Артем Каменистый - Рай беспощадный
Макс кивнул — хоть от смерти в одном шаге, но любопытство не дремлет. Этот человек очень странный, и слова его интригуют — хочется слушать и слушать.
Заодно и от темных мыслей отвлечется…
А когда мужчина начал рассказывать, Макс вообще выпал из реальности — с головой погрузился в чужую историю.
Неудивительно.
* * *— У меня когда-то было имя, но теперь даже я его почти забыл, а другие и не знали никогда. Новая жизнь — новые имена. Теперь я просто Бродяга — тот, который никогда не останавливается. Я так много и так быстро странствовал, что даже готам непросто было меня поймать. Они пробовали это сделать уже дважды, и оба раза я уходил. Решили схватить легенду. Болтаю много, язык мой без костей, слухи обо мне пошли по островам, вот и захотели узнать все. Всю правду про корабли с черными парусами. Не страшилки детские, не сказки — чистую правду им подавай. Я, наверное, первый человек, который появился на рифах. Земной человек. Ни про какие светляки или как их там… ФПС… Не знал я ничего такого, и не слышал о них ни разу. Может это был самый первый светляк, который испачкал нашу Землю. Я заметил его на краешке козырька подъезда. Издали подумал, что это фонарь поставили новый, ближе понял — неладное что-то. А потом и сам понимаешь, что произошло. Я упал в море неподалеку от Земель Ящеров. Если ты с русских рифов, то у вас их обычно называют Большой остров. Я его разглядел, когда залез на скалу и уже к вечеру добрался. Поел кокосов. Знаешь, как трудно было их разбивать? У меня ведь ничего не было — никаких инструментов. О! Это было неописуемо трудно! Я собрал упавшие, в которых и пить-то нечего, а уж угрызть эту деревянную сердцевину было подвигом. Откуда мне было знать, что надо лезть на пальму за недозревшими? Ночью немного выспался, наутро пошел вдоль берега. Мне было очень хреново — трясучка донимала. Перед глазами все расплывалось и я не сразу увидел корабль. Точнее два корабля. С черными парусами. Даже свернутые они остаются черными. Знаешь — этот цвет на фоне местного моря и кораллов почему-то резко выделяется. Заметно издали. Большие корабли — даже больше этой лоханки, — Бродяга кивнул в сторону протоки.
Макс недоверчиво уточнил:
— Откуда там могли взяться большие корабли? Я был на Большом острове — к нему даже на лодке трудно подобраться. Там рифы сплошные и мели.
— Дай угадаю: ты был на западном берегу, или восточном, или южном. Я прав?
— Да.
— Знаешь, как я догадался? Потому что на северный берег никто не ходит. Я еще ни одного человека не встречал, который бы побывал там, или слышал о тех, кто там был. А я много людей перевидал — наверное половину поселков уже обошел. А с той стороны поселков вообще нет, и некому устраивать экспедиции. Готы посылают экспедиции на южное побережье, русские на юго-западное, европейцы на юго-восточное. А буи есть и на северной стороне, причем не один — их там как минимум три. Это те, про которые я точно знаю. Может даже на мели есть — глубины там действительно небольшие. Только никто об этом не подозревает. Кроме меня. Но болтаю много — вот готам и стало интересно. Они очень уж любопытны. Особенно им интересны буи на мелких местах, где удобно собирать упавшие вещи.
— Ты не сказал, откуда там корабли появились? И что это за корабли?
— Сейчас все узнаешь. Корабли пришли по проливу, который к самому берегу подходит. К северному берегу. Широкий и глубокий пролив — на рифах такие часто встречаются.
— Расселина?
— Ну да. Расселина. Только обычно они узковатые, а эта очень серьезная. Они называют ее "Кипящая Тропа", если я не напутал с переводом. Это потому что в некоторых местах там вода очень теплая — будто что-то ее подогревает снизу. Хотя почему будто? Так и есть! Я точно знаю! Бронзовые люди провели по Кипящей Тропе свои корабли. Один, правда, повредили сильно, но второй был целым. Когда я увидел эти фрегаты… Или галеры… Не знаю я, как они называются — не разбираюсь. Сознание сразу потерял. Трясучка. Решил, что нашел людей и можно разрешить себе отключиться. А очнулся уже в городе на горе.
— Гора?! Город?!
— На Землях Ящеров есть два больших холма с крутыми склонами — один на юге, второй на севере. Вот на том, что на севере, бронзовые люди построили город. Городок. Большой поселок. Там в центре священный колодец, над которым стоит древний храм. Когда-то в давние времена в нем жили жрецы, потом что-то случилось и остров стал необитаемым. Храм обветшал. А потом появились эти корабли. Они пришли издали, спасаясь от какой-то опасности. Я не знаю, что это за опасность — за время, которое провел среди них, не успел изучить язык хорошо. Мало что понимал. Только простые вещи. Бронзовые люди приняли меня хорошо — лечили, когда меня трясло в первые дни, кормили, дали удобную одежду и обувь. Их жрец со мной разговаривал, учил языку. Я помогал им строить дома и ремонтировать храм, ходил с их охотниками к болотам и озерам. Там мы вместе выслеживали ящеров и черных свинок, а потом ели их восхитительное мясо, поджаренное на костре, запивая его ягодным и кокосовым вином. Это были хорошие люди. Простые, честные, живущие не злом. Дни, которые я с ними провел, были самыми счастливыми в моей новой жизни. У них почти все было легко и красиво. Но не обошлось без черных пятен. У них не было женщин. Вообще. Я не знаю, от какой беды они спасались на рифах, но почему-то ни одну женщину с собой не взяли. Или что-то помешало, или их везли отдельно и что-то не получилось. Я не знаю. Поэтому когда рыбаки привели Настю, весь город был взбудоражен. Настя…
— Наша женщина?
— Да. Ей было двадцать семь, или чуть больше. Она сказала двадцать семь, но это ведь женщины — правду в таком вопросе не скажут первому встречному. Она была такой ошарашенной. А бронзовые люди были ошеломлены не меньше — до этого они не могли понять, откуда я здесь взялся, такой белокожий неумеха, а тут вдруг еще и барышня появилась. Аналогичная. Жрецы проявляли недовольство — видимо обет безбрачия сказывался, а воины и мастеровые спорили сильно. Даже мне, без знания языка, было понятно о чем они спорят. Они делили Настю и никак не могли найти устраивающий всех вариант. Так она никому и не досталась…
— Трясучка?
— Да. Сперва впала в забытье. Ее лечить пытались, все те же жрецы. Она им отплатила черной неблагодарностью — переродившись убила двоих и когда поднялся шум сумела уйти. Перемахнула через городскую стену. Если бы я не увидел это своими глазами, никогда бы не поверил. Банковский кассир. Попка полненькая, сама пухленькая — эдакая жизнерадостная пышечка. Плакала все время, косметика потекла. Так трогательно выглядела. В итоге два покойника и акробатические трюки, проделанные в блузке, короткой юбке и туфлях на высоком каблуке. Двигалась она как дикий зверь. Впрочем, зачем я это рассказываю — наверное, доводилось видеть?
