Адмирал: Сашка. Братишка. Адмирал - Поселягин Владимир Геннадьевич

Когда мы добрались до поворота к селу, где у старика жила дочка, тут мы с ним и попрощались, я собрался и поехал дальше, а он свернул в село. Побитое, между прочим, явно авиация поработала. С дороги я сразу ушёл и двинул напрямую. Тут сплошные леса были, но я не терялся, заблудиться опытному путешественнику сложно, хотя я и понимаю, что и на старуху бывает проруха. Двигался по лесу часов до трёх, лайки уже на меня вопросительно поглядывать начали, мол, перекусить пора, вот я и решил, что действительно пора. Нашёл подходящую полянку, вытоптал снег, пехотной лопаткой очистил землю и разжёг костёр. У меня в багаже ещё фляга была, с бензином, отличное средство, чтобы быстро разжигать костры. Пока пятилитровый котелок закипал, плотно набитый чистым снегом, я ещё добавлял, чтобы полным был, стал резать картошку. Она уже почищенная была, бабушка постаралась, но не резаная. Промёрзла, приходилось у костра греть, а потом и резать. Нормально, суп из зайчатины получился отличным. Себе я отлил, а котелок сунул в снег, нельзя охотничьих псов кормить горячим, нюх может пропасть. Потом накрошил им в миски хлеба, у меня последний каравай в запасе остался, и разлил по ним варево. Ух как те на тёплую похлёбку накинулись, только держись. Сам я, поев, принялся за чай, чайник только что вскипел. Хорошо-то как. Остатки горячего слегка подслащённого чая слил во фляжку. Я собрался, котелок чистить было нечем, так снегом прошёлся и тряпицей, и направился дальше, затушив огонь. Чуть позже Волк что-то унюхал в стороне и провёл меня к тому, что обнаружил. Я на добычу надеялся, от зайца полтушки осталось, можно ещё добыть. Но оказалось, он нашёл нечто другое. Через тридцать метров я внезапно обнаружил купол парашюта на ветвях и мёртвого лётчика, что висел на стропах.

– Немец, – пробормотал я, с ходу определив, кто покачивался на стропах. – Хм, не обобранный немец.

Парашютный шёлк штука ценная, моим пригодится, на платья там или бельё. Да и мне отличная верёвка из строп в хозяйстве завсегда нужна. Я уж не говорю про планшет, что у того на боку висел, и жёлтую кобуру с пистолетом. Да всё пригодится, включая лётные очки, поднятые на лоб. Снова отцепив санки и лыжи, я обошёл дерево кругом и, достав из санок десятиметровый кусок верёвки, закинул петлю на ветку, чтобы конец упал с другой стороны, и, вставив в него ногу, стал подтягиваться. По-другому будет сложно подняться, это самый быстрый способ. Отцепив лётчика, тело замёрзло, резать кое-где пришлось ремни, сбросил его вниз. Тот грохнулся о землю, но не преломился, вроде целым остался, псы сразу стали его внимательно обнюхивать, а я занялся куполом, стараясь его не повредить. Хотя повреждения были, видимо от пуль, как и на лётчике. Ничего, повозился, но снял купол. Аккуратно свернул его и убрал в парашютную сумку. Стропы отдельно. Потом прошёлся по телу. Снял очки, планшет и ремень с кобурой, нашёл документы, тоже забрал. В кармане была отличная серебряная зажигалка и серебряный же портсигар, судя по инкрустации, из одного комплекта. Ну и разная мелочовка была, включая перочинный ножик. Хороший нож, Димке подарю, он свой с неделю назад сломал, когда мой оружейный ящик в очередной раз вскрыть пытался. Этот покрепче будет. По карте в планшете понял, что летчика неделю назад сбили. Вот сапоги стянуть не получалось, ноги отогревать нужно. Плюнул на это дело.

Оставив тело мёртвого немца на месте, я отправился дальше. В дальнейшем мой путь особых изменений с планами не потерпел. Преодолел два лесных глубоких оврага, обнаружил следы лыж двухдневной давности, не позже, два дня назад снег шёл, засыпал бы, видимо тоже охотник тут бродил. Потом реку прошёл по замёрзшему руслу, километров десять по полю, и роща. К тому моменту давно стемнело, но как бы то ни было, к девяти часам вечера я был на месте, у небольшого городка под названием Солнечногорск. Именно в нем, по словам раненого, и находился штаб нужной мне дивизии. Два дня назад точно был, а сейчас нужно узнать на месте.

Я сильно устал, да и собаки тоже были на пределе, но мы упорно шли вперёд, выбравшись на дорогу, тут было легче, пошли напрямую. На въезде в город, а с наступлением темноты движение только усилилось, меня остановил пост.

– Штаб мотострелковой дивизии? – удивился командир поста в звании старшего сержанта. – А зачем он тебе?

– Отец служит в комендантской роте, полгода не виделись, встретиться хочу. Два дня назад тут были, мне раненый сказал, он из этой дивизии. Надеюсь, они не ушли?

– Нет, тут ещё были, – успокоил тот меня, после чего задумчиво почесал затылок, перекинув автомат сбоку на грудь. – Как бы тебе объяснить, где они? Тут частей, особенно тыловых, тьма, ошибиться не трудно, да ещё комендантский час, быстро отловят.

– Обойду.

– Ну смотри. Значит так, по центральной улице идёшь до памятника Ленину. Там площадь будет, две воронки с краю и батарея зениток, не ошибёшься. Вторая улица направо, и метров через триста будет большой двухэтажный особняк. Там раньше госпиталь был, но его уже эвакуировали. Там и спросишь. Если заблудишься, тоже спросишь.

– Спасибо.

– Удачи.

Свистнув псов, они вокруг меня лежали, отдыхали, переводя дыхание, я двинулся прямо так по улице. До самой площади шёл, и прямо на ней, пока я искал справа нужную улицу, меня патруль тормознул.

– Отец в комендантской роте служит? – уточнил сержант, старший патруля. – А кто он? Я всех в роте знаю, мы сами из её состава, третий взвод.

– Поляков, Кондрат Гаврилович.

– Да ладно? Старшина наш? Ты его сын, Сашка который? – восторженно воскликнул тот и осветил лицо, заставив меня зажмурится. – Ну точно ты, по фото помню из газет. То-то я слышу, голос знакомый. У меня отличный музыкальный слух, по радио голос, конечно, изменён, но я различил. Идём, мы тебя сами проводим.

Оба бойца из патруля, поправив винтовки на плече, стараясь от нас не отставать, пошли следом. Причём один мои лыжи и палки понёс, а второй стал санки тянуть. Сержант представившись, Васильев его фамилия, рассказывал, как проходила передислокация, ну и боёв коснулись.

– Во, видишь у меня автомат? – продемонстрировал тот висевший на груди ППШ. – Поляковского завода. Тут на прикладе эмблема есть, с номером завода. Он, конечно, не поляковский, просто номерной, но все его называют именно Поляковским, на твои деньги отстроен. Они у нас пока редкие, в дивизии всего штук сорок, у твоего отца есть, а так с другого завода идут, выпуск только начался, но я его берегу. Мне уже предлагали этот автомат сменять сразу на три других. Отказался, представляешь?

Мы дошли до зданий, где располагался штаб дивизии, тут машины стояли, на перекрёстке две зенитки, а потом к строению, где квартировали два взвода из трёх ну и сам ротный старшина Поляков. Пока шли, всем часовым, что нас окликали, сержант успевал объяснить, кого и куда ведёт, вызывая возгласы удивления. Меня осторожно, чтобы бойцов не разбудить, лишь дежурный не спал, у него керосиновая лампа горела, завели в казарму. Потом дежурный сбегал и вернулся с сонным отцом, тот только галифе успел натянуть, а так в казарме было вполне тепло. Ох и облапал он меня, что медведь, обнимая.

– А про награду почему не отписался? – прямо спросил я, когда он отстранился, чтобы рассмотреть меня. – Мне уже всё о твоём подвиге расписали. В красках.

Тут я не солгал, живописали мне про подвиги отца очень даже подробно. Все те двадцать минут, что мы шли с патрулём к казармам, сержант описывал, как проходил боевой путь их дивизии, и помянул, естественно, отца. Где-то в конце июля дивизия попала в окружение с другими частями, отец тогда всего две недели как вступил в старшинскую должность в одном из мотострелковых полков, в линейной роте служил, осваиваясь. Когда немцы замкнули кольцо вокруг советских войск, и наши решили пробивать коридор, именно отец вызвался найти слабое место. Его кроме всех прочих также отправили в разведку. И отец нашёл, более того, немцев там не было, деревня, стоявшая между лесным озером и болотом, немцами и не пахла, жители сказали, что их и не видели. Кольцо оказалось неплотным. И вот через леса по узким дорогам, где проходили в основном телеги, не только дивизия вся выскользнула, прихватив почти всю технику и вооружение, но и большинство других частей. Даже смогли вытащить тяжёлый гаубичный дивизион. Из одного окружения дивизия почти сразу попала в другое. Также он предотвратил при прорыве отчаянную попытку атаки немцами штаба дивизии, и отец из противотанковой пушки подбил два танка, бронетранспортёр и мотоцикл. Стрелял сам, в одиночку, расчёт к тому моменту лежал вокруг убитый. В общем, после выхода к нашим, а дивизия почти неделю находилась в тылу у немцев, отца представили к ордену Красного Знамени, но награду зарубили, и комдив своей властью наградил того медалью «За Отвагу». Эта медаль у бойцов очень высоко ценилась.