Дорогой скорби: крушение Ордена (СИ) - Кирнос Степан Витальевич

– Я – Тилис из Садрит Мора – Регент Ордена.

– Ах, – отмахнулся легат, – тактические трудности, проблемы с логистикой.

– Что?! – почуяв неладно, не стерпел Тилис, но его голос сошёл на шероховатый упрёк. – Ты со своим императором, что ли совсем ополоумел? Мы могли тут погибнуть. Тамриэль мог пасть.

– Это – дело императора и его прошу не оскорблять, Тилис из Садрит Мора. Движения его войск, приказы его – дело владыки-государя и не нам их обсуждать, – потирая рукоять меча, холодно говорит легионер и продолжает. – То, что сделано императором априори верно и в обсуждениях не нуждается.

– Но…

– Когда пришли – тогда пришли. Радуйтесь хотя бы этому, – оборвал Регента легат, подняв голову к чёрному небу. – Если сможете.

Кажется, сейчас Азариэль ощутил второй укол. Их предали. Империя, преследуя свои алчные интересы, не пришла вовремя, а решила присоединиться лишь в конце. «Но почему?» – вопит в себе Азариэль. И в этом он находит ответ. Зачем вмешиваться в кровавую бойню, если всё можно разрешить руками Ордена? Зачем лить свою кровь, если пролить её готов Орден и Империи нет нужды в этом? Помимо всего прочего Империя избавила себя от свидетелей политических заказов и хранителей множества тайн порочных союзов и нечестивых соглашений. Но всё же имперским солдатам стоит сказать спасибо – если бы не они и оставшиеся двадцать воинов сейчас глотали пыль, а враг торжественно ликовал на окровавленных руинах.

– Что вам нужно? – хрипло спросил Регент, опираясь на меч и древко флага, как на трость.

После вопроса легат достал бумажку желтого оттенка, на которой в свете кострищ мелькнули чернильными буквами короткие записи. Он взглянул в бумажку, внимательно всё про себя зачитал, убрал бумагу и заговорил:

– Во-первых, я должен изъять все артефакты, зачарованные предметы всех форм и классов и иные вещи, которые могут повысить личные качества, способности и атрибуты владельца.

Регент с печалью осмотрел всё вокруг и его взгляд встретил только тотальное разрушение и горы трупов. Тяжело подняв руку и указав в сторону руин лидер павшего Ордена дал ещё более печальный ответ, в котором читалась вся глубина безнадёжности:

– Всё что найдёте – всё ваше.

– Хорошо. Мы так и поступим. Во-вторых, как вы оцениваете возможность восстановления Ордена, и в какую сумму золотых септимов?

– Восстановление? – бессильно попытался воскликнуть Регент. – Здесь больше нечего восстанавливать…. Орден наш погиб… Нет, душа Ордена погибла…. Это всё. Это его конец, – с ещё большей болью дал свой ответ глава Ордена.

– Если ваш Орден распущен, то мы поступим по инструкции: мы должны забрать всё, что представляет ценность для Империи и предоставить вам немного припасов для двух дней проживания и дать лично вам два документа на подпись. В первом вы подтвердите, что складываете полномочия главы Ордена и передаёте его имущество во владении Империи. А второй документ, который подтвердит конец соглашения между Империей и Орденом, и утвердит, что всё произошедшее сегодня останется тайной.

После того, как легат холодно и бесстрастно произнёс эти слова, он вынул из сумки два пожелтевших пергамента и предоставил их главе Ордена, подав ему и перо.

Лицо Регента очутилось безжизненно и отражает все глубины и уровни бессилия и отсутствия надежды. Он вынул меч из ножен, взглянул на него и кинул на обагренную кровью землю. После того как звон упавшего клинка спал, глава Ордена двумя росчерками пера поставил конец в долгой истории великого и славного Ордена. Теми и Азариэлю в том числе, кто стоит рядом, хочется упасть на землю и просто зарыдать от того, что славная история и гордость тому чему они служили, в этот момент попрана историей. Что сегодня они больше не служат чести, силе, вере и благородству, ибо теперь у них нет целей в жизни, а все их подвиги будут забыты. Они, сам Орден, оказался сегодня за гранью забвения и о нём более никто не узнает, а само его существование будет вычеркнуто из всех хроник или документов. Двумя росчерками пера был ознаменован конец целой эпохи, которая так и останется неизвестной всему Тамриэлю.

И подписав документ, Регент без единого слова, и бездонной пустотой во взгляде, в этот же момент пошёл к развалинам юго-западного донжона, откуда и он командовал боем, когда стены пали, и башня обрушилась. Глава Ордена, собрал несколько вещей и переполненный печалью ушёл за пределы Цитадели, скрывшись в сумраке.

Азариэль отвлёкся от Регента и посмотрел вокруг. Весь двор был усеян трупами с разных сторон конфликта вкупе с осколками и руинами некогда восхитительного творения. На лицах мёртвых застыли каскады эмоций, выражавшие, что чувствовали перед смертью: негодование и ярость, страх и ненависть. Юноша увидел, как на ветру слабо развивались падшие знамёна, ставшие призраками прошедшей битвы.

В руинах Цитадели, выжившие защитники стали строить себе ночлег. Ничего замысловатого никто не старался придумывать: сымитированный и самодельный спальник, немного мешковины и куски тканей вместо подушки.

И обессиливший, лишённый понимания юноша шёл устроить в руинах ночлег, как на его плечо упала тяжёлая ладонь. Обернувшись, юноша увидел потрёпанного Ремиила и израненного Рафаэля.

– Пойдём, Азариэль, я знаю, что нам поможет. Я уже нашёл место для ночлега, – с тяжелой усталостью обратил речь старый рыцарь.

И они вместе поковыляли в сторону руин Академиона, где и был приготовлен ночлег. Их шаг тяжёл и неуклюж. Ремиил вёл Азариэля, поддерживая его под подмышкой, чтобы юноша не рухнул раньше времени. И как только голова Азариэлю коснулась мягкой мешковины, то все чувства моментально перестали работу, и парень провалился в глубокий сон.

Глава 31. Конец эпохи

Цитадель ордена. Следующий день.

– А-а-а-ох! – бедственный вздох прозвучал перед тем, как свинцовые веки распахнулись и морозный утренний ветер наполнил лёгкие. Вместе с воздухом в желудке вспыхнул жгучий голод, заставивший альтмера подтянуть ноги к себе, чтобы ощутить защищённость живота, но всё произошло не так легко. Конечности прикованы к земле страшной колкой болью в мышцах и свирепой усталостью. Поножи из мифрила кажутся тяжеловесными гирями, сдавившими плоть.

– Ты уже проснулся? – донёсся вопрос откуда-то со стороны и альтмер обернулся, чтобы увидеть говорящего, но ничего кроме полотна сине-опалённого потолка он не увидел. Разбитый и помятый нагрудник, исчерченными пятнами крови и сажи, стал подобен тяжеловесной плите на груди.

– По-помо-помогите, – залепетал эльф и заводил руками, ощутив, как каменистый песок шуршит под покровом перчаток.

– Сейчас-сейчас, – послышались слова помощи. – Эх, ну и славная же выдалась битва.

Юноша почувствовал, как кто-то копошится у правого бока и через пелену на глазах видит размытые черты смуглого лица, затемнённого широкополой шляпой. Тело парня ощутило неимоверную лёгкость, когда товарищ расцепил на боку пластины и высший эльф смог выползти из доспеха. Торсом он ощутил весь мороз и по телу пробежала сеть холодно-игольных поколов, из-за того, что нижняя часть рубахи сожжена.

– Ах, – закряхтел Азариэль, став махать руками и пытаясь подняться. – Ах, ох.

– Ох, Азариэль, как-то ты себя не очень чувствуешь, – Рафаэль подал юноше руку, за которую тут зацепился, как за канат, едва не стянув перчатку.

– Действительно! – рыкнул Азариэль, схватив Рафаэля за изрезанный шиворот, багряно-чёрной рубахе и тут же боль дала о себе знать и юноша едва не пал, но капитан наёмников его поддержал за локти.

– Давай лучше присядем, а то ты так голову можешь раскроить.

Прохладное и колко-шероховатое прикосновение камня пришлось на спину, когда Азариэль сел. Его липкие и грязные седые волосы слегка продуваются сверху, ибо целый кусок разнесён на осколки, открывая вид наружу. Уставшие глаза спешат снова закрыться, но силой воли Азариэль не даёт себе вновь впасть в сон, сжимая горсть осколков.