Алексей Евтушенко - Отряд
Команда потрясенно молчала.
Наконец Капитан встал из-за стола и подошел к внутреннему переговорному устройству.
— Штурман, — позвал он в микрофон.
— Слушаю, Капитан, — раздался голос Штурмана, несшего вахту в рубке.
— Просканируй пространство позади нас на предмет обнаружения «альбатросов».
— Э-э… слушаюсь, Капитан.
Следующие тридцать секунд Капитан нервно барабанил пальцами по перегородке.
— Капитан?
— Да!
— Они следуют за нами.
— Расстояние?
— Две тысячи километров. Идут журавлиным клином.
— Продолжайте наблюдение.
— Хорошо, Капитан. Не хотят покидать своих родителей, а?
— Отставить шуточки.
— Слушаюсь.
— Ну, — уперся в Умника тяжелым взглядом Капитан, — и как сие понимать? Почему ты молчал?
— Многолетнее общение с вами, Капитан, — помедлив, ответил робот, — привело меня к выводу, что инициатива зачастую бывает наказуемой. Предпочитаю отвечать на вопросы, а также выполнить приказы.
Механик загоготал.
— Погодите, Капитан, — вмешался Доктор. — Это поразительно. Умник, ты утверждаешь, что слышишь их чувства? Да еще на таком расстоянии?
— Да. Я слышу, что они любят нас и готовы всюду следовать за нами.
— Эт-того еще не хватало, — пробормотал Капитан.
— Погоди, Умник, — вмешался Оружейник. — Ты же робот. Как ты можешь знать, что такое чувства, не говоря уже о том, чтобы их каким-то там образом слышать?
— Что такое чувства, я знаю, — с достоинством отвечал корабельный робот. — Знаю, хотя и не способен их испытывать. Правда, иногда мне кажется… Но дело не в этом. Да, я не СЛЫШУ человеческие чувства, а лишь могу наблюдать человеческие действия, вызванные ими. Но чувства «альбатросов» я СЛЫШУ. Не знаю, почему это происходит…
— Родственные души, — усмехнулся Механик.
— …но я слышу, как они радуются жизни и солнцу; я слышу их благодарность вам и — особенно — Механику (Механик смущенно хмыкнул); я слышу их горечь, потому что они помнят убийства людьми их сородичей.
— Как это может быть? — удивился Капитан. — Их же тогда на свете не было!
— Вероятно, генетическая память, — предположил Доктор.
— И я слышу их надежду, — продолжал Умник. — Надежду на то, что они сумеют по-настоящему подружиться с людьми.
— Аминь, — сказал Капитан. — Все это очень трогательно и все такое. Но нам не с руки таскать за собой повсюду стаю «альбатросов». Мало ли что может случиться! Я вовсе не уверен, что любители на них поохотиться окончательно перевелись. Штурман, сколько времени осталось до точки гиперперехода?
— Двадцать восемь часов, Капитан.
— Хорошо. Уж в гиперпространстве-то они нас наверняка потеряют. Как думаешь, Умник?
— Нет, Капитан, — ответил Умник. — Если бы они захотели, то не потеряли бы нас в гиперпространстве. Но они понимают ваши опасения и согласны с ними. Скоро они отстанут.
— Э-э, погоди-ка, Умник! — поразился Доктор. — У тебя что же, с ними двусторонняя связь?
— Некоторым образом. Я просто стараюсь передать им ваши чувства. И они, кажется, понимают их.
— Великий Космос! — воздел руки к металлопластиковому потолку кают-компании Капитан. — Как ты можешь передавать наши чувства, если сам чувствовать не умеешь?!
— Я очень стараюсь, — скромно потупился Умник. — И потом… Иногда мне кажется… Вот! Извините, Капитан, они поворачивают!
— Они поворачивают! — ворвался в кают-компанию взволнованный голос Штурмана.
— Они уходят! — продолжал, замерев, Умник. — Они теперь собираются искать своих, но…
— Что?! — хором воскликнул экипаж «Пахаря».
Умник поднял «голову», и его фотоэлементы засветились изнутри теплым светом.
— Они прощаются, — тихо сказал он. — Они прощаются с нами, но говорят: «До встречи!»
Проблема суверенитета
Грузовик класса «С» «Пахарь» вторые сутки шел в обычном пространстве-времени, приближаясь к цели своего назначения — планете Терра, четвертой в системе крупного «желтого карлика», отстоящего на шестьдесят два световых года от Солнца.
Экипаж по своему обыкновению торчал в рубке.
Почти полтора года Капитан с упрямством быка, преследующего незадачливого матадора, пытался отучить команду от этой, как он справедливо считал, дурной привычки.
Тщетно.
С не меньшей настойчивостью Штурман, Механик, Оружейник и Доктор, не говоря уже о корабельном роботе Умнике, всякую свободную минуту, за исключением сна и еды, норовили провести именно в рубке, благо после реконструкции и модификации корабля она стала гораздо больше, чем прежде.
В рубке вели беседы. В рубке играли в шахматы и нарды. Доктор, правда, неизменно называл эту благородную игру на европейский манер: «трик-трак». В рубке по любому мало-мальски значимому поводу пили коктейль «Милый Джон». Механик в рубке курил, а Доктор писал мемуары. «Не понимаю, как мы еще умудряемся управлять кораблем», — недовольно ворчал Капитан, однако экипаж в полном составе мужественно игнорировал его хмурый вид. В конечном счете Капитан плюнул и сдался. «Черт с вами, — сказал он как-то всем, — сидите в рубке сколько влезет. Об одном предупреждаю: при смене и расчете нового курса, а также во время взлета и посадки чтобы духу вашего здесь не было!»
— Да разве мы не понимаем, Капитан! — хором согласился экипаж.
Итак, экипаж торчал в рубке и с видимым удовольствием разглядывал зеленоватый шарик Терры, мягко светящийся на обзорном экране.
— Хорошая планета, — сказал Оружейник. — Пять лет назад я в тамошних лесах охотился на тигророга. Это, доложу я вам, была охота…
— Варвар, — хмыкнул Доктор. — Как можно убивать живое?
— Почему сразу убивать? — обиделся Оружейник. — Мы его для московского зоопарка ловили…
— А какие там женщины! — мечтательно поднял глаза к металлопластиковому потолку Штурман. — Красавицы! И все как одна гордые и неприступные!
— Где, в зоопарке? — с ухмылкой осведомился Доктор.
Механик загоготал и поперхнулся сигаретным дымом.
— Да-а… — неопределенно протянул Капитан. — Как-никак, а самая крупная колония Земли!
— Основана сто пятьдесят лет назад. Население: два и две десятых миллиарда человек. Самостоятельно освоили и колонизировали близлежащие звездные системы, — прокомментировал Умник и, пожужжав чем-то внутри себя, неуверенно добавил: — Развитая промышленность.
— Молодец, Умник, — буркнул Капитан. — Можешь взять в каптерке склянку машинного масла.
Еще через сутки «Пахарь» уже твердо стоял всеми своими опорными амортизаторами на керамическом покрытии крупнейшего космопорта Терры. Команда спустилась вниз и теперь с радостью подставляла лица теплому солнышку и дышала воздухом, крепко настоянным на ароматах сгоревшего и свежеразлитого топлива, нагретого на солнце керамита, а также металла и пластика космических кораблей, там и сям разбросанных по взлетному полю. Впрочем, иногда сюда примешивалась и свежая чистая струя, долетавшая из знаменитых на всю Галактику лесов Терры.
