Евгений Лотош - 4-03. Fuga maggiore
Мать приложила палец к его губам и увлекла в коридор. Парсы вдруг вскочили с кровати и бросились за ними. Дверь мягко хлопнула, закрываясь.
— Я временно отключаюсь, — сообщила Дзии сверху. — В случае нештатной ситуации подключусь снова, но до тех пор гарантирую полную приватность вашего разговора. Дэйя Деллавита, зовите, если почувствуете себя плохо.
В палате наступила тяжелая гнетущая тишина. Фуоко уставилась в белый потолок, избегая смотреть на отца.
— Ты его любишь? — сухо спросил тот.
— Да! — с вызовом ответила девушка, по-прежнему глядя в потолок. — Люблю! И я с ним сплю! Трахаюсь! Что, опять по морде съездишь?
— Фучи… — моторы инвалидного кресла снова тихо прогудели, и вдруг Фуоко почувствовала, что ее берут за руку. Она напряглась в ожидании боли. — Фучи, девочка моя… С днем рождения тебя, милая.
Фуоко медленно повернула голову — и обомлела. В глазах отца стояли слезы. Мокрые дорожки тянулись по его щекам, губы дрожали.
— Папа… — тихо сказала она.
— Прости меня, Фучи, — слова отца стали еще более неразборчивыми. — Зимой я вел себя… ужасно. Неправильно. Я так долго ждал, чтобы сказать тебе… Я знал, что рано или поздно тебя заберут от меня, что мое сокровище окажется в руках чужого мужчины, но я… я просто оказался не готов к расставанию. Просто я люблю тебя, очень люблю. Прости меня. Прошу.
— Папа…
Фуоко повернулась на бок и взяла отцовскую руку в свои. Только сейчас она осознала, что отец выглядит не просто постаревшим, а дряхлым. Левая сторона его лица казалась малоподвижной, а его рука заметно тряслась.
— Пап… — она почувствовала, что и у нее слезы подступают к горлу. — Пап, ты меня тоже прости. Я не знала, что с тобой так плохо. Я хотела позвонить, честно. Я совсем забыла, что у меня сегодня день рождения, но я хотела позвонить…
— Фучи! — отец тяжело всхлипнул. — Прости. Ради тебя я совершал ужасные преступления. Тебе не надо знать, какие, но паладары знают. Они отказались сотрудничать со мной. Я боялся, что ты сама станешь подопытной, что на тебе начнут ставить эксперименты. Я не мог такого допустить! И все-таки я наказал сам себя. Если бы я не противился, ты бы не стала обращаться к бандитам за помощью. Не пострадала бы так…
— Пап… Мэй… как его, не помню. Он бандит в Шансиме, но мне помог. Он сказал, что я сама бандитская дочка.
— Да, Фучи. Он очень и очень прав. Я бандит куда хуже него. Но я никогда не позволял, чтобы грязь, в которой барахтаюсь, касалась тебя, Лойзы, Массима. Мои грехи умрут вместе со мной, а вы останетесь жить, чистые и незапятнанные. Вряд ли Ваххарон простит меня, и райские сады мне увидеть не суждено. Но ты ни при чем. Джион рассказал про вас с тем юношей, Кирисом. Вы оба эйлахо — участь, от которой я отчаянно пытался тебя спасти. Но если уж жизнь так повернулась… Скажи, Фучи, ты его любишь?
Фуоко вздохнула.
— Да, папа. Наверное… нет, точно. Я люблю его. Он дурак, конечно, а иногда настоящий дебил, но он хороший. И он честно старается поумнеть. И еще между нами… связь. Вроде как телепатия. Он чувствует меня, а я — его, и между нами молнии проскакивают. Буквально молнии. Мы не сможем никуда деться друг от друга, даже если захотим. Прости, пап, но я никогда не выйду замуж за мальчика из хорошей семьи, даже если кто-то согласится взять электрическую эйлахо в жены.
— Тогда, дочка, — отец улыбнулся сквозь слезы, — благословляю вас. Надеюсь только, что вы останетесь вместе надолго: все-таки пятнадцать лет — не лучший возраст для выбора на всю жизнь. Вот, возьми. Я долго думал, что подарить тебе на день рождения, но так толком и не придумал. Не обессудь…
Свободной рукой он неловко протянул небольшой бумажный сверток. Фуоко приняла его и развернула. В черной бархатной коробочке поблескивала небольшая платиновая брошь в форме изогнувшейся ящерки с сапфировыми глазами на фоне языков золотого огня.
— Саламандра, — пояснил отец, утирая слезы. — Говорят, живет в самом яростном пламени и не сгорает. Ты у меня тоже огонек, чуть что — и вспыхиваешь. Фучи, желаю, чтобы у тебя все сложилось, как пожелаешь. Не обращай внимания на папашу, старого дурака, делай то, что считаешь нужным. Ты девочка умная и не капризная, знаешь, чего хочешь. Университет так Университет. Просто добейся своего, что бы там ни случилось.
Фуоко швыркнула носом.
— Спасибо, папа, — тихо поблагодарила она. — Спасибо.
— В Университете, я слышал, богатством щеголять не принято, — отец виновато отвел взгляд, — но уж надевай ее иногда, по праздникам, или какие там у паладаров торжества есть. Ну, ладно. Хотел я тебе праздничный ужин устроить, но врачи чуть с ума не сошли. Могли бы и полюбезнее, за те-то деньги, что я им плачу! — ворчливо добавил он. — Так что выздоравливай, а перед тем, как в свой Университет вернешься, загляни домой. Мне сейчас трудно из дома выбираться, но мама станет навещать каждый день. Давай-ка ее позовем, она тоже тебя поздравить хочет.
Он развернул кресло, подкатил к двери и выглянул наружу.
— Марта! — позвал он. — Заходите.
Парсы прошмыгнули мимо его кресла и сразу запрыгнули на кровать.
— Ее не били, — заметила Зорра.
— Или следов не осталось, — не согласился Гатто, ухмыляясь с изумлением разглядывающему их отцу. — Фуоко глупая, пороли мало. Надо исправить.
— Ну и игрушки у паладаров… — потрясенно пробормотал отец, откатывая кресло с прохода. — Кстати, Фучи, ты бы прикрылась.
Только сейчас девушка обратила внимание, что одеяло сползло с нее, обнажая грудь.
— Ох, папа… — криво усмехнулась она, подтягивая его на место. — Я уже настоящей нудисткой стала. Знаешь, на мне одежда постоянно сгорает. Как искрить начну, так сразу одна сажа остается. Можно даже не одеваться, бесполезно. Хорошо хоть, на Могерате тепло.
— Как же, как же, Джион рассказывал! — звонко засмеялась мать, входя в палату. Она держала Кириса под руку, откровенно прижимаясь грудью к его плечу, и парень отчаянно пламенел щеками. Фуоко почувствовала укол ревности: если подумать, мама для своего возраста сохранилась очень даже неплохо, а все мужики, как известно, козлы и только об одном думают. — Фучи, отличный у тебя женишок! Мы с ним поболтали по душам, и он та-акое рассказал! И волют ты стаями призываешь, и шаровыми молниями бросаешься, и электричество из тебя так и хлещет, хоть лампочку подключай! Хавьеро, случайно не знаешь, из чего можно сделать негорючую одежду?
— Подумаем, — сухо бросил отец, и в нем проглянул прежний Хавьер Деллавита: холодный рациональный менеджер с отточенным мышлением. — Не проблема, вероятно, и не только одежда, но и постельное белье. Главное, чтобы в больнице пожара не случилось, пока опытные образцы не сделаем. Охрана уже предупреждена насчет нештатных ситуаций, а Аницето я прямо сейчас озадачу.
— Озадачь, дорогой, — кивнула мать. Она выпустила с явным облегчением вздохнувшего Кириса, подошла к кровати и, отведя в сторону провода, поцеловала Фуоко в свободную щеку. — С днем рождения, Фучи, милая. Не слишком радостная здесь обстановка, но уж какая есть. Сегодня ты и так много перенесла, так что мы с папой тебя оставим. Но завтра я приду, и мы с тобой как следует поговорим. Нет, юная дэйя, — ее голос стал строгим, — приключения приключениями, а так запускать себя для девочки из хорошей семьи совершенно не годится. Погляди на себя, одна кожа да кости, да и кожа-то вся посерела и обветрилась!
— Конечно, мама, — покорно согласилась Фуоко.
— То-то же! — мать погрозила ей пальцем, осенила косым знамением и положила руку отцу на плечо. — Идем, Хавьеро, пока врачи не пришли гнать нас отсюда палками, или что у медиков в ходу.
Когда за родителями закрылась дверь, Кирис подошел к кровати и уселся на краешек.
— Ну что, принцесса? — спросил он странным тоном. — Доругалась с папашей?
— Мы помирились, Кир. А еще, — Фуоко лукаво, как надеялась, улыбнулась, — он нас с тобой благословил. Так что теперь тебе придется меня замуж брать, не отвертишься.
— Если женюсь, запру в доме и наружу выходить не позволю, — буркнул парень, снова краснея. — Чтобы не бегала где ни попадя. И пороть стану.
— Пороть? — Фуоко задумчиво посмотрела на него. — Интересная идея. Я тут как-то раз в Барне магазинчик видела с разными интересными штучками на витрине. Внутрь меня Джион не пустил, поскольку неприлично для благовоспитанной девочки из хорошей семьи, но плетка с наручниками там лежали. Давай заглянем перед отъездом в Хёнкон, а? Дзии! Ты уже слушаешь? Можно такие вещи в Хёнкон ввозить?
— Я слушаю с того момента, как парсы вернулись в комнату, дэйя Деллавита. Напоминаю, что в Хёнконе запрещены лишь определенные наркотики, а также оружие. Ввоз прочих товаров и предметов не регулируется, хотя и не всегда поощряется. Однако должна заметить, что некоторые игрушки сексуального назначения при неверном обращении могут представлять серьезную угрозу для здоровья и даже жизни. Перед использованием кляпов, плетей, наручников, удавок и аналогичных приспособлений настоятельно рекомендую сначала прослушать инструктаж по технике безопасности.
