодая, примерного возраста с Элизой, а уже мертва. Не отдавая себе отчета, я вытащил коробку с минералом и посмотрел на её голову. Ничего. Я опешил и посмотрел через мутный кусочек минерала, думая, что упустил едва заметные взгляду ремесленника зеленые нити, идущие от тела вверх и образующие тонкую бахрому вокруг тела каждого человека. Снова ничего.
Я не понимая, что происходит, раз за разом, дюйм за дюймом просматривал руки, ноги и голову, но ничего ни одного зеленого волоска не обнаружил. Получается, что девушка умерла от полнейшего иссушения души! В тетради, что дал мне директор было одно упоминание об этом, но скорее, как один из примеров того, что остатки души можно и не обнаружить на теле, если она подверглась принудительному иссушению до смерти и вот сам я такое вижу своими глазами впервые. Скорее для самого себя, я в своем блокноте подписал странницу как «мисс Олсен» и занес туда свои наблюдения оставив пустыми строчки в таблице с параметрами её тела, в отсутствии него нельзя было точно сказать какого роста и веса она была при жизни.
