"Фантастика 2024-12". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич

Фастред видел, как поникли плечи молодой воительницы, и сердце его сжалось. Он сострадал ей, желал помочь, но чувствовал, что не время ее переубеждать.

— Истерд Магнусдуоттир, — позвал он ее по истинному имени, и спрятал улыбку в уголках губ, когда она удивленно на него взглянула. — Послушай меня, дочь вождя. В конечном итоге важно лишь то, насколько праведно ты живешь. Не делай дурного, не убивай понапрасну, будь честной с собой и другими — и всякий бог это оценит. Вот как я думаю. И если ты все будешь делать правильно, всякий бог найдет способ дать тебе знак. Руны ли или что-то еще…

Он замолчал, уловив движение рядом с собой. Истерд спрыгнула с валуна, ловко отвязала от пояса небольшой матерчатый мешочек, опрокинула содержимое в ладони, возвела глаза к горе, что-то прошептала, дунула в сомкнутые пальцы и бросила на землю то, что сжимала в ладонях.

— Что вы делаете?

— Шшш… — оборвала его девушка и наклонилась к земле. Она двигалась, как любопытный дикий зверь — ползала, принюхивалась, коса и подол рубахи подметали землю. — Шшш… Боги говорят!

Фастред увидел, что она склонилась над рунами. Рефлекторно он вскинул руку, чтобы осенить себя священным знаменем, но сдержался: сотвори он подобное сейчас — выскажет жуткое неуважение, а эта загадочная дева только начала с ним откровенничать. Было бы жаль не оправдать ее доверие. Вместо этого он задал вопрос, которого сам от себя не ожидал.

— Можно и мне взглянуть?

Истерд недоверчиво покосилась на него, но спустя мгновение победно ухмыльнулась и отползла в сторону, освобождая для монаха место. Фастред присел на корточки и уставился на разбросанные по земле фрагменты костей с высеченными знаками.

— Ничего не понимаю. Ты что-то видишь? — спросил он.

— То же, что и в последнее время, — глухо отозвалась девушка. — Дюжину дней как выпадает одно и то же. Знаки разные, а смысл один. Надо хорошенько запомнить, как легли, и показать старейшинам. Может они подскажут.

— Но что ты видишь?

Истерд продолжала ползать вокруг рун и шептать, словно не замечала Фастреда:

— Себе кидала. Королю кидала. отцу кидала. Брату, монахам, даже какому-то конюху. И все одно. Земля, огонь, кровь. Кровь, земля и огонь.

— И что это значит? — Фастред вконец перестал что-либо понимать.

Дочь вождя подняла на него полубезумные от транса глаза, моргнула и одним резким движением собрала руны.

— Скоро увидим, монах. Но явно что-то нехорошее.

5.7 Эллисдор

Погостив в замковых темницах, Вал теперь с точностью мог сказать, как выглядит отчаяние. Темная каменная клетушка, которую его бросили, представляла собой почти ровный квадрат шириной в пять шагов. Потолок был низким, окон не предусматривалось. Да и не на что смотреть, когда ты находишься в глубине древней горы.

— Прости, что условия не лучшие, — прошамкал тюремщик настолько дряхлый, что, казалось, застал еще самого Волфа Свирепого и строительство первого замка, и поставив нехитрый ужин перед Валом, направился к выходу. — Ежели там и взаправду заговор, то надоть держать тебя подальше от лишних глаз и ушей. А ежели ты невинен и это докажут, эрцканцлер все тебе возместит. Нынешний вроде щедрый, да и с головой дружит. Ты только кутайся получше, а то помрешь от лихорадки раньше, чем помилуют. Поверь старику, я многих узников похоронил.

Вал вздрогнул.

— Спасибо…

Он насупился, плотнее запахнул прохудившийся плащик и сел, стараясь не касаться спиной влажной стены. Чувствовалось, что где-то рядом текла река: все здесь было мокрым, склизким и характерно пахло сыростью.

— Ешь похлебку, пока теплая. Холод — твой главный враг, узник, — добавил старик и скрылся за дверью. Мгновением позже заскрежетали петли, щелкнула щеколда, а Вал остался наедине с едой и одинокой свечой.

— Ну хоть свет оставили, — искренне порадовался он, набрасываясь на похлебку. Не то чтобы его пугала темнота, но от созерцания желтого огонька на душе становилось чуть спокойнее.

Похлебка и кусок хлеба с сыром казались вкуснейшей пищей. Вал уплетал за обе щеки, наслаждаясь разлившимся по телу теплом. Запивать ужин предстояло слабым элем. Покончив с хлебом, вал сделал щедрый глоток и, прожевав, задумался.

— Прямо сейчас они явно не хотят меня убивать. Что ж, есть надежда, — сказал он, глядя на свечной огонек. — Беда в том, что совсем не ясно, сколько предстоит здесь просидеть и смогу ли я оправдаться.

Хуже всего он переносил бездействие. Его даже не столько пугала перспектива отправиться на виселицу, сколько беспомощность в настоящий момент. Сидя в этом каменном мешке, он мог лишь ждать, и это несказанно раздражало.

Вал поднялся и принялся нарезать круги по камере, чтобы хоть как-то размяться. Руки теперь точно ослабеют, и придется долго тренироваться с Черсо, чтобы вернуть им ловкость. За тренировки было особенно обидно: у него только начало получаться что-то по-настоящему путное. Ну да и пусть. Он все наверстает, если сможет выйти отсюда живым.

В ратушной темнице узники хотя бы могли наслаждаться солнечным светом, но здесь не было ничего, кроме одной-единственной свечи. Он потянулся, попытался размять мышцы, и треснулся макушкой о потолок, когда, забывшись, встал на цыпочки. Принялся снова расхаживать по камере взад-вперед, силясь найти покой в мыслях. Но чем больше думал, тем меньше радости оставалось на душе.

Никто его не защитит, кроме разве что бога. Веззам — потому что не любит его и не захочет помогать. Черсо и Пираф — потому что бессильны. Артанна — потому что погибла.

— Ну и черт с ними! — в сердцах прошептал он. — Черт с ними. Сам как-нибудь справлюсь.

Но в глубине души понимал: даже будь все наемники на его стороне, это мало на что повлияет, ибо решения принимаются совсем другими людьми.

Мучительно захотелось отлить. Вал отошел к углу, где стояло ведро с крышкой, расчехлился и облегченно вздохнул, когда процесс пошел. Эля было прилично, да и от холода все внутри сжималось, поэтому стоять пришлось долго. Чтобы как-то развлечь себя, Вал принялся разглядывать рисунки на каменной кладке. Один заинтересовал его сильнее прочих — камень явно отличался от остальных, словно был помечен или добавлен в кладку много позже.

Вал зашнуровал штаны, плеснул на руки воды и потянулся за свечой. Делать все равно было нечего, а так хоть какое-то развлечение. Желтый свет вырвал из темноты блестящую шершавую поверхность древнего камня. Хорошенько разглядев его, Вал понял, что он и правда отличался от прочих. Впрочем, не он один: пройдя вдоль стены, наемник нашел и другие.

— Похоже, здесь что-то перестраивали, — он коснулся стены и удивился тому, насколько же она была мокрая. — Видимо, те, что светлее, старые камни, а те, что темнее — новые.

Он припомнил, что нынешний облик Эллисдора был именно темным. По всему выходило, что темницы существовали здесь едва ли с самого начала.

— Но были ло ли это место темницей и раньше?

Со свечой в руке Вал прошел вдоль каждой стены, отмечая расположение более новых камней. Он пришел к выводу, что стену, отделявшую его камеру от коридора, построили позже, как и ту, что была напротив нее. Но боковые явно были старше.

— Так, значит, они отгородили кусок коридора… Но если то был коридор, значит, за этой стеной тоже что-то должно быть.

Он присел на корточки и принялся ползать возле заинтересовавшего его камня. Это, конечно, могло быть простым совпадением, но Вал не раз слышал рассказы, что каменщики оставляют знаки на своих работах — предупреждения, память о себе, указание на что-то особенное…

— Взрослый мужчина, а все веришь в сказочки и хочешь оказаться особенным, — тихо ворчал он сам на себя, не прекращая, впрочем, искать незнамо что. Одиночество и тишина сводили его с ума, так что он был лишь рад наконец-то заняться какой-нибудь бессмыслицей. — Герой хренов. Геройство это только до темницы и довело. Тьфу!

Вал припал к камню, что с самого начала привлек его внимание, принялся исследовать его поверхность, края, рисунок. Но ничего не понимал.