Сергей Калашников - Четвертая дочь императора. Оператор совковой лопаты
Ложе из лапника, очаг из камней, дырка для дыма с подветренной стороны под свесом кровли, а пламя до потолка настоящие индейцы не практикуют. Ну вот, может и не самый правильный вигвам, но ничем не хуже. Можно приглашать пострадавшую и организовывать за ней нормальный уход. Тепло и кров совмещены — значит, жильё. Часа за два управился.
* * *— Миша, а зачем ты построил этот домик? — Сайка смотрит за тем, как муж засыпает в установленный на углы трёх камней горшок наструганные корешки.
— В палатке тесновато, и огонь не разведёшь. Пока ты поправишься, поживём с удобствами.
— Женщины говорили мне, что это больно в первый раз. Я не думала, что так сильно.
— Люди разные, — Мишка добавляет в бульон из вяленого мяса горсть крупы. — Вроде бы все одинаково устроены, а вот, поди ж ты. Да и мне следовало быть аккуратней. Расслабился я за последнее время с опытными женщинами.
— Они тебя любят. Говорят, что с тобой им хорошо… — недоговорила. Понятно, что ей-то как раз хорошо не было.
Мишка молчит. А что тут скажешь. Исправляться придётся не словами, и не сегодня. Про эту девуш… женщину он маловато знает. И со словами всякими у него нынче неважно, это, наверное, чувство вины. А вот Сайка на него не злится. С её точки зрения он ни капельки не виноват в своей требовательной неуклюжести. Самец. И этим всё сказано.
Раз не выходит словами и нельзя руками, так хоть глазами поинтересуется. Он с женами своими немало балаболил на разные темы, а сейчас смотрит на пакунок спутницы, что всю дорогу как прилепленный сидел у неё за спиной. Это не тюк, не короб, не корзина, не рюкзак и не ранец. Широкие лямки со стяжками на груди и поясе, армированная вертикальными прутьями спина, мягкая опора на крестец — натуральный станковый рюкзак, но не рюкзак, а… нет определения. Коробок из коры для походной посуды — горшки ведь, их бить не стоит. У спины одеяло, достаточное, чтобы лечь и укрыться. Сумка с отделениями для провианта. Еще сумка, кисеты. Справа тул с охотничьими стрелами, слева — налуч.
Заметно тяжелей, чем туристские прибамбасы современного ему мира, но вес приемлемый. В одном предмете сосредоточено всё, что необходимо для пешего перехода. Шатёр-палатку Мишка нёс — два полотнища и два треугольника. Всё, что про снаряжение путешественников излагал он в кругу семьи, учтено и использовано. С учётом возможностей местных материалов, конечно. Значительно тяжелее получилось — куда деваться. Менее удобно — завязки и шнуровки вместо пряжек. Но у Айн такой же предмет бывает пристроен за спиной, когда она отлучается из места постоянной дислокации. Любят девчата пройтись по окрестностям с луком. Ну, таких вот ему Питамакан привёл. Ника и Ласточка по сравнению с ними домоседки. Хотя, про Ласточку он, наверное, неправ. Точно. Без конца ведь травки собирает, и камушки Карасику таскает.
— Саечка, а интересно, сколько времени тебе понадобилось, чтобы отыскать этот путь?
— Я его не искала. Эта тропа существует столько, сколько живут на земле люди. По ней с юга приходят за камнями для ножей и наконечников.
— И топоров, — невольно завершает список Мишка.
— Для топоров лучшие куски привозят с запада. Это очень далеко.
— И что взамен просят те, кто их доставляет? — возникло подозрение, что тут имеется некая торговля. Меновая, конечно.
— Обычно люди сами едут за тем, что им нужно. Для себя, для рода. Или с соседями сговариваются каких охотников послать. Надо ведь чтобы кто-то дорогу показал, или знал язык, на котором можно спросить у тех, кто живёт в тех краях.
Да, связи тут совсем непохожи на торговые. Группы людей независимы, и общаются между собой слабо. Встречи в основном происходят случайно.
— Но иногда с севера привозят медные ножи и браслеты. Выменивают на них маис — он может долго храниться. На случай если год голодный, очень помогает, — разбавляет вдруг Саечка Мишкин пессимизм. — Табак с юга. Или от Солёной Воды — очень большие кости.
Да, коммерция в этих местах не процветает, и ладно, а вот нечто важное он, кажется, упустил.
— А скажи мне, пожалуйста, вот ты сказала «тропа». Но ведь никакой тропы не было, — вспомнил он, наконец, своё недоумение. И тут же пожалел, что не смолчал. Распахнутые от изумления глаза девушки, казалось, сейчас выскочат из орбит. Рановато он себя в индейцы записал. Нет в нём присущей этим людям замечательности.
* * *Итак, вокруг него сложилось обширное многоотраслевое хозяйство. Оседлое поселение, привлекающее к себе пристальное внимание массы людей. И на символическом посту Великого Вождя становится неуютно. С другой стороны условия проживания комфортны. Рутина управленческой работы идёт без его участия. Это необременительно. Да что он мелет! Это же идеальная ситуация. Распоряжаться всем, до чего можешь дотянуться, и не перед кем ни за что не отвечать. Даже неудобно как-то перед индейцами.
Опять же другая сторона вопроса. Где-то в такой комбинации обязательно должно скрываться некое внутреннее противоречие. Период расслабленного благодушия непременно взорвётся клубком проблем, созревание которых было упущено из виду. Потому что не думал. Присказка про чёрные и белые полоски в жизни ведь не с потолка взята. Вот сейчас, когда торопиться некуда, можно попытаться сообразить, что ему может угрожать.
Сайке сейчас явно хочется побыть одной. Она тут травки себе заваривает, припарки какие-то готовит. Женщины Выдр понимают во врачевании. А он пока поохотится. Лук напрасно, что ли в такую даль тащил?
А еще ножик у него — для себя делал, чтобы Рэмбо от зависти сдох. Попытался совместить в одном предмете достоинства мачете и финки. Носить его, правда, неудобно — тяжелый, так и норовит штаны с правого бедра стянуть. Извлекать это супердевайс из ножен рискованно — нитки, которыми они сшиты часто просто перерезаются. Рубить-то топориком всё равно верней, а если стругать, или какая другая работа, так стандартный индейский ножик куда как ловчее. Лезвие у него похоже на старинную опасную бритву, но с бочкообразной рукояткой, передняя часть которой на манер пробки фиксируется в трубочке берестяных ножен. Рука его сама берёт, и сама обратно убирает. Однако, понтов с ним никаких. Рабочий орган.
Позднеосенний лес прозрачен. Плотны только группы хвойников, что в этих местах нередки. Палый лист уже слежался, трава, где стоит, где лежит, а где наклонилась. Под ногами шуршит и похрустывает. Птиц почти неслышно. Часок где-то есть у него, пока не стемнело. Дичи не видно, так что умишком пораскинуть самое время. О вероятных проблемах ближайшего грядущего.
Первая, банальная версия, что найдётся борзый вождь воинственного племени, который соберёт грозных индейцев, придет и всё отнимет, не кажется ему верной. Люди здесь не любят друг друга убивать, и делают это под давлением обстоятельств. Когда деваться больше некуда, тогда идут отнимать, прогонять или иное непотребство чинить. С голодухи обычно. Может, конечно, найтись некто с патологией в области разума, но, кажется Мишке, что живут такие люди в этой среде недолго. Сначала одиночество, а потом случается что-то.
Одним словом, опасность этого рода не кажется ему существенной. И, в конце концов, он ведь не один. Возникни такое затруднение, оно неизбежно коснётся всего рода. А гуртом отбиваться веселей.
Второй вариант касается опасения, что соплеменники научатся всему, что он тут напридумывал, и решат без него обойтись. Это случается. Но, чтобы такое произошло, он должен хоть кого-нибудь крепко достать. Обидеть, разозлить или вызвать чувство зависти. Хм! Последнее особенно опасно. Тут ведь иной раз и не угадаешь, отчего человек, которому не сделал ничего худого, начинает тебе пакости творить, причём вроде как нарочно старается подставить, чтобы выглядел ты в невыгодном свете. В этом плане мир индейский от знакомого ему человечества неотличим. И, для предупреждения такой ситуации, действовать следует так же, как и дома. Общаться, присматриваться, прислушиваться. Быть одним из них, тех, кто рядом, кто с тобой заодно. Тут нет чётких рецептов. Внимание, анализ, творчество. И на этой поляне он крепко недоработал. Ни Жаба Пупырчатого, ни Никиного мужа, ни Полуденного, что у них в соседях, даже по именам не выучил, не говоря уж о других. Даже с Сайкой опростоволосился. Мало ли зачем девушка ходит в лес с другими мужчинами. Можно подумать, кроме того, что он заподозрил, у индейцев там других дел нет! Ревность, что ли? Прочь эмоции!
Так что же ещё может сулить ему неприятности? Европейцы. У них есть металл и значительные мощности по его производству. Не здесь, конечно, но одна каравелла с ножами — и континент у твоих ног. Если действовать терпеливо и методично… хотя, это уже примерно понятно. Другой вопрос в том, как… нет, конкретику представить себе трудно. Важно то, что лично ему, Мишке, приезжие из-за океана тут и даром не нужны.
