Артем Каменистый - Рай беспощадный
Подойдя ближе он понял, в чем причина столь странной окраски — по смертникам ползали полчища мух. А еще через несколько шагов ноздри уловили неприятные запахи и он понял почему насекомые ведут себя столь назойливо — тела несчастных вымазали фекалиями.
Вид у ребят был нехорошим — глаза открыты, но уже вряд ли что-нибудь видят. Солнцепек и без мух способен довести до безумия — похоже, они здесь не первый час "загорают".
Тот самый гот, похожий на араба, что-то прокричал и рядом с Максом бросили плетеный щит. Затем на него высыпали все вещи пленника.
Из поселка появилась тройка новых готов, причем один из них был белым — блондин с голубыми глазами и европейскими чертами лица. Краски на коже не было и лишь наборные доспехи из кокосовой скорлупы выдавали в нем врага, причем немалого ранга — простые готы обходились тростниковыми и бамбуковыми.
Подойдя к "арабу", он о чем-то с ним негромко поговорил, внимательно изучил предметы на щите, поднял мачете, проверил ногтем остроту. Неудачно попробовал — ухитрился порезаться. Удивленно поднял бровь, облизал выступившую кровь, повернулся к Максу, на чистом русском поинтересовался:
— Откуда у тебя эта штука?
Макс ничего не ответил. Безучастно уставился вдаль, на морскую гладь, такую желанную и недостижимую. И мечтал лишь об одном — лишь бы Дина не отправилась его искать. Хоть бы девчонка догадалась вернуться на корабль. Если и ее поймают, будет даже не катастрофа — это крах всему.
Белому готу его молчание не понравилось. Подойдя поближе, он вытянул руку, острым кончиком мачете провел на груди Макса кровавую полосу и спокойно, даже равнодушно, прояснил дальнейшие его перспективы:
— Видишь тех неудачников, на столбах? Они сегодня провинились — столкнулись на сходнях, при погрузке, и один уронил в воду связку рыбы. Теперь до вечера будут кормить мух и жариться на солнце. Если повезет, то умрут. Если нет — выживут. Но сомневаюсь, что выдержат — солнце лучший здешний палач, а эти задохлики давно уже на ладан дышат. И все из-за связки вонючей никчемной рыбы. Теперь можешь представить, что мы сделаем с тобой? Наверное нет. И правильно — даже мне такое представить трудно. Неописуемо это. Если ты не хочешь говорить, то начнем веселье прямо сейчас. И если тебе повезет, то закончим дня через три-четыре, а если нет… У нас один молчун две недели мучился. Правда уже на второй день он стал невероятно общительным, но было поздно. А на пятый сошел с ума. Но мы все равно продолжали. Раз уж начали, то какой смысл останавливаться на полпути? Так где ты, говоришь, взял это?
Макс, покосившись на столбы, судорожно сглотнул. К смерти он был готов, но чтобы вот так… сразу… без отсрочек. Ладно — поговорим, раз им так хочется:
— В туристическом магазине купил.
Белый, ничуть не удивившись, кивнул:
— Хороший, наверное, магазин. И где он расположен?
— На Литейном проспекте.
— О! Не в Питере ли это?
— Именно там.
— Дай угадаю: ты питерский?
— Да.
— Мы почти земляки, — белый улыбнулся искренне, дружелюбно, даже по плечу похлопал на радостях. — Ну давай дальше рассказывай, раз уж начал: как же ты здесь оказался?
— Увидел светляк, а потом в море упал.
— Да, бывает и такое. Светляки совсем от рук отбились. И чем потом занимался?
— Дальше шел-шел и увидел остров. Добрался до берега и тут на меня какие-то обезьяны напали. Я одну рубанул пару раз и начал убегать. Только эти макаки оказались шустрее.
— Вот как?! — белый усмехнулся, обернулся к "арабу", сочувственно-насмешливо произнес непонятное: — Inasema uko tumbili1.
# # 1 Говорит, что ты обезьяна (суахили.)
Загадочная фраза почему-то возмутила гота до глубины души — он злобно плюнул Максу в лицо, а затем врезал кулаком так, что перед глазами звездочки начали летать.
Белый, хохотнув, предостерег:
— Не стоит хамить этим милым людям — невежливо и чревато, как видишь. Я так понял, ты хочешь сказать будто попал сюда чуть ли не только что?
Макс кивнул.
Гот покачал головой:
— Шорты на тебе не первой молодости — не один день в морской воде вымокали; загар как минимум двухнедельный; обувка местного производства. Как ты это объяснишь? Интересуюсь чисто ради того, чтобы ты окончательно заврался. Давай же.
— Я в этих шортах всегда в турпоходы хожу, вот и поизносились. Загорел как раз в турпоходе. Шлепки эти нашел на берегу. Очень не хотел надевать, но пришлось — лучше уж это, чем вообще ничего. У нас такую обувь только голубые носят — наверняка кто-то из ваших потерял.
— Как остроумно… Чувство юмора тебе жить не мешает? Перевести, что ли Горе, твои намеки? Или подыши еще немного… Ты когда врешь, хотя бы делай вид что веришь, а то даже не смешно получается.
— Ну соври сам что-нибудь… — равнодушно произнес Макс.
Из поселка вышел еще один белый — парень лет двадцати пяти. Полноватый, что здесь встречается нечасто, хмурое лицо, в руке стопка тонких дощечек. Подойдя поближе он, тыкая пальцем в верхнюю деревяшку, обратился к белому:
— Дог — по списку все загрузили, но может соль еще заберете?
— Сколько? — вопросом ответил Белый.
— Да мешок всего. Ирменцам бы закинули по пути, когда туда пойдете. Я им задолжал с прошлого раза.
— Лады. Но смотри Стар — не знаю, когда это будет. Нам еще Танга дождаться надо, а потом идти к поселку бизоновскому, вертолетом заниматься. Из-за него и торчим здесь уже второй день — запаздывают Тигры. Аларих приказал — сам знаешь, что деваться некуда. Потом еще на один буй хотели заглянуть, так что понятия не имею, когда к Ирмену вернемся.
Макс подобрался, покосившись на "пухлого" с ненавистью. Стар: видимо тот самый Староста — правая рука Люца. Динка его боялась немногим меньше, хотя и говорила, что тот вроде сам никого не убивал. Но просто так труситься она не станет — заслужил. Урод…
Стар, поймав его взгляд, сумрачно поинтересовался:
— Чего вылупился?
Ответил Дог:
— Не нравишься ты ему. Ему вообще никто здесь не нравится. Слышал бы ты, какие он сказки нам рассказывал. Даже Гору довел до рукоприкладства, а он ведь связанных старается не трогать — с благородными понятиями человек.
— Откуда взялся этот убогий? — без особого интереса уточнил Стар.
— Вот это как раз и пытаемся узнать. Может ты подскажешь? Взгляни, что при нем было, — Дог указал на щит.
Присев, Стар повертел в руке свисток, затем потеребил между пальцев бусы. Покосился на Макса как-то странно. Перевернул шорты другой стороной, помял ткань, посмотрел часы, поднялся:
— Нет Дог — ничем я тебе не помогу. Чужой этот парень, а вот откуда взялся, думай сам.
