Олег Будилов - Далекие острова. Трилогия (СИ)
— Думаю, что смогу уговорить Орса оставить Вас в покое. Я не много с ним знаком и к тому же считаю, что он не захочет связываться с контрразведкой. Лос мертв, его отряд уничтожен, Вы свою задачу выполнили. В адмиралтействе Вас конечно не похвалят, но и в жертву не принесут, смысла нет. Жаль Пуи нет с нами, он бы помог, но у меня достаточно связей, чтобы замять это дело, — лейтенант на мгновение задумался, а потом продолжил, — по крайней мере я на это надеюсь.
Я понимал его сомнения. За два года в столице многое изменилось, но аристократы всегда могли настоять на своем, а в том, что Тар принадлежит к сливкам общества, я ни на минуту не сомневался. Если выпускник академии оказался в контрразведке, если для его возвращения снарядили целую экспедицию, значит за ним стоит одна из самых влиятельных семей содружества.
— Скажите честно, Тар, — спросил я, — никого на самом деле не интересовала смерть адмирала Толя и его людей и на пакт всем было наплевать. Кто-то очень хотел Вас вернуть, а все остальное было бутафорией, официальным прикрытием?
— Не говорите ерунды, — огрызнулся лейтенант, — я обычный офицер. Конечно семья приложила некоторые усилия, чтобы вытащить меня с Дикого острова, но уверяю Вас, задание было настоящим.
— Извините, — примирительно сказал я, — после всего, что с нами случилось, мне везде мерещатся заговоры. Я не хотел Вас обидеть.
Контрразведчик кивнул.
— Ничего. Я не обиделся.
Он докурил папиросу и выбросил за борт.
— Значит договорились. Вы будете придерживаться этой версии. Смотрите, не болтайте лишнего, иначе я не смогу Вам помочь.
— Вы сильно рискуете?
Тар не ответил и мне стало стыдно за свой вопрос.
— Я очень Вам благодарен, но не хочу, чтобы у Вас из-за меня были неприятности, — торопливо пояснил я.
— Ничего, — серьезно ответил лейтенант, — мы вместе служили. Я уважаю Вас и ценю.
— Спасибо.
Мы пожали друг другу руки.
Все это было странно. Большинство офицеров, не задумываясь, отдали бы меня на растерзание Орсу и контрразведке. Подобная расположенность ко мне, безусловно льстила самолюбию, но одновременно настораживала. За последние годы, я привык к тому, что за любую помощь высокопоставленного офицера, потом приходится дорого заплатить. Я видел, что контрразведчик совершенно уверен в своих силах. И все-таки, почему он так упорствует в желании мне помочь? Возможно считает, что я могу ему еще пригодиться.
— Скажите Тар, в каком Вы звании?
Лейтенант вытащил из кармана галифе белый носовой платок. Как я не старался, но в темноте не смог прочитать монограмму, хотя она там точно была, несколько завитушек бросились в глаза при свете дежурного освещения. В сущности, я ничего не знал о лейтенанте, скорее всего звание у него другое и фамилия вымышленная.
— С чего Вы взяли, что я скажу Вам правду?
— Пуи сказал.
— Думаете он был откровенен с Вами?
— Думаю, да.
Контрразведчик чихнул, высморкался и убрал платок.
— Возможно я все еще жив, потому что никому никогда не говорил всей правды.
Я проснулся рано и понял, что корабль плывет. Проклятый Дикий остров остался далеко за бортом. Вчерашний разговор с Таром не выходил у меня из головы. Если лейтенант поможет, возможно мне удастся выкрутиться. Я считал, что все сделал правильно, но у адмиралтейства могут быть другие мысли на этот счет. Странное дело, я верой и правдой служу своей стране, а она все время старается уличить меня в предательстве.
Я достал последнюю сигару из пачки и закурил. Хорошо, что у меня отдельная каюта и можно делать все, что заблагорассудится. Через открытый иллюминатор я слышал плеск волн. Мой поход завершен. Единственное, что я хочу — это вернуться на родной остров и жить дальше, не думая о войне, не читая лживых газет, не слушая собутыльников, которые грезят новыми сражениями. И служить я больше не буду.
На распухшие ноги нельзя было надеть сапоги, поэтому из лазарета мне принесли тапочки. Показываться в таком виде в обществе было стыдно, и я передал на камбуз, чтобы мне подали завтрак в каюту. Я слышал, как по коридору, что-то громко обсуждая, прошли доктора, потом кто-то из офицеров поскребся в мою дверь, но я сделал вид, что сплю. Сейчас мне никого не хотелось видеть. Стюард был занят. Он прислал юнгу, который принес поднос, пожелал приятного аппетита и ушел. На завтрак подавали варенные яйца, по сути настоящий деликатес, и салат. Я с удовольствием все съел и выпил чашку кофе. Началось долгое путешествие домой, во время которого я буду есть, спать и изнывать от скуки. Надо будет взять у Хала несколько книг потолще.
Делать мне было нечего, и я решил разобрать ранец. Вчера у меня не хватило на это сил. Почти все вещи промокли, несмотря на кожаный верх и плотную брезентовую ткань. От НЗ осталась банка паштета; галеты, сахар, чай и сигары превратились в липкую кашу. В каюте было несколько старых газет, и я завернул в них испорченные продукты. Когда я доставал белье, на пол выпала жестяная коробка из-под сигар. На крышке была нарисована знойная красотка, опирающаяся на пальму. Такой сорт я никогда не курил. В коробке оказалась короткая записка, написанная в спешке, химическим карандашом:
«Господин супер-лейтенант!
Я решил остаться. На Диком острове у меня семья. Надеюсь, что Вы поймете меня правильно. Со мной уйдут три егеря из первого взвода, они тоже не хотят возвращаться. Удачи! Я буду молиться за Вас. Искренне Ваш, егерь-лейтенант Муки.»
Я сел на койку и задумался.
Коробка показалась мне знакомой. Я повертел ее так и эдак, пытаясь вспомнить, где мог ее видеть.
Точно такую же, два года назад, нашел лейтенант Гат. Тогда нас бросили в форте практически без припасов и оружия. Морина ушла с адмиралом Толем почти в полном составе и из офицеров со мной остались только Гат и Сол. Разбирая, на опустевшем складе, оставшиеся продукты, мы нашли тайник. В точно такой коробке лежало несколько десятков патронов для карабина. Тогда мы долго гадали, кто мог сделать нам неожиданный подарок. Оказывается, это Муки был нашим ангелом хранителем. Иногда мы не замечаем очевидных вещей и блуждаем в потемках. Я убрал коробку на полку. Видимо ночью в пирамиде, пока я спал, лейтенант положил ее мне в ранец. Последняя тайна Дикого острова раскрыта. В иллюминатор светило солнце, легкий ветерок трепал тонкую занавеску. Я лег на койку и постарался немного вздремнуть. Все тело болело, а рана на голове чесалась под повязкой.
Путешествие проходило спокойно. Нервозность морских офицеров сменилась любопытством и нас снова и снова расспрашивали о приключениях на Диком острове, о дикарях и сражениях. Хал скучал и на обратном пути много пил. Я несколько раз бывал у него в каюте, но по мере приближения к столице, капитал становился все мрачнее, и я перестал его навещать. Уже с утра Хал успевал напиться, грубил офицерам, орал на подчиненных, а после обеда закрывался в каюте и достучаться до него было невозможно. Не знаю, что у них произошло с Орсом, но у меня сложилось такое впечатление, что капитана предупредили о неполном служебном соответствии и пригрозили отставкой. Мне было жалко старого друга, но утешить его я не мог, а выслушивать откровенное хамство не хотелось.
Теперь всем на корабле заправлял Ван. Он сверкал, как начищенная медяшка, вел себя, как уже состоявшийся капитан и из милого, немного наивного, открытого юноши, превратился в чванливого и не приятного субъекта.
В последнем бою интендант Моа получил ранение в плечо. Рана была не опасной. Я знал, что он лежит в лазарете и чувствует себя хорошо.
— Послушайте, Бур, — однажды сказал доктор, — Вы бы навестили Моа.
— Зачем? Ему стало хуже?
— Нет. Но он все время рассказывает, что в бою закрыл Вас своим телом. Он хочет быть героем, а мы с Пором ничем не можем ему помочь.
— Странно, — сказал я.
— Вы не заметили, что он спас Вам жизнь? — с сомнением спросил Сол.
Я задумался, но ничего похожего вспомнить не мог.
— Почти в самом начале боя я получил по голове, поэтому возможно просто не помню.
— Да бросьте, — не поверил доктор, — или Вы помните, но не хотите говорить или Моа сказал неправду.
На самом деле, я действительно поступил плохо ни разу не проведав интенданта в лазарете. А спас он меня или нет было не так уж важно.
— Я обязательно зайду сегодня. Действительно надо его поблагодарить.
Сол с сомнением посмотрел на меня.
— Если он все придумал, Вы не обязаны…
— А как он вообще?
— Нормально. Рана чистая и заживает хорошо.
— Давайте зайдем вместе, прямо сейчас.
Мы спустились на нижнюю палубу и прошли в лазарет. Здесь было много народа и, чтобы отделить интенданта от рядовых, санитары натянули тяжелые занавески. Я шел между рядами коек и здоровался с каждым, десантники с радостью приветствовали меня. В лазарете скучно, выходить на палубу могли не все, так что появление любого человека здесь воспринималось, как развлечение. Лежачих было мало. Из тех, кого мы перевезли с Дикого острова умерли всего трое. Сол считал, что это хороший результат. Десантник, которому он ампутировал ногу прямо в лесу, не выжил.
