Сергей Анисимов - За день до послезавтра
– Ты будто военную операцию проводишь, – с неудовольствием заметил Эберт бывшему сослуживцу.
– Не будь глупым. Все действительно серьезно. А береженого бог бережет…
– Об этом уже знает слишком много людей.
– Не столько, сколько надо.
Следующие несколько минут все трое молчали, разглядывая улицы за окном. Собственная служебная машина руководящего директора полиции, не несущий проблесковых огней серо-зеленый BMW 525 TDI, так и продолжала держаться сзади, между двумя «Туранами» эскорта. Город ни в чем не изменился за день – разве что стало больше полицейских на улицах, о чем они и так знали. Те же магазины, те же люди на улицах – тепло одетые по случаю ветреной погоды, спешащие по своим делам или к телевизорам. Даже центр выглядел совершенно нормально, только на пересечении Штромштрассе и Альт-Моабит, на краю парка Кляне Тиркгартен, проходил довольно заметный митинг.
– Притормози, – попросил Эберт, но водитель уже поворачивал и снижать скорость не стал. Митингующих тоже окружала полиция, но само сборище выглядело довольно мирным – не бритоголовые, DFU или «Прусское Дело», а чуть ли не хиппи. Бедные, этим всегда достается. Но затем и нужна полиция.
Они выскочили на виадук над Люненбургерштрассе и параллельными с ней железнодорожными ветками и тут же нырнули к мосту через Шпрее – Бундестаг и Бундесканцлерамт были уже рядом.
– Я попрошу о вашем участии, – заметил руководящий директор полиции, и тут замначальника Полицейской инспекции фыркнул.
– Что?
– Я чувствую себя как один из трех мушкетеров. Готовый полечь на пути к Лондону.
– Мальчишка…
– Я ненамного младше тебя, Карл. И у меня шрам от пули под коленом – я дольше работал на улицах. Если это поможет остановить войну, я лягу здесь.
– У тебя двое детей.
– Именно поэтому, Карл. Именно поэтому.
Тот не нашелся, что ответить, – просто открыл и закрыл рот. Провожаемые взглядами прохожих, три полицейских автомобиля и четыре мотоцикла на большой скорости свернули на Паул-Лебе-аллее и остановились еще до съезда в паутину дорожек, опоясывающих Бундесканцлерамт – футуристическое здание из серого бетона и стекла. Закрывающий вход пост смотрелся смешно – два маленьких «Опеля Корса», поставленных капот к капоту, и три полицейских. Чуть смягчало ситуацию то, что все трое были в бронежилетах и с укороченными автоматами. Однако метрах в пятидесяти – еще на полпути к внешней автостоянке, но уже подальше от поверхностного взгляда – Эберт увидел две бронемашины, окрашенные в стандартные «три краски» бундесвера, и без каких-либо эмблем на бортах. 20-миллиметровые пушки, направленные на лабиринт выложенных на асфальт в шахматном порядке бетонных блоков, смотрелись достаточно серьезно. Можно было не сомневаться в том, что правительственные здания в эти дни охраняются более чем хорошо.
По команде патруля, перегородившего дорогу, водитель предъявил собственные документы, и каждый из них протянул свое удостоверение личности. Полицейобермейстер сверился с наладонным компьютером и сделал жест, после которого оба его напарника отступили на три шага и перекинули ладони на рукояти автоматов.
– Что за черт…
– Герр Эберт, ваше имя в списке есть. Ваших спутников – нет. Вам придется оставить их здесь либо обосновать их присутствие в установленном порядке.
Карл Эберт успокаивающе взял напрягшегося товарища за плечо.
– Спокойно, Фриц. Без нервов. У ребят работа.
Три автомата смотрели прямо на них – и это при том, что у полицейских не было никаких сомнений в статусе прибывших. Наверняка они знали их в лицо. Будь хоть какие-то реальные сомнения – и они уже лежали бы на ледяном асфальте. В лучшем случае – просто ругаясь про себя, в худшем – простреленные насквозь.
– Герр руководящий директор полиции, вы можете проехать. Пересядьте в свою машину, пожалуйста. Остальных прошу развернуться и освободить проезд.
Кивнув, Эберт обменялся со своими товарищами несколькими словами и пошел к BMW, за рулем которого находился закрепленный за ним водитель. Сквер вокруг Бундесканцлерамта был по-зимнему голым и просвечивал насквозь – панораму освежали только несколько рядов еще не очень высоких елок. По внешнему контуру ведущих к парковкам дорожек были расставлены цепочки бетонных кубиков, каждый выше колеса автомобиля. Но эти были привычными, а вот бетонные блоки внутри и тем более бронированные машины – нет. Под довольно напряженными взглядами постовых его водитель провел машину между разъехавшимися в разные стороны патрульными малолитражками и начал аккуратно объезжать блоки один за другим.
– Старые «Мардеры», – заметил он как будто про себя. – А вон те поновее.
– Это какие? – машинально спросил Эберт, не очень-то разбирающийся в современной технике. Мальчишкой он наизусть знал все типы бронемашин и танков, состоящие на вооружении государств Европы, но те времена давно прошли.
– Вон, видите? «Пума» с 30-миллиметровой пушкой. Между деревьями справа. А вон еще одна. Кого они ждут, интересно? Русскую морскую пехоту? Демонстрацию пацифистов?
– Закрой рот и рули, – буркнул он нелюбезно. Нервная болтовня водителя отвлекала, мешала продумать формулировки. Даже самая простая мысль – может ли иметь какое-то значение то, что он явно прибыл раньше главы Президиума федеральной полиции и парламентского секретаря, – не давала на себе сконцентрироваться, ускользала. А ведь гораздо важнее было то, откуда они знают о «вновь открывшихся обстоятельствах», что они знают, какова их ориентация, каков предварительный план. Заставить его и остальных молчать? Встать на его сторону и донести до канцлера информацию во всей полноте? Предсказать это было невозможно. Вряд ли канцлер примет его – она относится к совершенно иной весовой категории. Четыре золотых шестиконечных звезды на каждом из его погон не значат для нее много. Соответственно, сиюминутное развитие ситуации зависит от встречи «на первом уровне», с Матиасом Зигером. А люди продолжают погибать каждую минуту, можно не сомневаться. И каждую минуту шансы остановить все это, дать задний ход становятся все ниже.
Снова кольнуло сердце, и Карл Эберт недовольно поморщился. На въезде на парковку у них проверили документы еще раз и еще раз проверили машину, с подсовыванием зеркальца под днище и даже уже с собакой. Потом, на входе в здание, его проверили снова. Здесь пост был не смешанный, как второй, а чисто полицейский. Вообще же после минуты удивления на улице организация охраны здания стала ему ясной насквозь: в общем-то охрана конституционных органов федерации и трех из министерств (иностранных дел, внутренних дел и юстиции) входила именно в компетенцию полиции дирекции Берлина. Теоретически он мог построить всех полицейских в этом здании в шеренгу и заставить петь скаутские марши. На самом же деле попробуй он обойти их собственных начальников нескольких уровней с каким-нибудь неадекватным приказом, и эти же люди уложат его лицом вниз прямо в холле, среди кресел для посетителей и цветов в кадках.
– Герр руководящий…
– Приехал ли герр Зигер?
– Одну секнду…
Встретивший его полицейский тут же отошел, начал с кем-то переговариваться по рации. Вернулся он через секунду.
– Они уже проходят контроль на периметре. Будут через минуту. Вы пройдете в кабинет или…
– Нет смысла, подожду здесь, – снова оборвал он молодого офицера. – Здесь есть вода?
Тот указал ему на кулер у стены и тут же обогнал на несколько шагов, вытащил пластиковый стаканчик из держателя, налил сам. По этому поводу Эберт подумал, что он то ли плохо выглядит конкретно сейчас, то ли постарел. Год назад такой учтивости можно было ждать разве что от стажера.
Через минуту ведущие в холл с улицы стеклянные двери разъехались в стороны, и вместе со струей холодного воздуха вошли три человека: отлично знакомый любому полицейскому его ранга Матиас Зигер, один из наиболее высокопоставленных лиц всей федеральной полиции парламентский секретарь МВД Кристоф Бергнер и молодая женщина со смутно знакомым лицом. Эберт нахмурил брови – он почему-то ожидал, что «парламентским секретарем» будет Кристиан Шмидт, курирующий министерство обороны. Это было не очень логично, но почему-то ему так подумалось, когда Зигер назвал ему должность. Впрочем, неважно. В обязанности парламентского секретаря, точнее, «статс-секретаря», входили поддержание связей между конкретным министерством и парламентом, его фракциями и комитетами. Каждый из этих довольно часто меняющихся на должности людей обладал достаточным уровнем власти, чтобы продавить сведения государственной важности на самый верх.
– Герр Эберт.
– Гер Зигер, герр Бергнер… Фрау…
– Фрау Анна Шульц, мой помощник. Герр Эберт, нас уже ждут, но два слова. У вас нет никаких сомнений?
– Я вынужден подтвердить, что нет, герр парламентский статс-секретарь. Ни малейших. Это действительно были они.
