Сергей Калашников - Четвертая дочь императора. Оператор совковой лопаты
Питамакану Мишка обрадовался несказанно. Нередко ведь приходят изрядные группы во главе с вождями. Хочешь, или не хочешь, а протокол соблюдать приходится. Трубку пускать по кругу, важно беседовать. Полагается гостям честь оказать, они ведь многие сотни километров проделали, чтобы досюда добраться. От дел отвлекает ужасно.
Поговорили. Надо было ввести старшого в курс своих замыслов относительно того, как настроить людей против европейцев. Имеется ввиду — отнестись с недоверием к монотеизму, христианству в частности. Это на счёт того, что не может один разум за всякой букашкой уследить, так что опасаться нужно людей с ложными представлениями о мироустройстве. То есть следовало насаждать представление о любом варианте «однобожия» как о ложной доктрине, а носителей её выставлять заблуждающимися. Дикарями, опасными тем, что обязательно попытаются подчинить всех вокруг тому, кому поклоняются. И тому, кто от имени их бога правит ими самими. А если попытаются поселиться где-то здесь, то лучше прогнать их или даже уничтожить. А то потом беды не миновать. Они ведь, как лесной пожар, которому стоит только окрепнуть из крошечной искорки, а потом будет огромная беда для всех.
Беседа получилась интересная. Вождь, оказывается, слышал не только о безобразиях, что учиняют на юге испанцы, а и о французах, поселившихся на севере. Те индейцев обижать не пытались, что не удивительно. Их бы перебили всех. А вообще, информации из тех мест немного. Живут бородатые, дома строят из дерева, сажают злаки, возделывают огороды.
Теперь Мишке спокойней. Питамакан принимает гостей, обменивается с ними знаками глубокого уважения, ведёт обстоятельные разговоры. В результате — все новости и слухи звучат у открытого очага — костра, что возжигается в просторном мандане. Это такой здесь образовался конференц-зал. Он же — кулуар для переговоров.
Прибытие сородичей для Мишки — это возрастание численности постоянного персонала в его производственном комплексе. Скажем, уголёк в Низовом посёлке жгут «профессионалы» на стационарной установке, а вот заготовка сушняка для него и доставка готового продукта к плавильне — эти дела ждут очередной депутации.
Меновой торговлей занимаются женщины. Имеется ввиду — конкретикой. Чтобы мужчины потом «договорились» о том, что их скво уже быстренько согласовали. Так и поступает провизия для работников, медь для легирования, иногда на красивую вещицу или диковинку позарятся.
Казусы тоже бывают. Криволапый Барсук из Лесных Шакалов не отыскал камней, которые липнут друг к другу. И заявился от Стартового лагеря, до которого добрался рекой, во главе процессии, несущей пару центнеров крупных кусков горного хрусталя. Его сложили красивой горкой на свободном месте, так что теперь в солнечный денёк он очень красиво переливается на солнце.
* * *Когда пришли Голохвостые, разговоров о летнем вояже, конечно, было немало. Оказывается, род, долго не мог нигде остановиться надолго. Здесь через каждый дневной переход встречались поселения. Обмазанные глиной домики, окруженные возделанными полями, где рос маис, тыквы, бобы и некоторые съедобные корешки. Обменивались подарками с вождями, но становиться на стоянку даже не пытались. Понятно, что окрестные леса местными жителями изучены вдоль и поперёк и на обильные сборы орехов рассчитывать не приходится.
Продолжалось это до самой Солёной Воды. Выйдя на своих насквозь парусных каноэ из устья реки по хорошей погоде, изрядно пробежали вдоль побережья. И наткнулись они на Береговых Выдр. Хоть и дальняя, но родня. Встали общим лагерем, жильё возвели. Береговые умело пользуются солью, но то, что они выпаривают из воды, значительно хуже того, что привезли Голохвостые. Кое-какие приёмы Речные у них переняли. Собираются весной наведаться в копь, что у Золотого Ручья. А на пространстве на восток от гор и без них тесновато. Другие роды тоже не нашли в этих местах большого изобилия, но, поскольку отправились в путь раньше, смогли как-то устроиться не конфликтуя ни с кем.
Племя Выдр на самом деле очень большое. Их каноэ можно встретить во множестве мест, порой на расстоянии месяца пути отсюда. Просто Полуденные и Речные в этом году из-за людей Больших Быков оказались в несколько неудобном положении. Впрочем, несколько родов направились на север. Вестей от них пока не поступало.
Глава 49. Мелкие дела
Мишка погряз в мелких делах. Для самых важных записей он пользуется обрывками обёрточной бумаги, что прихватил в своё время из мусорной кучи. Именно на ней он записал основные данные по конусам для крепления свёрл, развёрток и, возможно, фрез.
Типоразмеры и основные варианты исполнения подшипников скольжения — а то ведь наделали их множество, каждый раз изготавливая по месту однозначно связанной парой. До резьб дело еще не дошло, но и для них требования прописал, а также размеры ключей под шестигранник и квадрат и прямых шлицов для головок винтов. Данные тривиальные — на один раз подумать. Так вот, чтобы получилось действительно один раз, и оформил себе поминальник в компактном плоском футлярчике из бересты.
Что радует — с карандашами проблем нет. Индейцы обугливают ореховые прутики и вставляют их в тростинки. Правда, твёрдость у «грифеля» всегда одна и та же, но подходящая. Только вот след его на коре нестоек. Тут приходится рельеф продавливать твёрдой лопаточкой, а уж по нему карандашом наводить контрастность. Так что, хотя и удобней, чем зубилом по камню, но хлопотное это дело — письмо по бересте. К тому же она коробится, норовит свернуться трубочкой. Худо без бумаги.
Поэтому первые же древесные опилки размололи на первой же из запущенных мельниц, полученную таким образом муку сварили в воде, зачерпнули решёткой, дали стечь, и на решётке ничего не осталось. Чистые ровные прутики. Нет, не чистые, а вымазанные древесной муке. Толи состав не тот, толи решётка, искусно сплетённая из тончайших тщательно калиброванных лозин, оказалась чересчур груба. Ничего не получается с первого раза. А вот последующих попыток предстоит много.
Во-первых — варить нужно со щёлочью или кислотой. Потому что структуру древесины должно чем-то разъесть, чтобы выделилась целлюлоза, или а кто же его знает что? Главное — что-то должно измениться. Или добавить их после варки. Или до варки? Всё надо проверять, причём в разных пропорциях. Потом подмешать клея, тоже в нескольких соотношениях. Щелочей у него две: зола и гашеная известь. Обе они привнесут в смесь грязь, ибо нечисты. Хорошо бы соды добыть, но негде. В «Таинственном острове» у Жюль Верна её получили сжиганием морских водорослей, но ехать за ними не близко.
Кислот тоже две. Что-то типа уксуса, что получают оседлые индейцы с востока, когда передержат бражку, что готовят из древесного сока, и, собственно, сок той самой, как он думает, айвы. Это наверняка аскорбинка. Оба варианта — слабые растворы. Ну что же, какие есть. Тоже вариации пропорций предстоят.
Теперь клеи. Их аж три штуки. Копытный, рыбный и клейстер из кукурузной муки. Не забываем про поиск соотношений. И, поскольку поле вариантов огромно, заказываем Никатипе партию экспериментальных невысоких горшков с номерами. Поллитровых. То есть — полугоршков, если на местном варианте системы измерений. А пока — решётка.
Вот тут можно позволить себе полёт фантазии. Валками раскатал тоненько листочек нержавейки. Где-то треть миллиметра. А потом острячком и молоточком по шаблончику «наклевал» «пуклёвок». Верхнюю сторону приклеил к дощечке, а нижнюю выгладил на камне в камнедельне, сняв только что самим же сделанные бугорки. Потом трёхгранным шильцем буквально кончиками пальцев доразвернул обнажившиеся крошечные отверстия. Кожаной тряпочкой полирнул, доразвернул, полирнул. Этак недолго и ювелиром сделаться. Но получилось отлично. Чуть больше ладони, палец на полтора, но для начала хоть что-то.
Мальцы, что под ногами вертятся — серьёзная помеха, пока не понимают, что происходит. А вот если с ними поговорить по человечески, научить отмерять компоненты, читая значки рецептурной таблички, следить за процессом и участвовать в операциях… бумага получилась сероватая, немного тоньше, чем обёрточная и плотнее, но, в принципе, похожая. Хотя, вариантов было несколько, просто выбрал тот, что ему особенно понравился. Карандаш по ней хорошо идёт, след оставляет чёткий и держится прекрасно.
Череда экспериментов была стремительным калейдоскопом впечатлений. Опрокинули распределившуюся по ситу массу на идеально выглаженную рубанком столешницу. Как чуть подсохла — прокатали скалкой. При попытке взять просохший лист получили обломки. Или обрывки. Расползлось. Следующий горшочек, где меньше щёлочи. И так — десятки вариантов в день. Зато теперь имеются графики свойств продукта от вариаций рецептуры. И не менее трёх человек умеют правильно «подхватить» массу из лотка, верно встряхнуть, чётко почувствовать момент, когда пора накрыть эту композицию дощечкой, придавить и перевернуть, чуть стукнув «бутербродом» по стеллажу.
