Андрей Попов - Солнечное затмение
-- Джон, ты не помнишь, были ли когда-нибудь на Земле солнечные закаты?
-- Да хрен с ними, с вашими закатами! Поглядите, что я принес!
Действительно, было на что поглядеть. На прут, покачивающийся за его спиной, было нанизано четыре огромные рыбины. Они еще живые бились хвостами о воздух, наивно полагая, что своими эротическими телодвижениями смогут хоть как-то изменить свою судьбу. Вайклер немедленно поднялся на ноги.
-- Джон, ты добрый гений!
Капитан самодовольно ухмыльнулся.
-- Это вам покруче, чем контакт с внеземной цивилизацией... Уху жрать будем! Можете представить -- уху!
Антонов проглотил горькую слюну. Проблема, конечно, представить себе то, что представить истощенными мозгами в принципе невозможно.
-- Слушай, если мне не изменяет память, нас трое. А рыбы четыре. Как делить будем?
Джон не лез за ответом в карман. К тому же, карман у него давно был дырявым.
-- Из-за четвертой я готов вызвать любого из вас на дуэль. Мы будем драться за нее, как за прекрасную даму!
Блаженная, довольная всем на свете физиономия Джона не долго сияла собственным блаженством. Он для чего-то похлопал ладонью по своему комбинезону и сразу прокис. Его веселые глаза вдруг стали крайне задумчивы, взгляд -- слегка испуганным, руки продолжали ощупывать собственное тело -- будто он начал сомневаться: я это или не я?
-- Проверяешь себя на наличие оружия? Тебе помочь?
Капитан даже бровью не пошевелил на реплику Антонова. Он несколько раз прошелся по всем своим карманам, выгреб оттуда доисторическую грязь и клочья увядшей травы, потом вывернул все карманы наизнанку и уныло посмотрел на их жалкое состояние.
-- Кто-нибудь брал мою зажигалку?
Тут и остальные поняли, что дело-то серьезное.
-- Вспоминай, где ты ей последний раз пользовался!
Джон еще и еще прошаривал свой комбинезон, словно зажигалка размером в пол-ладони могла запутаться где-то между рваными нитками. Потом взялся разгребать ногами траву.
-- Вот, черти... Они, наверно, утащили. Последний раз я ей разводил костер на берегу реки. Потом, правда, еще прогуливался вдоль берега.
-- А когда наклонялся к воде за рыбой, не могла она у тебя выскользнуть из кармана?
-- Типун тебе на язык!
Все трое дружно, как по армейской команде, встали на карачки и принялись ползать по поляне, копошась в траве. Чего они только там не повидали: и каких-то серых кузнечиков, и земляных червей, и гусениц, и собственный помет, даже страшных жуков с коготками на мохнатых лапах, но только не жизненно необходимую зажигалку. Джон взял из костра несколько тлеющих головешек, завернул их в парашютную ткань и отнес на берег реки. Там он раздул из них новый костер и принялся тщательно исследовать берег. Чем дольше длились бессмысленные поиски, тем на душе становилось тревожнее. Стали уже вслепую искать возле каната, в Зоне существования, куда свет обоих костров проникал лишь робким розовым пятном. Убили уйму нервов и времени. Но все было безрезультатно.
-- Растяпа ты, Джон, -- равнодушно произнес Антонов, когда они, измотанные до предела, завалились в палатку на ночлег.
-- Старшего по званию, -- Джон громко кашлянул, -- нельзя называть растяпой, даже если он этого заслуживает. По уставу следует говорить так: "господин капитан, позвольте вам сделать замечание". Забыли?
Вайклер перевернулся с боку на бок и сказал:
-- Господин капитан, позвольте вам сделать замечание: олух вы самый натуральный! Посеять такую вещь!
-- Вы хоть соображаете, что наш костер -- это единственный огонь, который у нас остался? Если и его потеряем, то все! Хана! -- Антонов грязно выругался и укутался в вонючее одеяло. -- Его теперь ни в коем случае нельзя оставлять без присмотра. Один из нас должен постоянно дежурить на поляне.
-- Так, слушайте мою команду! -- громко произнес Джон.
-- Да хватит уже, откомандовался! -- еще громче парировал Вайклер. -- Давайте лучше отоспимся да займемся работой...
Внутри палатки уже давно пахло плесенью. Трава, которой была набита перина, сгнила и стала источать зловоние. Ее пару раз меняли, но запах оказался заразным. Слабые отблески огня проникали в палатку красными мерцающими привидениями. Они ползали по стенам, витали в воздухе, царапали бледными красками лица. Снаружи доносился чуть слышный треск горящих поленьев.
Когда черный мир уже начал погружаться в сон, звуки стали тягучими и недосягаемо далекими: именно в этот момент из глубины леса вновь донесся тот ревущий голос. Так мог кричать только крупный зверь, если голоден или тяжело ранен. Рев прокатился по затихшему поднебесью и породил звуковой шлейф угасающего эха. Потом снова стал потрескивать костер, будто шепча во тьму какие-то заклинания. Антонов приподнял голову.
-- Все слышали?
-- Ага. По нашему лесу бродит чудище-юдище, -- Джон громко зевнул. -- Питается исключительно компьютерными программистами.
-- Идиот.
-- Сейчас опять долго не смогу уснуть, -- проворчал Вайклер. -- Всякая дрянь будет в голову лезть!
Последние реплики отзвучали, и все трое уснули как убитые. Даже снов никаких не увидели. Следующие двое суток, если считать бывшими единицами измерения времени, занимались в основном провизией, заготовкой дров и поиском злополучной зажигалки. Последняя словно в воду канула и, кажется, не в переносном, а в самом прямом смысле. В конце концов плюнули на это дело и решили заняться канатом.
Вайклер, выйдя на свою рабочую смену, почувствовал, что склон горы, по которой они вели свою трассу, становится круче. Растительности под ногами было мало. Ноги ступали лишь на мягкий мох, а иногда и скользили по скалистым отвалам. Вайклер как-то не удержался и кубарем покатился вниз. Больше всего его испугала возможная потеря ориентации. Но нет. Поднялся. Пошарил руками по темноте. Нащупал-таки свой канат, вцепился за него мертвой хваткой и лишь тогда позволил себе отдышаться. Боль от ушибов почувствовалась в самую последнюю очередь. Желание во что бы то ни стало покорить вершину невидимой горы было своеобразным вызовом черному миру. Вайклер работал совершенно забыв об усталости. И чем выше он поднимался, тем больше проблем сваливалось на его голову. Все они были связаны с плетением каната. Во-первых, деревья на склоне горы росли очень редко, и протягивать канат от одного к другому становилось все затруднительней. Во-вторых и в-главных, не склоне не росли лианы. За ними приходилось постоянно спускаться к подножью горы и вновь карабкаться наверх. Эти постоянные спуски-подъемы изматывали и без того истощенное тело. Абсолютная тьма издевательски действовала на нервы. Происходящее напоминало кошмарный сон, в котором забыли включить освещение.
Поднимаясь выше, Вайклер столкнулся еще с одной проблемой. Исчез мох под ногами и пошли лишь камни. Камни, по которым даже в зрячем состоянии было крайне опасно передвигаться. В любую минуту можно было вызвать небольшой обвал и под его грохот улететь черт знает куда. Тогда он принял решение тянуть канат вбок, надеясь обойти опасное место. Это было верное решение, так как через некоторое время камни кончились, руки опять почувствовали приятный, чуть влажный мох, а канат снова пополз вверх, обвивая кустарники и низкорослые деревья.
По пути назад произошло нечто странное. Вайклер уже спустился с горы и натренированным движением рук перебирая, словно трамвай электропровода, тянущиеся по воздуху лианы, возвращался на поляну. Даже что-то насвистывал себе под нос. Свист прекратился в тот момент, когда его правая рука вдруг схватилась за пустоту...
Каната дальше не было.
Штурман какие-то мгновенья тупо созерцал черную стену перед глазами, и первая мысль, пришедшая в голову, была самой очевидной. Канат порвало ветром. Такое, кстати, иногда случалось. Тут же пришла другая мысль, внушающая неосознанную тревогу. Погода стояла совершенно тихая и безветренная. Причем, когда Вайклер шел к горе, вся линия была цела. Но даже не это являлось причиной его внезапного страха. Держа обрывки лиан в своей ладони, штурман почувствовал, что они словно кем-то пережеваны...
Он осторожно тронулся с места, выставил руки вперед и принялся искать продолжение.
Нашел-таки! Буквально в нескольких шагах с ветки какого-то дерева свисал еще один конец. Соединить их между собой было невозможно, а промежуточное звено словно испарилось. Вайклер не хотел развивать пессимистические темы и, успокаивая себя, пытался поверить в то, что он сам по неосторожности оборвал связку лиан. Он быстро и без проблем залатал прореху, собираясь идти дальше. Но тут и произошло самое интересное, можно сказать -- самое трогательное событие. До такой степени трогательное, что он сам чуть не тронулся умом.
