Ник Перумов - Череп на рукаве
И вот ради неё ты пойдёшь на всё. А если ты слушал менявнимательно и понял правильно, ты не можешь не понимать, что я тоже вкладываю свою судьбу в твои руки. Потому что незамеченным ты с Иволги на Новый Крым не попадёшь. В секторе — чрезвычайные меры безопасности, все подозрительные челноки со, скажем, старыми паролями сбиваются без предупреждения. Я не могу рисковать и ждать, когда ты своими путями попадёшь в Новый Севастополь. Я выпишу тебе командировку. На старую базу «Танненберга». Цель укажем, как всегда, стандартно: «Выполнение задания командования». Я выяснил — несмотря на военное положение, кое-какое грузовое сообщение с планетами сектора поддерживается. Мы сейчас пойдём на Каппу-четыре, оттуда рефрижераторы всё ещё ходят на Новый Крым. Отправишься с одним из них. Космопорт Нового Крыма контролируется интербригадами, так что неприятности начнутся прямо там. Но тебе придётся идти напролом. Ты — беглец, дезертир. Тебя объявят в розыск, лишат наград и званий. Не обращай внимания — я постараюсь это оттянуть елико возможно. В крайнем случае сделаю так, чтобы информация эта дошла бы до интербригад, но ни в коем случае не неполевых комендатур. — Он невесело усмехнулся. — Там, на твоей планете, будешь действовать по собственному усмотрению. Не сомневаюсь, та же контрразведка сейчас готовит к заброске на Новый Крым целую сотню своих архаровцев. Не сомневаюсь также, что Дариана возьмёт их всех тёпленькими ещё при приземлении. Так что смотри… — Он открыл узкий шкаф, достал стандартную чёрную сумку десантника. В таких мы носим сухпаёк, боеприпасы и «комплект для выживания». — Здесь гражданская одежда, Руслан. Дезертиры не прибывают на родную планету, едва споров нашивки.
Молчание. Мы вновь смотрели друг на друга через стол.
— Оружие. Полагаю, достанешь дома. Места знаешь? Или подсказать? У меня с ещё севастопольских времён сохранился премилый список…
— Я знаю, господин оберст-лейтенант, благодарю вас. Дезертиры, как вы верно заметили, не прибывают домой в военной форме и при полной выкладке. Я добуду себе всё, что нужно. У меня только один вопрос, господин оберст-лейтенант…
— Связь, конечно же, — проговорил Валленштейн. — Тебе придётся слетать на Сибирь. Я кое-что там припрятал. Как говорили англичане, just in case. Найдёшь на базе Михаэля. Знаешь Михаэля?
— Кто же не знает Михаэля, герр фон Валленштейн… Каптенармус наш. Можно сказать, первый, после господина старшего мастера-наставника штабс-вахмистра Пферцегентакля…
— Отлично. Вот к нему и заглянешь. Передашь от меня привет.
…Он словно не сомневался, что с каптенармусом Михаэлем ничего не могло случиться, несмотря ни на какие пертурбации. Интербригады могли — и наверняка сделали это — напасть на базу, вскрыть арсеналы, в конце концов, просто сжечь её дотла — но каптенармус Михаэль, словно неистребимый дух любой армии, просто не мог не уцелеть.
…Мы прощались. Он протянул мне руку. Просто пожал. И сказал:
— Удачи, брат.
Сказал по-русски.
Само собой, я никому не сказал «до свидания». Дезертиры не прощаются. Я не стал ничего брать с собой. Дезертирам будут нужны совершенно другие вещи. У меня, само собой, была подписанная Валленштейном и начштаба полка командировка, продаттестат и тому подобные бумаги — некое оправдание перед охранкой, если я решу возвращаться.
«Танненберг» выводили с планеты. Иволга оставалась во власти врага. Что творилось сейчас там, внизу, оставалось только догадываться. Такой системе дай один раз волю — она пожрёт всю эндемичную биосферу. Вместо морей и океанов останется только протухшая слизь, в которой будут плавать, дожидаясь своего часа, часа трансформы, миллиарды миллиардов зародышей. И время от времени новые «матки» будут неведомым образом отрываться от её поверхности, уходя в небеса…
Стоп, сказал я себе. Это единственное, что нельзя объяснить в рамках «биологической» теории. Этого не может быть, потому что не может быть никогда. Живые реактивные двигатели ещё не придуманы, да они и невозможны. Можно вырастить костяную броню, но не высоколегированную сталь дюзы. Да и не похоже было, судя по взлёту с Омеги-восемь, что они использовали хоть что-то, кроме мистической «антигравитации». Вот откуда она, эта антигравитация, — я понять не мог. На ум приходило только одно, достаточно нелепое объяснение — кто-то должен был подбросить соответствующий «девайс». Причём «девайс» явно неземного происхождения. Вопрос — одноразовая ли эта штука и что с ним случилось после того, как наша артиллерия и авиация в атомы разнесли девять севших на Иволгу «маток»? Или он способен к самоподзарядке? Или у него, к примеру, независимый, почти что вечный источник питания? Ох, о таком лучше и не думать…
…От обречённой Иволги, над которой стервятниками кружили крейсеры флота, мы уходили на Каппу. Каппа-один и Каппа-два, планеты-близнецы у недалёкой (относительно) звезды нашего сектора. Чуть меньше Земли и Нового Крыма. Не слишком благоприятная экосфера, ну да выбирать не приходилось. Нас, правда, посадили на главной планете скопления, Каппе-четыре, ещё одной «сестре Земли». Здесь уже успели справиться со всяким агрессивным зверьём — и крупным, и микроскопическим. В отличие от Капп-один и два, здесь можно было ходить без дыхательных масок и без биофильтров.
Как и сказал Валленштейн, отсюда до сих пор на Новый Крым ходили рейсовые грузопассажирские рефрижераторы. Мне пора было прятать очень-очень глубоко своё командировочное предписание и влезать в дезертирскую шкуру.
Каппа-четыре сейчас гудела. Один за другим падали с неба челноки, словно подбитые птицы. Не хватало мест во флотских орбитальных госпиталях, слишком много раненых и слишком много тяжёлых. Здесь скапливалась уцелевшая техника (слишком мало), уцелевшие полки преобразовывались хорошо если в батальоны, да что там полки! От дивизии «Зейдлиц» осталось триста человек, от «Флориана Гейера» — пятьсот. Потеряв всю артиллерию, всё тяжёлое вооружение, рассеявшись по непроходимым дебрям, они поодиночке выбирались с Иволги, и я не знал, сколько времени дано было поисковым партиям, чтобы подобрать последних. И скольким придётся разделить судьбу самой Иволги…
Не стоило большого труда затеряться в обозлённой толпе. Патрули на улицах припортового квартала (где по военному времени оказались закрыты все питейные и увеселительные заведения) несколько раз проверили меня, невзирая на лейтенантские погоны, однако ничего, не придрались.
…Я шагал между пакгаузов и складов. Стандартные имперские изделия, гофрированный алюминий, непременная колючая проволока и редкие, покачивающиеся на ветру фонари. Крайне подозрительное место. Тем не менее именно здесь помещался пропускник на гражданское взлётное поле. Империя жёстко контролировала перемещения, и, само собой, покупать билет я не стал. Мне предстояло найти шкипера или суперкарго и уговорить их взять меня с собой. Нелегально.
