На пыльных тропинках далеких планет (СИ) - Гор Александр

— Ещё тёплый! — поразился я.

— Ты хочешь сказать, она тут была ещё сегодня?

— Была, — подтвердил я, потрогав камни кострища, устроенного под щелью в низко нависающем над ним потолке.

— Но почему она раньше никак не реагировала на шум пролетающих беспилотников и даже вертолёта?

— А ты, если сидишь в пещере, услышишь этот шум? Водопад всё заглушает. Если только увидеть в небе. Вот она, похоже, и рванула к Форту, когда наш «Робинсон» увидела.

— Почему ты так решил?

— Собиралась в спешке. Вон, посмотри: два патрона обронила и не подобрала, светильник опрокинула, ложка из котелка так и торчит. Даже самая свинючая из женщин не оставит в еде единственный столовый прибор.

— Тогда надо бежать по её следам! — взвилась Инга.

— Напиши ей на столе послание. Хрен его знает: а вдруг разминёмся, пока топаем к Форту. А я пока ещё порыскаю тут.

Из наиболее значимого, что мне удалось обнаружить, это своеобразный календарь, который Люда вела по примеру Робинзона Крузо. Только не зарубками на дереве, а угольными чёрточками на каменной стенке. Почти полгода она прожила здесь одна!

— Написала, что не застали её тут и ушли к Форту. И напомнила про рацию в тайнике, — доложилась любовница. — Берём что-нибудь с собой?

— Не надо. Вдруг действительно разминёмся. Лучше оставь на столе четыре… Нет, оставь все нераспечатанные пачки патронов к своему автомату. А ещё — фонарик, зажигалку и спальный мешок.

— А если нам самим придётся на Большом заночевать?

— Ты стесняешься спать со мной в одном спальнике? — поднял я бровь.

«Ой-ой-ой! Он также хочет меня, как я стесняюсь!» — при виде выражения лица подружки вспомнился анекдот, слышанный в Феодосии. Хотя…завтра «сладенькое» мне уже не светит.

— Ты пойми: если она в течение недели не выйдет на связь, то ей придётся тут торчать до конца мокрого сезона. Из-за водопада здесь и так высокая влажность, а под циновкой особо не согреешься, — объяснил я, продолжая щёлкать фотоаппаратом.

Поднимались мы к убежищу Крохи относительно шустро. А вот спускаться пришлось медленно, цепляясь руками за все камешки и деревца. Ну, такова уж специфика горных походов: подниматься всегда легче, чем спускаться. Зато удалось в одном месте обнаружить чёткий след кроссовка Людмилы. С очень стёртым рисунком подошвы. Пожалуй, очень скоро, если мы не встретимся, ей придётся переходить на куски шкуры, обёрнутые вокруг стопы.

Когда добрались до той самой заброшенной тропки к Храму, пошло легче: спуск от подножий вулкана стал пологим, и можно было идти быстрым шагом. Не забывая рубануть по низко наклонившимся ветвям (а порой и стволам) молодых деревьев.

По моим прикидкам, до Форта оставалось километра три с половиной, когда впереди и чуть левее один за другим прогремели три одиночных выстрела. Сорвав с плеча автомат, я дал в воздух три коротких очереди. И сразу же поменял магазин.

А вот после этого мачете пришлось пользоваться значительно реже. Просто так в джунглях из автоматов не палят. Не дай бог, блин, опять эти дикари из бронзового века!

Кроха сидела, прижавшись спиной к дереву и сжимая в руках «Ксюху». Негустая трава вокруг смята. А метрах в трёх от девушки лежит какая-то пятнистая меховая куча.

— Люда, не стреляй! Свои.

Не буду рассказывать про выражение лица нашей пропажи, когда та обернулась на крик. Но рыдала она, уткнувшись мне в плечо, минут десять.

— Что с ногой? — кивнул я на сильно опухшую конечность, поняв, что девушка, стала приходить в себя.

— Подвернула. Сильно подвернула.

— Не сломала? — принялся я ощупывать голеностоп, прикрытый невообразимыми лохмотьями.

— Нет. И не вывих. Я уже проверила. Хотела себе что-то вроде костыля сделать, чтобы хоть как-то добраться до вашего вертолёта. А тут эта рысь, — кивнула она на кучку меха. — Еле успела затвор передёрнуть.

Убитая животина действительно имела родство с кошачьими. А перемежающиеся жёлтые и бурые пятна на шкуре не только служили маскировкой в джунглях, где нет определённого сезона для отмирания растительности и появления новой, но и придавали сходство с короткохвостым хищником русских лесов.

— Помоги…те мне встать, — попросила Люда.

Опираясь на моё плечо, как на костыль, она доковыляла до стоящей столбом Инги. А потом отвесила ей такую оплеуху, что Гринберг едва удержалась на ногах. Пожалуй, все оставшиеся силы вложила в этот удар. Но любовница, поймав равновесие, так и продолжала, потупив глаза в землю, молча стоять на месте под испепеляющим взглядом Людмилы.

— И что это было? — поняв, что на продолжения драки не последует, спросил я.

— Она знает, — хмыкнула Кроха.

Вот тебе и мамина дочка, не способная себя защитить!

С девушкой на закорках, пусть и весящей всего килограммов пятьдесят, шагать пришлось намного медленнее. Да и Инга была вынуждени нагрузить на себя оружие «подруги». Ага! Вот тебе и её заявления о том, что они давным-давно скорешились. Потом ещё пришлось выгрести остатки вещей в тайнике Форта. Так что на площадку перед Базой мы садились при свете фары вертолёта. Можно было бы и на крышу, но Людмиле по лестнице не спуститься.

По стеночке добралась до своей комнатки и замерла не её пороге:

— Ты с ней спишь?

— Сплю, — кивнул я.

— Значит, теперь будешь спать со мной.

Однако!

Нет, я могу понять, что дама оголодала, проведя несколько месяцев без секса. Но настолько резко, даже не пытаясь хоть что-то обо мне узнать.

— Да не смотри на меня так! Никакая я не бл*дь. Просто у меня начался отходняк после этих месяцев одиночества на чужой планете. Мне нужно, чтобы рядом со мной кто-нибудь постоянно находился. Но не она.

— Да что за кошка между вами пробежала?

— А тебе так нужно вникать в наши бабские разборки? Не захочешь со мной трахаться, я настаивать не буду. Да и, как мне кажется, в ближайшие несколько дней мне не до секса будет. Чисто психологически. Я просто прошу тебя: не оставляй меня ночью одну. Да и днём тоже, если можно.

Это у дедушки Ленина глаза были добрые-предобрые. У Людмилы — глаза больной собаки.

— Хорошо, — прижал я её голову к своей груди. — Не оставлю.

Ну, да. Перешли мы с ней на «ты». Вернее, я потребовал, чтобы упростить ситуацию.

— Давай-ка, ты отмоешься, а потом сходим с тобой в медблок, попробуем разобраться, что с твоей ногой. А пока ты моешься, принесём тебе чистые вещи.

В глазах девушки, как мне показалось, мелькнул страх.

— Пусть она принесёт. А ты от меня не отходи. Чтобы я могла тебя видеть.

— В туалет тоже вместе ходить будем? — фыркнул я.

— Нет, пока ты «заседаешь», я потерпеть смогу. И сама уединиться для этого смогу. Но всё остальное время я буду с тобой.

Говорят, что сумасшедшие считают себя абсолютно нормальными людьми и не понимают собственных психических отклонений. Кроха понимает. Психоз заработала, конечно, но осознаёт причину своих страхов. Значит, всё же не свихнулась.

Таки пришлось провожать её в душ. И не только провожать и ждать, пока она не отмоется. Нога у девушки всё ещё болела, так что и довелось помочь ей намылить голову и потереть спину. Не так, как намекают при совместном походе в баню, а действительно потереть.

Что о ней можно сказать? Худая. Не истощённая жертва Бухенвальда, но лишнего жира я не заметил. Даже доставляющая столько страданий юным (и не только юным) идиоткам, гоняющимся за снижением веса, узенькая жировая подушечка в самом низу живота отсутствует. Ещё не успели окончательно исчезнуть растяжки после рождения ребёнка. Кормила его недолго, поэтому грудь не обвисшая. Небольшая, аккуратная грудь. Синяки, шрамы, небольшие царапины — извечные спутники женщины, прожившей достаточно долго в условиях дикой природы. Тёмно-русые волосы на голове, естественно, запущенные. Вокруг карих глаз и рта — ранние морщинки. Тоже вполне естественные после того, что она вытерпела.

Грниберг на удивление спокойно пережила как барские замашки Людмилы — о чистом белье позаботься, постель поменяй — так и отлучение (надеюсь, временное) от моего тела. Да, успели мы коротенько переговорить, пока Кроха сидела на «белом троне» после посещения медблока, где я затянул ей бинтами голеностоп и намазал его «Спасателем».