"Фантастика 2024-46". Компиляция. Книги 1-18 (СИ) - Ковалев Сергей Юрьевич

– Под какую?

Они принялись спорить, где я. Валерка под своей койкой забился к самой стенке и вжался в штукатурку с такой силой, что нельзя было разобрать, где штукатурка, а где мой новый знакомый. Мимикрировал он, одним словом, слился с ветошью.

– Вылезай. – Санитар постучал по койке дубинкой.

По моей койке.

– Вылезай, пора принять страдания.

Оба засмеялись.

Мне не хотелось принимать никаких страданий, у меня были несколько другие планы. Но человек предполагает, а психи располагают. Койка моя была легко перевернута.

– Колчеданов заждался!

Ухмыльнулись. Две перекормленные гиены.

– Ты. – Боря ухмыльнулся и рывком поднял меня на ноги. – К Колчеданову пойдешь ты. Сегодня кто-то должен пойти к Колчеданову, и это будешь ты.

Я возразил. Правда, должен признаться, не удержался. Возразил в несколько грубой форме. Послал их. Рассказал про их родственников по восходящей линии. На что Давыд в качестве вразумления ткнул меня в лоб дубиной. После чего эти типы прыгнули на меня и сделали укол, от которого я очень скоро здорово одеревенел. Все видел, все слышал, все чувствовал, только вот пошевелиться совсем не мог. Как самый настоящий зомби в начале своего долгого мертвецкого пути.

Меня совершенно бесцеремонно взяли под руки, выволокли в коридор и потащили в правую сторону. Коридор был совершенно обыкновенный: батареи и двери, редкие окна в решетках. Санитары проволокли меня до конца и зашвырнули в палату с номером 215.

– Колчеданов, – позвал один из санитаров, – к тебе посетитель.

Откуда-то послышался неприятный чавкающий звук, будто облизнулась большая собака.

– Только смотри, Колчеданов, чтоб не до смерти!

– Изыдите, алаписы! Именем света заклинаю, изыдите, сгиньте в тьму!

Голос был безумный, санитары с хохотом и проворством выскочили из палаты. Мне стало немного страшно. Я много читал про нравы в подобных заведениях. Про распущенность медперсонала, равнодушие врачей и беспредел настоящих, законченных психов. И в фильмах психушки изображаются отнюдь не привлекательно. И в детских книжках. Нормальный человек, попав в дурдом, сам быстро становится придурком. А у этого Колчеданова, кажется, пятнадцать человек на счету. Или сто пятнадцать...

Я лежал на полу. Глазами толком я не мог пошевелить, видел лишь обитый фанерой потолок и часть стены со странной картиной. Зеленое поле, цветы лиловые, по горизонту горы, над ними два солнца. Нарисовано просто, но как-то страшненько. Повесишь такую штуку на стенку, а через месяц с катушек соскочишь по всем профилям. Психоделика, творчество душевнобольных, крыса – это мелкая собака.

Крапива...

Интересно, а поваренная книга у этого Колчеданова имеется?

Страшно.

Шаги. Мягкие, плюшевые какие-то даже. Но мелкие при этом. Приближаются медленно, осторожно. Я попытался повернуться в сторону шагов, но не получилось – одеревенение не рассосалось. Хотя глазами хлопать я уже мог. Хлоп-хлоп-хлоп.

– Зрю, – сказал психопатический голос, – зрю тя наскрозь, гридень малый, погряз в грехе, зело погряз...

Мне стало страшно уже окончательно. «Зрю» и «гридень малый» обещали приятный вечер, я собрал все силы в кулак и резко повернулся на бок.

Передо мной стоял карлик. Сначала мне так показалось, во всяком случае. Потом, приглядевшись, обнаружил, что это все-таки не карлик. А просто мужичок невысокого, метр сорок, наверное, роста. В белом мешке из-под сахара. С прорезями для рук, ног и головы – сплошная классика, Шнобель пришел бы в восхищенье от строгой линии плеча и высокой талии. Кое-где мешок уже распадался, и сквозь прорехи виднелось тело. Довольно страшное тело. Натруженное даже. С большим количеством нарывов, царапин и синяков.

Но мешок ладно. Самым мощным было то, что на голове у субъекта красовалась буденновка. С большой синей звездой. На груди же, отсвечивая благородной сталью, лежала упругая великорусская борода. Хорошо ухоженная, расчесанная, серьезная, толстая.

Я закрыл глаза. Потому что я им не поверил. Такого не может быть даже в самом жестоком кошмаре. Это игра моего уставшего от последних дней мозга.

Странное время, странный карлик в сахарном мешке и буденновке. Распад.

Маньяк Колчеданов, замучивший в своих застенках сто двадцать пять ни в чем не повинных граждан. В том, что Колчеданов настоящий маньяк, я не сомневался, это было видно по его глазам. Глаза были выпуклые, сведенные в одну точку и непреклонные, будто через минуту Колчеданов должен был взойти на эшафот. Для казни милостивой и без пролития крови. И к казни этой Колчеданов был готов, причем с самого рождения.

В глазах Колчеданова горел огонь какой-то там истины, огонь какой-то там истины испепелял Колчеданова изнутри.

– От скверны я тебя очищу, – сказал Колчеданов и пошевелил пальцами. – Перстом коснусь, и бесы выйдут.

Пальцы были длинные, что называется, паучьи, весьма и весьма живые. В этих пальцах можно было с легкостью представить скальпель. Или лазерный скальпель.

Или бензопилу. С помощью которых Колчедановым и изгонялись бесы.

Но ни скальпеля, ни бензопилы у Колчеданова не было. Была буденновка, из-под нее торчала грива седых, до плеч волос. Если бы не сахарный мешок, Колчеданов походил бы на списанного провинциального рокера. Списанного провинциального рокера-маньяка. Мучительно. В голове такого существа могли родиться абсолютно зверские идеи.

Так оно и оказалось.

– Тебя избавлю, – Колчеданов хрустнул пальцами, – соблазны отсеку, не прекословь!

Вот тебе наконец и настоящий псих, подумал я. Таких изображали в юмористических журналах. Протопоп Аввакум, боярыня Морозова и Великий Интегратор Планеты Трон в одном флаконе.

– Не боись, – подмигнул Колчеданов, – зрю – онемел ты от восторга. Сие нам в деле не помеха. Перстом своим тебя коснется благодать – узришь ты небывалый свет. Ужо прочищу чакры...

Колчеданов снова пошевелил пальцами.

– Услышь кимвалы златострунные, воструби в трубы медногласные! Израдуйся сердцем, храбрый отрок! Воззри на сей прибор!

Колчеданов указал пальцем. Возле противоположной стены стояло некое устройство. Модернизированная кровать-убийца. Меня даже сквозь страх пробил смех. Больше всего прибор Колчеданова был похож на изобретение широко известного Прокруста – недружественного мифологического грека. Который кого надо укорачивал, кого надо вытягивал, в зависимости от ситуации. Правда, Прокруст вроде бы был великаном, а Колчеданов особым ростом не отличался, метр с бейсболкой.

Этакий мини-Прокруст.

Я пригляделся к устройству Колчеданова получше, но никакого режущего инструментария не обнаружил, что успокаивало. Отчасти. Зато обнаружил, что у койки есть откидная спинка с многочисленными широкими ремнями. Вдруг совершенно неожиданно я вспомнил, что уже второй раз за последнее время попадаю в плен к мебели. Первый раз был в доме Панченко, когда я позорно провалился в диван.

В этот раз позора было меньше, зато больше опасности. Прокрустова койка... Даже скорее прокрустова раскладушка – все равно гораздо страшнее имперского дивана.

– В устройстве сем увидишь свет, – с пафосом изрек Колчеданов. – И милосердие откроешь. Астральный свет горнил...

После чего этот горнильщик схватил меня с полу, с неожиданной для такого нерослого существа силой поднял над головой и обрушил в койку. Откидная спинка тут же свалилась на меня, и я оказался спеленут этими дурацкими ремнями, как младенец. Я был заключен в кровать, так что на воле находились только голова и пятки. Как в чемодане.

Еще совсем недавно я сидел в «Бериозке» с приличными людьми, разглядывал крашеных девиц и вообще – жил. И вот я спеленутый и беспомощный... Не знаешь даже, что и сказать.

Превратности судьбы.

И где, собственно говоря, она? Почему не идет на помощь?

Пятки. При некотором опыте с пятками можно провернуть целую кучу замысловатых и незамысловатых вещей. Можно банально отлупцевать по пяткам бамбуковыми хлыстами. Весьма болезненно.